– На счет три, – бросил Рук.
Кива сконцентрировалась на дыхании, лишь краем глаза заметив, что Наари встала рядом. Надзирательница слегка дрожала, но от чего – от предстоящего Киве испытания или от открытия насчет яда – Кива не представляла. В ней не осталось места страху, тратить воздух на волнение она тоже не собиралась. Она могла лишь дышать.
– Раз, – начал Рук.
Кива вдохнула. Выдохнула. Вдохнула. Выдохнула.
– Два.
Вот и все.
Втягивая все больше и больше воздуха, Кива наполнила легкие. Диафрагма болела, перед глазами все кружилось.
– Три.
Смотритель толкнул ее в спину. Кива изо всех сил сжала губы, чтобы не выпустить ни глотка пойманного воздуха, каждой клеткой тела ей хотелось кричать, пока она неслась вниз с утеса и…
Плеск!
Прямо в воду.
От неожиданности она выронила валун, подняла руки к лицу, чтобы заткнуть рот и нос, пока ее тянуло все ниже, ниже, ниже. Боль от удара о воду была почти невыносимой, падение с такой высоты чуть не вышибло воздух из легких. Но Кива не поддалась боли и выпустила лишь несколько пузырьков воздуха. Ее утягивало вниз, вглубь карьера, где бирюзовая вода становилась темнее и темнее – солнце в эти пучины уже не проникало.
Уши будто кровоточили, давление острыми клинками вонзалось в мозг. И холод… этот холод.
В первые несколько секунд она не заметила его за адреналином и болью от жесткого падения, за мыслями о дыхании. Но потом первый шок миновал, и на его место пришел другой.
Вода была холодна как лед.
Пятнадцать минут – это слишком долго, слишком глубоко, слишком холодно.
Раздалось глухое эхо, и погружение прекратилось. Валун наконец-то приземлился на дно каменоломни или, может, на удачно расположенный выступ.
Но это не имело никакого значения. Кива все равно оказалась слишком глубоко. Вода вокруг была такой темной, что она не видела ничего, кроме мутных искаженных силуэтов. Вряд ли зрители сверху хоть что-нибудь разглядят сквозь толщи и толщи воды.
Холодно… как она замерзла.
Кива выпустила еще несколько пузырьков. Легкие молили о свежем воздухе. Она обняла себя, пытаясь удержать тепло внутри, но напрасно. Холодная вода пронзала кожу, пронзала кости. Руки и ноги начали неметь: кровь прилила к жизненно-важным органам, сердцу и мозгу. Возможно, зелье Мота и помогало, но недостаточно.
Кива содрогнулась, как от кашля, но с ее губ все равно сорвалось лишь несколько пузырьков воздуха. Она знала, что если выдохнет больше, вдохнуть уже не сможет.
Пятнадцать минут.
Кива не представляла, сколько времени прошло. Сколько времени осталось.
Сколько времени она еще продержится.
Она не чувствовала пальцев на руках. Не чувствовала пальцев на ногах. Ее словно объяло огнем: нервы горели от обжигающего холода.
«Дыши! – кричало ей тело. – ДЫШИ!»
Она не могла.
Не было воздуха.
Не было воздуха.
Кива снова содрогнулась. Удушье начало брать над ней верх. В этот раз она не сумела остановить поток воздуха, рвущийся из легких, не смогла удержаться от такого естественного желания вдохнуть.
Нет.
Нет.
Теперь Кива задыхалась: вместо воздуха ее трахею наполнила вода.
Она задыхалась и кашляла, кашляла и задыхалась, вода наполнила ее легкие, наполнила ее желудок, и от воздуха, который Кива столь бережно хранила, не осталось и следа.
Все немело, руки и ноги казались бессмысленным грузом.
И темнота – она ширилась, разрасталась, пока тело содрогалось, содрогалось, содрогалось.
Пытка, самая настоящая пытка.
А потом все закончилось.
Кива перестала сражаться.
И канула в забытье.
Глава двадцать восьмая
– Дыши, черт тебя побери!
Кива подскочила, изрыгая воду, кашляя, хватая ртом воздух и одновременно с тем пытаясь выгнать жидкость из легких.
– Вот так, пусть выходит. Я с тобой.
От боли и холода Кива не соображала. Ее трясло, она не чувствовала рук и ног, грудная клетка и голова разрывались от боли, легкие и горло горели огнем, ребра саднило.
– Я с тобой, – повторил голос, и Кива наконец узнала его, узнала державшие ее руки.
– Дж-Дж-Джарен? – хотела выговорить она, но губы ее не слушались.
– Я здесь, – он прижал ее крепче к себе. – Ты жива. Жива.
Он повторял это, как молитву, словно сам тому не верил.
Сердце в грудной клетке Кивы стучало как бешеное. Как близка она была к смерти? Обязана ли она Джарену жизнью?
Но потом ей на ум пришли другие вопросы. Почему она сидит в объятиях Джарена? Где Рук? Наари? Остальные надзиратели?
Она с трудом медленно раскрыла глаза – холод, боль и изнурение овладели ее телом. Но когда Кива увидела, где она – они — находятся, новый прилив адреналина заставил ее вздрогнуть.
– Что…
Закончить предложение Кива не смогла. Она не верила своим глазам.
Они все еще находились в карьере.
Под водой.
Валун по-прежнему был привязан к Кивиной лодыжке.
