Его руки дрожат. Я думаю, как его утешить. Я не собираюсь гибнуть. Откуда я знаю? Мы живем в опасном мире, и я не настолько привязана к жизни, чтобы сделать все для своего выживания. Я не могу успокоить его.
— Они могут появиться в любую минуту, — Тобиас смотрит на часы.
Я встаю и сразу вижу Эвелин и Эдварда, стоящих у путей. Они разгоняются заранее и запрыгивают практически с той же легкостью, что и Тобиас.
Эдвард ухмыляется, глядя на меня. Сегодня у него на глазу повязка с вышитым на нем большим синим крестом.
— Привет, — Эвелин смотрит только на Тобиаса, будто меня здесь нет.
— Хорошее место для встречи — уточняет Тобиас. Стемнело, и я вижу только темные силуэты домов на фоне синеющего неба. Свет идет от немногих из них, стоящих у озера. Видимо, они в районе Эрудиции.
Поезд сворачивает туда, куда обычно он не едет — влево, в сторону от сверкания эрудитов, в заброшенную часть города. Судя по тому, что становится тише, поезд замедляет ход.
— Самое безопасное, на мой взгляд, — отмечает Эвелин. — Итак, ты хотел встречи.
— Да. Я хочу обсудить условия союза.
— Союза, — повторяет за ним Эдвард. — А кто тебе дал право заключать союзы?
— Он лидер Лихачества, — говорю я. — И имеет право делать это.
Эдвард приподнимает брови, явно удивленный. Эвелин наконец-то удостаивает меня взглядом, но лишь на секунду. Она усмехается и снова смотрит на Тобиаса.
— Интересно, — спрашивает Эвелин. — А она теперь тоже лидер Лихачества?
— Нет, — быстро отвечает Тобиас. — Она здесь, чтобы помочь мне понять, можно вам верить или нет.
Эвелин сжимает губы. Какая-то часть меня хочет задрать нос и сказать «Ха!», но я лишь слегка улыбаюсь.
— Мы, конечно, согласны на союз… но при выполнении нескольких условий, — отвечает Эвелин. — Гарантированное и равное представительство в правительстве, которое будет создано после победы над эрудитами. Полный доступ ко всем данным эрудитов, по завершении атаки. Естественно…
— Что вы собираетесь делать с имеющейся у эрудитов информацией? — перебиваю я.
— Естественно, уничтожить. Единственный способ лишить эрудитов власти — лишить их знаний.
Мне сразу хочется сказать ей, какая она дура. Но я сдерживаюсь. Не будь технологий симуляций и информации, собранной ими обо всех фракциях, не будь их зацикленности на техническом прогрессе, нападения на альтруистов не произошло бы. И мои родители были бы живы.
Даже если мы ухитримся убить Джанин, можно ли доверять остальным эрудитам? Знать, что они больше на нас не нападут. Не уверена.
— Что мы получим в обмен на выполнение условий? — спрашивает Тобиас.
— Людей, которые вам нужны, чтобы штурмовать район Эрудиции. Равное число мест в правительстве вместе с нами.
— Я уверен, Тори потребует права избавить этот мир от Джанин Мэтьюз, — тихо говорит Тобиас.
Я приподнимаю брови. Я не думала, что о ненависти Тори к Джанин известно всем. Возможно, и не всем. Он может знать о ней то, о чем не догадываются другие. Должен, поскольку теперь оба они — лидеры.
— Это можно устроить, — отвечает Эвелин. — Мне без разницы, кто ее убьет. Я просто хочу, чтобы ее не было.
Тобиас глядит на меня. Мне хочется объяснить ему, почему у меня столь противоречивые чувства… почему я больше остальных имею право желать уничтожить Эрудицию до основания. Но я не знаю, как сказать это, будь у меня даже время. И он поворачивается к Эвелин.
— Тогда договорились, — он протягивает руку.
Эвелин пожимает ее.
— Нам надо встретиться через неделю, — произносит она. — На нейтральной территории. Большинство альтруистов любезно позволили нам находиться в их районе и готовиться, пока они устраняют последствия нападения.
— Большинство, — повторяет Тобиас.
Лицо Эвелин становится непроницаемым.
— Боюсь, твой отец сохранил авторитет среди большей части из них, и он посоветовал им не встречаться с нами, когда пару дней назад мы пришли к ним.
Она улыбается с горечью.
— И они согласились, как и в тот раз, когда он настоял на том, чтобы меня изгнали.
— Они тебя изгнали? — спрашивает Тобиас. — Я думал, ты ушла.
— Нет. Сам понимаешь, в Альтруизме принято прощать и соглашаться. Но у твоего отца огромное влияние среди людей, даже сейчас. Я решила покинуть их сама и избежать публичного позора.
Тобиас ошеломлен.
Эдвард, который стоял, привалившись к стене вагона, встает.
— Пора! — напоминает он.
— До встречи через неделю, — прощается Эвелин.
Поезд находится уже на одном уровне с улицей, и Эдвард прыгает. Спустя пару секунд наступает очередь Эвелин. Я и Тобиас остаемся в вагоне, слушая свист колес по рельсам. Мы молчим.
— Зачем ты взял меня с собой, если ты в любом случае хотел заключить союз? — безразлично спрашиваю я.
— Ты не стала меня останавливать.
