От их сальных улыбочек подкатывала тошнота.
Я – принцесса Эмедеры, Адела Атейн, воспитанная в строгих правилах. Мне прививали безупречную нравственность. В свои восемнадцать лет я еще не знала мужского поцелуя. Но прекрасно чувствовала, что у этих потрепанных жизнью даэрцев насчет меня порочные мысли.
– Нам нужно найти менялу, – Хаур внимательно осматривался, – ты уже едва ходишь, раздобудем монет за твои серьги и купим удобную обувь.
Первого скупщика драгоценностей мы обнаружили быстро. Он нарочито скучающим взглядом глянул на предложенную ему серьгу. Из самого скромного набора, но разумеется, дорогую, с великолепным изумрудом.
– Дешевка, – уверенно сказал меняла, лизнув камень и посмотрев, как бликуют в нем лучи Ипиро, – за всю пару дам пять драт.
– Пойдем, поищем знатока получше, – взял меня под руку Хаур, – у этого совсем глаза не видят.
– Эй, подожди! – алчный мошенник вцепился в рукав жреца так, что нитки ветхой рубахи затрещали. – Так и быть, восемь.
– Ты, верно, считаешь, что коли я стар, то ничего не смыслю в золоте и каменьях? – Хаур с достоинством скинул пальцы менялы.
Жрец решительно меня уводил в другую сторону, а скупщик перескочил через свой прилавок и бросился следом.
Все-таки глаз у него на самом деле наметанный, определил ценность фамильной драгоценности. А если глянуть в мощную лупу, можно увидеть клеймо мастера и марку золота.
Цена этих серег – примерно пять тысяч сэлтоинов, что равняется трем тысячам драт. Разумеется, на этом рынке никто таких денег нам не даст. Но и восемь монет – не та сумма, за которую я готова сбыть уникальное украшение.
– Сотня! – кричал скупщик, задыхаясь.
– Вот как, за дешевку? – усмехнулся Хаур. – Ты бы хоть в стеклышко посмотрел на застежку этой вещицы. Тогда бы понял, насколько глупо звучат твои слова.
Мужчина вздохнул, плечи его поникли.
– Я не могу купить у вас эти серьги дороже, чем потом сумею продать. А в нашем районе кто себе позволит украшение, достойное фрейлины императрицы. Так что моя последняя цена – пятьсот драт. Уверяю, никто больше мого не даст! Можете пойти и спросить у других менял. Но когда удостоверитесь, что моя цена самая выгодная и вернетесь, я уже не буду таким щедрым!
Скупщик, подбодрив себя своими же словами, приосанился. Гордо посмотрел на жреца. Меня-то он ни одним взглядом не удостоил, что взять со слабой женщины!
Хаур сделал вид, словно размышляет. Потом кивнул и сказал, обращаясь ко мне:
– Что ж, Дели, пойдем поищем другого скупщика. Если уж и правда не найдем вариант лучше, то вернемся к этому достойному сэлту и доверим ему твое приданое за полцены.
Меняла заскрипел зубами, завел глаза под веки. Как же ему не хотелось упускать хорошую вещь!
– Твоя взяла, – простонал он, – называй свою цену!
– Полторы тысячи, – спокойно сказал жрец.
– Что? За эти ржавые…
– Все-таки ювелир ты отвратительный, нечего на тебя и время-то тратить, – махнул рукой Хаур, – мы пойдем к тем, кто поболе твоего понимает.
– Семьсот! – хмуро бросил скупщик.
– Тысяча двести, – не сдавался жрец.
Я с восхищением следила, как умело торгуется Хаур. Откуда у жреца королевского храма такие навыки?
Вокруг палатки собрались зеваки, подбадривали то одного, то другого, давали советы обоим. Представление, да и только!
Мужчины ударили по рукам, когда определилась цена в девятьсот пятьдесят драт.
Меняла отсчитал монеты, чуть не плача над каждой из них, жрец каждую подержал в руках и положил в кожаный мешочек, затем достал вторую серьгу, обе передал скупщику.
По тому, насколько алчно блеснули глаза торговца, я поняла, что он прекрасно знает, где взять щедрого покупателя. И уверен, что выгадает себе отличную цену.
– Прости, что пришлось отдать столь ценную вещь меньше, чем за половину ее стоимости, – извинился Хаур, стоило нам отойти подальше от палатки.
– Ничего, – улыбнулась я, – ты и так торговался будто демиург. Я не надеялась выручить хоть сотню монет. А за удобные башмаки готова выменять свой браслет с бриллиантом.
– Этого не потребуется, – вздохнул с облегчением мой спутник, в котором я все больше видела отца, – сейчас подберем тебе что-нибудь. И из одежды тоже.
Торговцы устроили на нас настоящую охоту!
Накидывались с туфельками разных фасонов, пригодных разве что на бал пойти. Но я четко понимала, что мне нужно. А присутствие рядом жреца, который лучше всех умел торговаться, облегчало задачу многократно.
В итоге спустя полчаса я обзавелась парой отличных, добротных кожаных башмачков на плоской подошве, всего за тридцать драт.
– Тебе понадобятся теплые колготки, ночи в Даэре холодные. Особенно в горах, куда мы скоро направимся.
Хаур потянул меня к прилавку с женскими вещами.
– Мне бы их примерить, – сказала я, нерешительно беря в руки две пары колготок.