Но… они дышали. Говорили. Не тонули.
Со всех сторон их окружал карман – огромный пузырь размером с человеческий рост. Воздух в пузырь поступал по воздушной трубке, тянущейся над их головами наверх, скорее всего на поверхность.
– Что за…
– Я все объясню, – быстро перебил ее Джарен. – Но сперва нам нужно тебя согреть. А не то впадешь в шок.
Кива не впадет в шок. Она и так уже находилась в шоковом состоянии.
И этот шок только возрос, когда Джарен прижал ее ближе и вокруг них вдруг заплясало пламя.
Тепло, блаженное тепло просочилось в кости Кивы, растапливая ее изнутри.
Она застонала и вцепилась в рубаху Джарена. Тепло его тела и не дающий дыма огонь вернули чувствительность ее рукам, прогнали ледяное небытие.
Но хотя физическая агония отступила, разум Кивы тонул в кошмаре.
– Я н-не понимаю, – прошептала она, все еще дрожа, пусть уже и не так сильно. Она отпустила промокшую рубаху Джарена и отстранилась взглянуть на него.
Однако по его лицу было невозможно сказать, что он чувствует. Вину, страх, обреченность… Все вместе, но крылось в его чертах и что-то еще.
– Я не понимаю, – повторила Кива, оглядывая Джарена, огонь, воздушный карман, темную воду за ним.
– Нет, понимаешь, – тихо ответил он.
Кива покачала головой. Затем покачала еще раз, разбрызгивая капли с мокрых волос.
– Нет, – упрямо отрицала она. – Это же невозможно.
Теперь она дрожала не от холода.
Теперь она дрожала от чего-то совершенно иного.
– Я не мог дать тебе умереть, Кива, – прошептал Джарен, все еще обнимая дрожащую Киву. – Ты пробыла под водой слишком долго. Ты… – Он запнулся. – Когда я до тебя добрался, ты уже не дышала. Мне пришлось возвращать тебя к жизни.
Кива видела, что он говорит правду – и не только по его испуганному взгляду. Она чувствовала это по трепету в своей груди, легких, сердце.
Он вернул ее к жизни.
Но волновало ее это не это.
Их окружал огонь. И воздух. Посреди толщи воды.
Кива облизнула губы:
– Принцесса… принцесса тоже подарила тебе амулет?
Джарен медленно покачал головой.
– Принц? – хриплым шепотом предположила Кива.
Джарен закрыл глаза и снова покачал головой. Таким же хриплым шепотом он ответил:
– Нет.
Одного слова хватило, чтобы Кива все осознала.
У Джарена не было амулета.
Ему не нужен был амулет.
Потому что он мог управлять стихиями.
Ей вспомнился их разговор несколько недель назад, когда Джарен говорил о тех, кому подвластна магия: «Я слышал, что встречаются аномалии. Что среди обычных людей рождаются те, кто владеет магией, прямо как в древние времена».
Аномалия.
Джарен был аномалией.
Поверить невозможно.
– Как…
Джарен выругался, прервавая ее, и задрал голову вверх.
– Время на исходе. – Он встал и поднял Киву за собой. Воздушный карман мигом расширился. – Я очень хотел бы все тебе объяснить, и клянусь, объясню. Но сейчас пообещай никому не рассказывать о том, что тут произошло. Все видели, как я прыгнул с обрыва, но мы слишком глубоко, чтобы они разглядели что-нибудь еще. Никто не должен знать, что я владею магией. Об этом известно только Наари.
– Наари все знает? – ахнула Кива. К сожалению, ее мозг восстанавливался не так быстро, как хотелось бы, и каждое новое открытие давалось ей с трудом.
– Пообещай мне, Кива, – поторопил ее Джарен. – Ты не должна никому говорить о том, кто я. Понимаешь?
Но Кива не успела ничего ему пообещать, потому что веревка у нее на лодыжке натянулась.
– Быстро, вдохни! – велел Джарен, прежде чем развеять защищавшую их магию, чем бы она ни была.
В то же мгновение Киву и крепко державшего ее Джарена вновь окружила ледяная вода, но в этот раз их тянуло наверх, к поверхности и на воздух.
Их поднимали так долго, что к тому времени, как Киву перетянули через край утеса, она уже снова дрожала и кашляла. Ей даже не пришлось притворяться, будто ей тяжело дышать, так как легкие искренне возмущались тем, что их вновь лишили кислорода. Джарен, отплевываясь, распластался рядом с ней. Кожа у него посинела от холода, и Кива подозревала, что она выглядит не лучше.
– На ноги, – раздался грубый приказ.
Киву подхватили сзади за рубаху и потащили вперед, пока она не нашла опору. Ноги едва ее держали, но здравый смысл подсказывал: сейчас произойдет нечто страшное.
– Я тебя предупреждал. – Перед ней показался Рук. В его взгляде было ни капли облегчения. Скорее в нем читалось разочарование, будто он надеялся, что наконец-то избавился от Кивы.
Надзиратель, поднявший ее на ноги, держался позади и так крепко сжимал в кулаке ворот ее рубахи, что каждый вдох Кивы сопровождал хрип. Ее замерзшее тело дрожало как в лихорадке. Она бросила взгляд на Джарена и с ужасом обнаружила, что того держит Мясник.
– Я тебя предупреждал, – повторил Рук. Его мрачное лицо