Вот оно. Ее семья получила записку, которую Кива отослала через Разза, и наконец сообщила, когда они ее спасут.
Трясущимися пальцами она развернула послание. Там было всего одно слово, написанное торопливым неряшливым почерком ее брата:
Кива нахмурилась, перечитала еще раз. Усомнилась, могла ли она неправильно перевести.
Это было название. Города.
«Окхоллоу».
Если ее зачаточные знания географии соответствовали правде, кажется, Окхоллоу располагался на юге, рядом с Валленией.
Но почему брат…
Кива резко втянула воздух.
Брат писал, где он находится. Где находится ее семья.
Где ей их искать, если она переживет Ордалии и выйдет на свободу.
Это послание наполнило Киву надеждой и теплом. Брат верил, что она преуспеет там, где многие другие погибли.
И все же… надежда растворилась в накрывшем ее опустошении. Третья Ордалия уже сегодня, а они так за ней и не пришли. Она просила их о спасении, а они ответили только это.
«Мы идем».
Ложь.
Сплошная ложь.
Никуда они не идут.
Кива глубоко вдохнула, лишь бы сдержать нахлынувшие на глаза слезы.
Она не могла их винить. Никто никогда еще не прорывался в Залиндов. И никто из него не сбегал. Кива знала, что сделать это невозможно, невозможно о таком даже просить. Но она надеялась… надеялась, что с помощью мятежников…
Неважно.
Теперь все зависело от Кивы. Если она хочет вновь увидеть семью, ей придется выбираться самой. Из записки брата она знала следующее:
Они ждут ее. И хотят, чтобы она к ним присоединилась.
Еще две недели.
Еще две Ордалии.
И тогда она может выйти на свободу.
И тогда она выйдет на свободу.
– Ой, милая, а ты еще тут?
Кива скомкала записку, пнула ее под кушетку и обернулась к зашедшей в лазарет Олише.
– Что ты здесь делаешь? – от избытка чувств Кива охрипла.
Олиша похлопала по мешку у себя на плече, откуда раздался звон стекла.
– Просто зашла запасы пополнить.
Кива моргнула.
– Запасы?
Олиша прошла к лабораторному столу, встала перед ним на колени и открыла переднюю панель. Кива следила за ней, разинув рот. Она и не подозревала, что под деревом скрывается шкаф.
– Запасы, – подтвердила Олиша, достав из мешка пузырек с прозрачной жидкостью и покачав им из стороны в сторону. – Ну знаешь, иммуностимуляторов.
У Кивы внутри все похолодело. На немеющих ногах она подошла к Олише.
– Иммуностимуляторов?..
– Угу, – донесся приглушенный голос Олиши из шкафа, где та расчищала старые пузырьки, чтобы влезли новые. – Жаль, у меня аллергия на родиолу. И у Нергала тоже. Иначе б мы их в себя ведрами вливали.
– А можно… – Кива прочистила горло. – Можно мне взглянуть?
Олиша как раз собиралась поставить новый пузырек внутрь, но вместо этого передала его Киве и потянулась за следующим.
Дрожащей рукой Кива откупорила пузырек и поднесла его к носу. От одного только запаха ее охватил страх, но она заставила себя спокойно произнести:
– Откуда ты их взяла, Олиша?
– Мм? – та была слишком занята.
– Откуда ты взяла эти пузырьки?
– Мне их Нергал дал, милая моя, – ответила Олиша. – Он вместе с другими уже ушел на твою Ордалию, но мои нервы этого не выдержат. Вот я и предложила ему занести пузырьки, раз уж все равно сюда иду. Должен же кто-то за пациентами присматривать, пока тебя нет.
– Нергал… дал тебе… иммуностимуляторы?
Что-то в голосе Кивы заставило Олишу прерваться и поднять глаза.
– Ну да. Но их ему кто-то другой вручил. Мы их всю зиму раздавали, каждому, кто за чем-нибудь к нам в лазарет приходили. Как и ты.
– Как и… что?
Олиша насупила брови.
– Ты же их раздавала, да?
Кива медленно покачала головой. Внутри нее кольцами сворачивался ужас.
Олиша нахмурилась еще сильнее.
– А следовало бы, дорогая моя! Когда по тюрьме ходит такая болезнь, любая помощь будет не лишней. Аллергией на родиолу страдают не все. Уж ты-то первая должна была впихивать это в глотки пациентам. Только не в больных – мы пробовали, им только хуже становится. Но сюда приходят и люди с ранами, с простудами и… и… и здоровые тоже! Мы им иммуностимуляторы и раздавали, чтобы подарить хоть какой-то шанс. И тебе тоже следовало, – Олиша поджала губы. – Ты меня разочаровала, Кива.
Но Кива уже не слушала. Вместо этого в ее голове звучал вчерашний крик Кресты: «Да любой, кто приходит к тебе в лазарет с малейшей болячкой, тут же заболевает! Как ты это объяснишь, лекарь?»
Да поможет им вечный мир.
Кива знала причину болезни.
Олиша была права: в жидкости из пузырька содержалась родиола.
Но Олиша также и ошибалась, потому что родиола была не единственным ингредиентом.
В запахе, все еще щипавшем Киве нос, чувствовался горький миндаль с легким привкусом гниющих фруктов. Пряная родиола хорошо их маскировала – достаточно, чтобы неумелые лекари вроде Олиши и Нергала ничего не заметили, ни о чем не догадались.