– Пожалуйста, сэли, – с готовностью предложил торговец, – вон там примерочная, за соседней палаткой. Нам ей можно пользоваться.
Жрец кивнул, отпуская меня.
Первые же колготки сели на мне идеально. Мягкие, качественные, никаких режущих швов и торчащих ниток. Я решила на вторые даже время не тратить, как услышала голоса на улице. Примерочная была сколочена из тонких досок, а внутри обтянута тканью. Так что все происходящее снаружи не оставалось для меня секретом. А вот я оставалась невидима.
– Видел этих приезжих? – вопрошал молодой мужской голос. – Девка молодая и старик, муж ее. С берегов Фенимолки вроде как сбежали. Из зажиточных, Эмола у них дорогие серьги купил. Так что и деньгами богаты, и наверняка еще побрякушки есть.
– Да и баба загляденье, – причмокнул второй собеседник, постарше, – что предлагаешь?
– Проводим их незаметно до гостиницы. А там заманим в место понадежнее. Девку в заложники возьмем, пусть нам старикашка за нее выкуп несет.
– Но от такого залога быстро никто не откажется! Как с этого блюда пробу не снять?
– Да мы бедняжке услугу этим окажем. Каково ей с дряхлым пеньком-то в постели?
– Того гляди, и сама у нас остаться потом захочет!
И оба довольно захохотали.
– Отличные колготки, берем, – спокойно сказала я, слегка касаясь руки Хаура. Он сразу понял: что-то не то.
Расплатился за товар. Взглядом поискал место укромнее.
– Дальше! – шепнула я.
Кивнув, он быстро потащил меня вдоль вещевых рядов, увлекая в сторону овощных и бакалейных лавок. Народу там тоже было немало, но там толклись в основном люди степенные, облеченные целью накормить семью.
Тряпки же и безделушки привлекали и обычных зевак, для которых других развлечений в небогатом людском квартале Даэры не нашлось.
Достав небольшое зеркальце в золотом ободе, одну из своих вещиц, которую я тоже не против была продать, я поймала отражение позади.
И вскоре увидела двоих мужчин, совершенно не похожих на покупателей молока или сушеных бобов.
Заглянув в мое зеркальце, Хаур накрыл его ладонью и прошептал:
– За нами слежка?
Я просто кивнула.
– Пойдем-ка сообразим себе хлеба к ужину, – сказал он громко.
Пекарня была как раз перед нами.
Мы вошли внутрь, дверь закрылась звякнув колокольчиками.
Круглая, пышная продавщица приветливо нам улыбнулась.
– Милая сэли, – обратился к ней Хаур, – мою жену домогается ее старый владелец, у которого я ее честно выкупил. Но человек он молодой, я боюсь не справиться с ним. Не могли бы вы помочь нам выйти через черный ход?
На прилавок легло мое зеркальце, которым невозможно не залюбоваться, будучи женщиной.
И когда он его успел у меня перехватить?
– Каков нечестивец! – возмутилась продавщица. И я побоялась, что эта фраза адресована Хауэру.
Но к счастью, жрец выбрал верную легенду для этой славной сэли.
Прибрав зеркальце под прилавок, женщина указала нам на штору влево от себя:
– Идите туда, там выход на тупичок, в котором наши подсобки.
– Только осторожнее, сэли, этот негодяй буйный, может бегать искать нас по всем палаткам.
– За это не волнуйся, дорогой, – усмехнулась продавщица.
Тут же из-за ее спины показался огромных размеров мужчина с такой мрачной физиономией, словно он питался не умопомрачительными булочками из пекарни, а камнями с гор Драторина.
Поблагодарив нашу спасительницу, мы выскользнули в закоулок, как и предупреждала продавщица сдобы.
Пробравшись по узкому пространству между складами, оказались у ворот рынка.
– Расскажи, что случилось, – попросил Хаур.
Я коротко изложила ему суть подслушанного.
– Плохо дело, – помрачнел он, – эти разбойники нас разыщут. Наведут справки, раз уж мы им на глаза попались. Так что скорее идем в гостиницу и постараемся покинуть ее незамеченными. Уплаченный за номер задаток пропадет, но жизнь дороже. Хорошо бы лошадей забрать. Можно бы вступить в бой, но нельзя привлекать внимание.
Это точно. Я его понимала. Когда ты разгуливаешь по столице вражеского государства в компании заочно приговоренной к смертной казни девицей, хочется оставаться незаметным как можно дольше.
Благодаря маневру Хаура, мы оторвались от наших преследователей, добрались до гостиницы довольно быстро. Зайдя в комнату, взяли скудные пожитки. Можно было уходить.
Однако, пытаясь отвязать лошадей, столкнулись с трудностью – узлы не поддавались ни пальцам, ни кинжалу!
– Заговоренные эльфийской магией веревки.
К нам сзади незаметно подошел полукровка.
– Решили прогуляться верхом по городу?
– Да, нам нужно дальше, к горам, – сказал Хаур.
– Но ведь за две ночи заплачено, деньги мы не возвращаем, – напрягся управляющий.
– Знаю. Но нам надо ехать.
Полукровка поскреб за острым длинным ухом и решил:
– Оплату я отдать не могу, но соберу вам в дорогу еды.
– Это огромная с вашей стороны услуга, – просветлел лицом обычно хмурый жрец.