– Ну зато вода питьевая, – попыталась исправиться Наари, поняв, что только лишний раз испугала Киву. – Не придется мучаться жаждой, если будешь несколько часов плыть.
– Мне от этого не легче, – безжизненно пресекла ее попытки Кива.
Под блаженное молчание надзирательницы Кива собрала оставшиеся образцы, и они вдвоем молча двинулись обратно по узкому проходу, затерявшись в своих мыслях. Кива со страхом размышляла о подземном водоеме и завтрашнем дне. Однако, сколько бы она ни терзалась, ответов так и не нашлось.
Дальше они собирались отправиться по большому проходу в тоннельный лабиринт и уже даже прошли мимо насосной станции до входной шахты, но у подножья лестниц их встретила Олишу.
– Я не знала, в какую стороны вы ушли, так что решила подождать вас здесь, – объяснила та, заламывая руки.
К горлу Кивы подступила паника, и все мысли об Ордалии мигом испарились.
– Что-то с Типпом? Ему снова плохо?
– О, нет, милая, с Типпом все хорошо.
– Живот опять заболел? – не слушала Кива. Она уже подошла к лестнице и потянулась к первым перекладинам, готовясь подняться наверх и кинуться в лазарет. – Температура вернулась?
– Кивонька, милая, – Олиша схватила ее за руку. – С Типпом все в порядке. Я пришла по поводу Тильды.
Киву накрыло волной облегчения, на смену которому тут же пришел ужас.
– У нее снова судороги? Она… С ней…
– Хорошо с ней все, хорошо, – спокойно прервала ее Олиша.
Кива в замешательстве выпустила перекладину лестницы и взглянула на Наари, которая, похоже, оторопела не меньше ее самой. Кива снова повернулась к Олише:
– Тогда зачем ты пришла?
– Потому что она проснулась. Тильда проснулась.
Кива запуталась еще больше.
– Она просыпается несколько раз в день. – Она примолкла. – Напоите ее бульоном, пока она не заснула. Ей надо больше пить.
– Нет, милая, ты не поняла, – нетерпеливо возразила Олиша, глядя Киве в глаза. – Тильда проснулась и пришла в сознание.
Глава двадцать шестая
Киве пришлось побороться с одышкой, пока они вместе с Наари и Олишей поднимались по лестничной шахте. Остальные образцы решено было собрать позднее.
Наконец, задыхаясь и обливаясь потом, с горящими от боли мышцами они выбрались на поверхность. Точнее, задыхались только Кива с Олишей. Наари представляла собой само воплощение физической подготовки и почти даже не запыхалась. Если бы Кива не торопилась в лазарет, она бы поинтересовалась у надзирательницы, как работает ее протез и как она умудряется так легко с ним управляться что на лестнице, где приходилось цепляться за перекладины, что во всех прочих ситуациях.
Не дав телу даже нескольких секунд передышки, Кива с Наари заспешили в лазарет, оставив позади Олишу. Та на последнем дыхании крикнула им, что догонит.
Кива не представляла, что найдет в лазарете, что она хочет там найти. К тому моменту, как они наконец дошли, голова у нее кружилась от забивавших ее мыслей, опасений и вопросов.
– Кива! Ты в-вернулась! – воскликнул Типп. Он сидел у койки Тильды и держал ее за руку.
Сердце у Кивы подпрыгнуло: женщина повернула к ним голову. Из-за слепоты, конечно, слегка не в ту сторону, но все же.
Сглотнув, Кива положила сумку с образцами с насосной станции и подземного водоема на лабораторный стол и обнаружила, что Нергал как сел с утра на стул, так с него и не сдвинулся.
– Можешь идти, – отпустила его Кива. – И Олише передай, она следом за нами из тоннелей шла.
Нергал встал и покинул лазарет так быстро, будто боялся, что Кива передумает. Но она не хотела, чтобы он при этом присутствовал. Как и Олиша. В идеале она бы и без Типпа с Наари обошлась: с пациенткой Кива предпочла бы пообщаться наедине. Но Типп уже тихо что-то ей объяснял, а Наари подходила к койке с таким настороженным выражением лица, что было ясно: она готова, если потребуется, в любой момент отразить очередное ничем не спровоцированное нападение Мятежной королевы. И хотя с того раза Тильду не отвязывали от койки, Наари явно не ожидала от нее ничего хорошего.
Стук сердца громом отдавался в ушах Кивы, пока она на деревянных ногах приближалась к койке. Она не знала, почему так нервничает. Хотя нет, неправда: причин было слишком много. По большей части Киву интересовало, помнит ли Тильда что-нибудь до того, как приехала в Залиндов. Знала ли она о записке от Кивиной сестры? Знала ли, что после записки Зулики Кива поставила на кон все, чтобы сохранить Тильде жизнь, и готова была рисковать и дальше? Знала ли, что ее мятежники пытались проникнуть за стену и спасти ее? И что им не удалось? Знала ли, есть ли у них запасной план? Или Кива зря надеялась?
Так много вопросов, и ни один из них Кива не могла задать в присутствии Типпа и Наари.
С храбростью, которой она не чувствовала, Кива миновала надзирательницу, смотревшую на Мятежную королеву холодным недоверчивым взглядом, и остановилась, поравнявшись плечом с Типпом.
– Мне сообщили, что кому-то стало лучше. – Собственный голос показался Киве чужим.
– Она не особо много пока г-г-говорила, – поделился Типп. – Только с-спросила, где она. И в-воды попросила.
