– Я просто не понимаю, – ответила Кива, начисто отмыв руки и в целях предосторожности намазав их маслом среброзерна. Затем отдала флакон Типпу и пристально смотрела на него, пока тот не сделал то же самое. – Симптомы у всех одинаковые: высокая температура, расширенные зрачки, головная боль, тошнота, понос…
– Не з-з-забудь про сыпь! – перебил ее Типп, возвращая флакон со стерилизующим маслом и морщась от горького запаха.
– …и сыпь на животе, – добавила Кива, загибая еще один палец. – Болеют они одним и тем же, это точно.
– И в чем же тогда проблема?
Кива резко обернулась: она не слышала, как Джарен зашел в лазарет. Похоже, к вечеру устал не только Типп.
– Проблема в том, – Кива не стала даже тратить силы на вопросы, зачем он пришел, – что Райла – из управления.
Джарен склонил голову набок и стало яснее видно, какой же он грязный от тоннельной пыли.
– Мне это должно о чем-то говорить?
– Она из ос-ос-особых, – ответил Типп вместо Кивы, а потом широко зевнул и покачнулся.
Встревожившись, Джарен подхватил Типпа, со взглядом, не терпящим возражений, подвел его к металлической кушетке и дождался, пока тот сядет. Хотя Кива обрадовалась, что Типпу наконец-то не приходится стоять, внутри нее поднялась волна негодования. Она уговаривала его сесть весь последний час, почему он ее не слушал и сел, только когда вмешался Джарен?
– В каком смысле «особых»? – поинтересовался Джарен.
Наари, которая сегодня дежурила в дверях лазарета, закашлялась. Киве хотелось поступить также. Вместо этого она постаралась как можно деликатнее объяснить:
– Это значит, что у таких заключенных есть определенные привилегии: надзиратели дают им теплую одежду, больше еды, безопасную работу и так далее в обмен на… услуги.
– Вот не п-понимаю, – снова зевнул Типп. – Ну правда, к-к-какие еще услуги им нужны? Заключенные и т-так им все стирают, готовят, уб-убирают. Что им еще н-надо?
Наари снова закашлялась. Кива с Джареном промолчали.
– Ясно, – в конце концов глухо произнес Джарен. – Но я все равно не понимаю, почему то, что Райла из управления – это проблема.
– Особые заключенные содержатся отдельно ото всех остальных, – ответила Кива. – Райла практически ни с кем не общалась, кроме надзирателей, с которыми она… – Кива прочистила горло и переменила тему. – Она даже жила не в общих спальных корпусах, а рядом с корпусом надзирателей.
«А некоторыми ночами и внутри него», – не стала даже добавлять Кива.
– Она не должна была заболеть, – наконец осенило Джарена.
– Она не должна была заболеть, – подтвердила Кива. – Конечно, не исключена вероятность, что Райла все-таки общалась с зараженным, но тогда почему надзиратели, с которыми она… – Кива прикусила язык и после быстрого взгляда на Типпа повернулась к Джарену, – …эм, с которыми она находилась рядом, не заболели?
– То есть из надзирателей никто не заболел?
Кива повернула голову на голос Наари, которая незаметно подкралась к ним.
– Ни один, – заверила Кива. Ей все еще было не по себе разговаривать с янтарноглазой надзирательницей, хотя это ощущение постепенно развеивалось.
– Сколько заключенных заболело? – уточнила Наари.
Кива мысленно подсчитала количество пациентов.
– Включая уже умерших – почти семьдесят, и каждый день прибавляется человек по десять. – И примерно столько же каждый день умирает. В карантинной зоне почти не осталось свободных коек, и если бы заключенные не умирали так быстро, их бы не было вовсе. Киве даже на время прислали нескольких помощников, чтобы ухаживать за больными, да и у Мота с Грендель в морге и крематории тоже появились лишние руки.
– Статистически уже хотя бы несколько надзирателей должно было заразиться, верно? – Джарен, похоже, совсем не боялся Наари, но он, в отличие от Кивы, не наблюдал за бесчинствами надзирателей на протяжении десяти лет.
– Будь это кишечной инфекцией, как я сначала предполагала, то да, – кивнула Кива. – Но, несмотря на совпадающие симптомы…
– Райла из управления доказывает, что твоя теория неверна, – закончил Джарен за нее. – Точнее, доказывают надзиратели, которые с ней общались и не заразились.
– Но что это тогда, если н-не инфекция? – Типп потер глаза.
– Сама задаюсь этим вопросом. – Кива оперлась спиной о стол. Она чувствовала себя так, словно ей триста лет. – Это может быть что угодно: какие-нибудь споры в воздухе, бактерии в воде, плесень в зерне, мясо или молочные продукты от больного животного… перечислять можно бесконечно.
– То есть, мы все под угрозой, – по голосу Джарена непонятно было, спрашивает он или утверждает.
Кива беспомощно махнула рукой.
– Я правда не знаю. Почему они больны, – она указала на закрытую дверь в карантинную зону, – а мы нет? Почему некоторые заболели несколько недель назад, а у некоторых симптомы проявились только сегодня? – Она задумалась над своим вопросом. – Если это какой-то вирус в нашей воде или еде, то понятно, почему надзиратели не заболели. Им еду поставляют и готовят отдельно. Но если вирус в воздухе, или в животных, или в зерне… – Кива нахмурилась и продолжила, уже скорее для себя: – Если не получается понять, что не так, надо попробовать найти источник болезни. Возможно, это поможет мне подобрать правильное лечение.