Высокая температура, расширенные значки, мигрень, тошнота, диарея, сыпь на животе – обыкновенные симптомы для кишечной инфекции. А еще это побочные эффекты того, что пахло горьким миндалем и гниющими фруктами.
Призрянки.
Которую чаще называли Объятием Смерти.
Иммуностимулятор не был лекарством.
Он был ядом.
Заключенные не подхватывали болезнь. Ее им выдавали.
– Пора.
Кива повернулась от Олиши к двери. От потрясения все ее тело колотила дрожь.
– Где Наари? – с трудом выдавила Кива, увидев, как к ней приближается смотритель Рук.
Тот поднял темную бровь.
– А вы с ней успели сблизиться, я смотрю? Будь осторожна, лекарь.
Кива уставилась на него, перед глазами у нее все плыло от того, что она только что узнала. Она открыла было рот, чтобы сообщить Руку, но потом заметила надзирателей за его спиной: один вошел за смотрителем следом, а остальные встали в дверях, где прекрасно бы ее услышали. Кива вспомнила слова Олиши: «их ему кто-то другой вручил».
Не стоит сознаваться, что она что-то знает, по крайней мере до тех пор, пока Кива не уверится, что ответственного за это человека точно поймают. Олиша и Нергал были не более чем пешками в его игре. Безмозглыми, но все же пешками. Пока этого отравителя не нашли, Киве лучше держать язык за зубами. Нельзя вываливать Руку всю правду, особенно когда их подслушивают. В Залиндове сплетни распускали не только заключенные. Слухи активно плодились и среди надзирателей, а от них нередко доходили и до заключенных.
Действовать надо быстро, но тихо. Залиндов и так уже был пороховой бочкой. Если люди поймут, что болезнь на самом деле не болезнь… что их кто-то сознательно отравил…
– Что это у тебя? – Рук сверлил взглядом пузырек, зажатый в побелевших пальцах Кивы.
Кива призвала на помощь все спокойствие и, отдав яд Олише, сквозь зубы соврала:
– Ничего такого.
Рук прищурил глаза, и в Киве вспыхнула искра надежды. Смотритель видел людей насквозь. Наверняка он распознает ее страх, поймет, что что-то не так, потребует поговорить с ней наедине. Тогда Кива сумеет рассказать ему все без лишних ушей.
Но он промолчал, не заметив ни чувств, ни мыслей Кивы. Только повернулся и знаком велел ей следовать за ним.
– Пойдем. Нам предстоит прогуляться.
– Подождите! – не сдержавшись, крикнула Кива. – Можно с вами быстро поговорить? Наедине?
Рук даже не замедлился.
– Мы опаздываем. Поговорить можем после Ордалии.
– Если ты выживешь, – прыснул надзиратель, зашедший в лазарет следом за смотрителем. Он шагнул к Киве и от души толкнул ее вперед. – Шевелись, лекарь.
– Но…
– Иди давай, а не то мне придется тебе нести. – Он снова ее подтолкнул. – Выбор за тобой.
Кива сжала зубы, но послушно зашагала к двери, молча проклиная Рука за то, что он не заметил ее отчаянной попытки заговорить с ним.
В голове ее кружили мысли. Толкнувший Киву надзиратель, не переставая посмеиваться, догнал смотрителя и пристроился рядом с другими тюремщиками. На тропинке перед лазаретом к ним присоединились еще трое, но Наари среди них не оказалось. Киве неистово хотелось увидеть ее, поделиться новостями, ведь надзирательница, в отличие от смотрителя, наверняка прислушается и придумает, что делать дальше. Люди умирали от яда. Кто-нибудь должен узнать об этом, должен найти человека, стоявшего за убийствами, и предать его правосудию.
Сперва Кива подумала на Кресту. Раз к заключенным каким-то образом попадала ангельская пыль, то и другие средства они наверняка могли добыть. Тем более если речь идет о главе тюремных мятежников. Но… Креста вчера в таком бешенстве набросилась на Киву и заявила, что ее друзья заболевают и умирают. Если бы отравления были ее рук делом, вряд ли бы она стала ставить под угрозу жизни людей, которыми дорожила.
Скорее всего за этим стоял некто другой, кто преследовал иные цели, нежели запугать и настроить людей против друг друга, тем более что Креста и без яда это умела. Но тогда кто…
Смотрителя Рука окликнули, и Кива вынырнула из мыслей, остановившись вместе со всей небольшой процессией. Когда она обернулась, колени у нее чуть не подогнулись от облегчения. К ним приближалась Наари.
– Арелл, – проворчал Рук. – А я все думал, где же вы. Вы знали, что в лазарете сегодня никто не дежурил?
– С утра фургон пришел, – ответила Наари. – Мне сообщили, что за лазаретом присмотрят.
Смотритель поджал губы, но ответ его, похоже, удовлетворил, так как он тут же продолжил путь.
Кива осталась стоять, пока Наари не подтолкнула ее вперед, но даже тогда она старалась держаться как можно дальше от Рука и его свиты.
– Мне нужно с тобой поговорить, – одними уголками губ прошептала Кива.
– Тебе нужно сконцентрироваться, – так же шепотом ответила Наари.
Кива искоса взглянула на надзирательницу. Та была мертвенно-бледна, напряжена и явно чем-то озабочена.
– Это важно, – прошептала Кива. – Это по поводу…