Киву кольнуло тревогой. В прошлый раз, когда Тильда хотя бы отдаленно пришла в сознание, она знала, что находится в Залиндове, пусть всего через несколько мгновений об этом и забыла. Зато она попросила воды – уже хорошо. Одному вечному миру известно, каких трудов Киве стоило поить Тильду каждый раз.
– Ки-и-и-ва, – промычала женщина. – Ки-и-ива.
– П-правильно, – Типп ободряюще похлопал ее по ладони. – Это Кива, т-тюремный лекарь. Я тебе о н-ней рассказывал, помнишь? Кива М-Меридан. Лучший лекарь на всем В-Вендероле. Она т-тебя лечила.
– Ки-и-и-и-ива, – протянула Тильда, невидяще обернувшись на голос Типпа.
При звуке своего имени Кива так сильно сжала кулаки, что ногти впились в кожу. В чем бы там Олиша их не уверяла, назвать состояние Тильды сознательным язык не поворачивался. Впрочем, был и еще один вариант: может, у Тильды, как и в прошлый их разговор с Кивой, наблюдались проблемы с речью?
– Ты камедянку ей давал? – спросила Кива Типпа.
Глаза у Типпа зажглись. Выпустив руку Тильды, он спрыгнул со стула и убежал к лабораторному столу за мутной коричневой пастой. Затем вручил банку Киве, чтобы та намазала лекарство Тильде на язык. Поможет ли это вернуть Мятежной королеве ясность ума и разговорить ее?
– Кива, – проговорила Тильда спустя несколько секунд. Речь ее стала более внятной, однако больше она ничего не сказала.
– Она т-тут, – подхватил Типп. – И Н-Наари тоже. Я тебе о н-н-ней тоже рассказывал. Она хоть и н-надзирательница, но хорошая. Тебе она п-понравится.
Тильда покрутила головой из стороны в сторону, словно пытаясь их увидеть. Кива снова задалась вопросом, когда Мятежная королева ослепла. Потеряла ли она зрение давно или это один из симптомов болезни?
– Расскажи, как ты себя чувствуешь? – выдавила Кива, твердо напомнив себе, что она лекарь и должна выполнять свою работу. – Мигрень, тошнота, боли? Ты здесь уже почти шесть недель, а я до сих пор не могу понять, что с тобой. Мне бы любая информация пригодилась.
– Ор… далии… – пробормотала Тильда. – Почему… за мной… не пришли?
Кива, Типп и Наари молчали, не зная, что ответить.
– Почему… я… до сих пор жива?
Типп заерзал на стуле. Наари скрестила, распрямила и снова скрестила руки на груди.
– Я… должна была… умереть.
Внутри у Кивы что-то надорвалось. Не от самих слов – от эмоций, крывшихся за ними. Она вспомнила, как в прошлый их разговор Тильда спросила: «Зачем меня лечить, если меня все равно потом убьют?»
Нос у Кивы защипало от подступающих слез. Ее оглушила мысль, тяжелая и страшная: похоже, Тильда хотела умереть. Словно ей, как и многим новоприбывшим в Залиндов, незачем было жить, словно ей не за что было бороться. Но Кива знала, что это неправда. Тильда же Мятежная королева, у нее была цель, были почитатели, было несправедливо отобранное королевство. Кто-кто, а Тильда не должна была хотеть смерти. Она должна была всеми силами бороться за корону своей семьи.
– Кива… почему? – в голосе Тильды слышалась мольба, на ее лбу заблестел пот. Слишком тяжело давался ей этот разговор.
– Почему что? – впервые подала голос Наари.
Кива подпрыгнула: она почти забыла, что надзирательница внимательно за ними следит.
– Почему? – с надрывом повторила Тильда.
– Мне кажется, она п-просто хочет знать, почему она до сих пор здесь… почему она до сих пор ж-жива, – прошептал Типп, хотя все и так догадались.
Впрочем, Кива понимала, что Тильда могла искать и другого ответа, но дать его ей Кива не могла.
– Прости, – выдавила она сквозь ком в горле. – Я не знаю, чем ты больна, но как могу стараюсь помочь тебе. – В том числе взяла на себя приговор Тильды, но об этом Кива ей сообщать не собиралась, и суровым взглядом она заставила замолчать и Типпа с Наари.
– Вот п-поэтому ты и жива, – жизнерадостно воскликнул Типп. – Из-за К-Кивы. С ней ты м-мигом поправишься, будто и не болела!
Тильда низко застонала, и этот звук пронзил Киве сердце.
– Кива, – Тильда уже перешла на шепот. – Ки-и-ива.
– Что с ней? – тихо спросила Наари.
– Она больна, – едва не рявкнула Кива.
Несколько мгновений Наари тяжело молчала, а затем осторожно, почти что мягко произнесла:
– Я знаю, что она больна, Кива. Мне интересно, почему она продолжает тебя так звать?
Кива только потрясла головой: горло у нее перехватило.
– Расскажи мне… историю. – Тильда закрыла глаза и откинулась на подушку.
Наари и Типп непонимающе нахмурились, но Киве пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не расплакаться: на глаза навернулись слезы. Эта женщина, бедная больная женщина… Кива не знала, сколько ей осталось. Не знала, как ей помочь.
– О твоем… отце… Кива, – Тильда подняла к ней слабую дрожащую руку, – и воришке. Расскажи мне… историю.