– У тебя с-с-следующее испытание через четыре дня, – напомнил Типп. – Мне кажется, с-стоит сосредоточиться на нем.
Типп молчал об Ордалиях с тех самых пор, как Кива вызвалась предстать перед ними вместо Тильды. Иногда она слышала, как он шепотом говорит с больной женщиной, но та по-прежнему пребывала в забытье и не отвечала. Кива знала, что Типп переживает, и знала также, что он всеми силами старается не унывать духом, чего ей сейчас отчаянно не хватало. Иногда Кива ненавидела себя за это, ведь именно она должна была его утешать, но получалось наоборот: Типп, как солнце, вытаскивал ее из теней, когда страх накрывал ее с головой.
– Как раз хватит времени, чтобы начать поиски. – А мятежникам хватит времени, чтобы их спасти, хотя пока от них не было ни слуху ни духу. Ободряюще подмигнув Типпу, Кива добавила: – А продолжу потом, когда пройду испытание. – Если она все еще будет жива.
Щербатая улыбка Типпа осветила ночь, и Кивину грудную клетку затопило теплое чувство нежности.
– Как ты будешь это делать? – Джарен расположился у стола рядом с ней. – В смысле, как будешь исследовать? У тебя уже есть какой-нибудь план?
Кива еле удержалась от язвительного ответа: Джарен же видел, что эта мысль пришла ей в голову буквально несколько секунд назад. Однако, подумав, она ответила:
– Первыми симптомы появились у тех, кто работал на каменоломне, поэтому начну оттуда. Потом обойду территорию вокруг тюрьмы: проверю фермы, лесной склад, все снаружи, а затем осмотрю внутреннюю территорию.
Осознав, что она забыла о кое-чем важном, Кива повернулась к Наари и не без колебаний проговорила:
– Попросит… э, не могли бы вы спросить разрешения смотрителя Рука, пожалуйста? Мне не пройти через ворота без сопровождения. – В другой раз Кива спросила бы смотрителя сама, но она не видела его с самой первой ночи после Ордалии. На следующее утро она проснулась с уже ясной головой и пришла в ужас от своей напористости, вызванной маковым молоком. Так что лучше ей пока с Руком не встречаться.
В отличие Кивы, надзирательница не стала сомневаться и тут же кивнула.
– Наари должна пойти с тобой, – заявил Джарен.
Кива посмотрела на него, едва сдерживая нервный смешок.
– Не я выбираю, кто будет меня сопровождать. Это так не работает.
Джарен взглянул на надзирательницу:
– Ты должна пойти с ней.
У Кивы екнуло сердце. Наари могла вести себя с ними сколь угодно дружелюбно, но она ни за что не позволит Джарену говорить с ней так, словно он ей ровня.
– Я поговорю с Руком, – откликнулась женщина.
Кива шумно выдохнула. Потрясенная тем, что сейчас произошло, она только и могла, что моргать, как ошарашенная сова.
Как минимум Наари стоило предупредить Джарена, чтобы тот не забывал свое место. Он, заключенный, только что попросил о чем-то надзирательницу практически в приказном тоне. Киве были известны случаи, когда узников казнили за меньшее.
Пока Кива разглядывала Джарена и Наари, ей на ум вдруг пришло, что, возможно, Джарен уже знал о заключенных с «привилегиями». Он был молод, привлекателен, в хорошей форме… и Наари тоже. Кива могла по пальцам пересчитать случаи, когда видела Джарена без Наари, словно надзирательница твердо решила следовать за ним все время, даже во внерабочие часы. Подобное внимание… подобная преданность…
– Что это ты так смотришь? – Джарен, прищурившись, пригляделся к Киве.
Она попыталась придать себе невозмутимый вид, но не была уверена, что получилось.
– Ничего. – Повернувшись к Наари, Кива заметила: – Мне правда не важно, кто меня будет сопровождать.
Конечно, будь у нее выбор между Наари и другими надзирателями, например, теми же Костью или Мясником, тогда Кива без сомнений бы выбрала янтарноглазую женщину. Но, в отличие от Джарена, она не станет рисковать просить что-то для себя.
– Я поговорю с Руком, – повторила Наари так твердо, что Кива решила не настаивать. Лекарь совершенно не представляла, почему надзирательница идет им навстречу: для нее в этом не было абсолютно никакой выгоды.
…кроме, разве что, Джарена.
От одной только мысли об этом Киву заворотило, но о причине она задумываться отказывалась. Вместо этого она призвала последние крохи храбрости и попросила надзирательницу:
– Чем быстрее, тем лучше.
Наари кивнула, но прежде, чем Кива успела сказать еще что-либо, Джарен с громким криком отпрыгнул от лабораторного стола.
– Что за… – Он умолк на полуслове и смущенно рассмеялся при виде темно-серой кошки, которая вылезла из своего укрытия в шкафу с лекарствами и потерлась о его ногу. – Ну привет. А что это за кошка?
Киве пришлось поджать губы, чтобы не рассмеяться. Судя по тому, как Джарен подскочил, не одна Кива отличается пугливостью.