— А что мне надо было сделать, руками помахать? — мрачно отвечаю я. — Мне это не нравится.
— Это необходимо.
— Я так не думаю, — размышляю я вслух. — Должен быть другой способ…
— Какой? — спрашивает он, складывая руки на груди. — Она тебе просто не нравится. С самого начала.
— Конечно, она мне не нравится! Она же тебя бросила!
— Они изгнали ее. И, если я решу простить ее, тебе бы лучше тоже это сделать! Ведь бросили меня, а не тебя.
— Дело серьезнее. Я ей не верю. Думаю, она хочет тебя использовать.
— Не тебе решать.
— Тогда снова спрашиваю, зачем ты меня позвал? — я скрещиваю руки на груди, как и он. — Ах да… чтобы я оценила ситуацию для тебя. Хорошо, но то, что тебе не нравится моя оценка, не значит…
— Я забыл, что на твои суждения могут влиять эмоции. Если бы помнил, может, и не взял бы.
— Мои эмоции. А что насчет твоих? Насчет того, что каждый, кто ненавидит твоего отца, как и ты, — обязательно союзник?
— Маркуса это вообще не касается!
— Касается, совершенно точно! Он многое знает, Тобиас. И нам надо выяснить, что именно.
— Снова? Я думал, мы с этим покончили. Он лжец, Трис.
— Да ну?
Я приподнимаю брови.
— Тогда и твоя мать тоже. Считаешь, альтруисты в состоянии изгнать кого-нибудь? Я так не думаю.
— Не говори в таком тоне о моей матери.
Я вижу впереди свет. Это — Спайр.
— Ладно. Не буду.
Я подхожу к краю вагона и выпрыгиваю. Пробегаю несколько шагов, чтобы удержать равновесие. Тобиас прыгает следом, но я не даю ему ни малейшего шанса догнать меня. Иду прямиком в здание, спускаюсь по лестнице в Яму и ищу, где лечь поспать.
Глава 26
Кто-то трясет меня, чтобы разбудить.
— Трис! Вставай!
Я не спорю. Спрыгиваю с кровати и позволяю человеку тащить меня за руку к двери. Бегу босиком, а под ногами не слишком-то ровно. Прищурившись, пытаюсь понять, кто меня схватил. Кристина. Она едва не выдергивает мне руку из сустава.
— Что случилось? — спрашиваю я. — Что происходит?
— Заткнись!
Мы бежим к Яме, в моих ушах стоит шум реки. Последний раз Кристина вытаскивала меня из постели, чтобы привести к телу Ала, которое доставали из ущелья. Я сжимаю зубы и стараюсь не вспоминать об этом. Второй раз такого случиться не может. Не должно.
Я начинаю хватать ртом воздух. Кристина быстрее меня. Мы несемся по лестнице через проем в стеклянном полу Спайра. Она шлепает ладонью по кнопке лифта, запрыгивает внутрь раньше, чем двери успевают открыться полностью, и затаскивает меня внутрь. Жмет кнопку самого верхнего этажа.
— Симуляция, — хрипит она. — Не со всеми, только… с немногими.
Упершись ладонями в колени, она тяжело дышит.
— Один из них что-то сказал про дивергентов.
— Сказал? — переспрашиваю я. — Под воздействием симуляции?
Она кивает.
— Марлен. И голос будто не ее. Слишком… монотонный.
Двери открываются, и я бегу следом за ней к двери, на которой написано «ВЫХОД НА КРЫШУ».
— Кристина, зачем? — спрашиваю я.
Она не отвечает. Лестница пахнет старой краской. На бетонных стенах граффити лихачей, черным цветом. Эмблема Лихачества и инициалы. РГ+НТ, БР+ФХ. Инициалы пар, которые, возможно, уже состарились или расстались. Я прикасаюсь рукой к груди, чтобы ощутить биение сердца. Такое быстрое — удивительно, что я вообще еще дышу.
Ночной воздух холодный, по коже на руках идут мурашки. Глаза быстро привыкают к темноте, и я вижу три силуэта, стоящих на парапете лицом ко мне. Марлен, Гектор, еще кто-то мне неизвестный. Девочка из Лихачества, лет восьми, с прядями, выкрашенными в зеленый цвет.
Они стоят неподвижно, хотя дует сильный ветер, который треплет им волосы. Одежда хлопает на ветру, но они не шевелятся.
— Просто слезьте с парапета, быстро, — говорит Кристина. — Не делайте глупостей. Давайте…
— Они тебя не слышат, — тихо говорю я, направляясь к ним. — И не видят.
— Надо одновременно прыгнуть на них. Я поймаю Гека, ты…
— Мы рискуем столкнуть их с парапета. Будь рядом с девочкой, на всякий случай.
Она слишком юна для такого, думаю я, но даже не нахожу сил сказать. Тогда получится, что Марлен достаточно взрослая.
Я гляжу на ее глаза — они пусты, как раскрашенные камни или стеклянные шары. У меня ощущение, что эти шары проскакивают мне в горло и опускаются в желудок. Тянут меня вниз. Марлен никак не стащить с парапета.
Наконец она открывает рот и говорит:
— У меня послание для дивергентов.
Голос невыразительный. Симуляция управляет ее голосовыми связками, но не может окрасить голос человеческими эмоциями.
Я перевожу взгляд с Марлен на Гектора. Мальчика, который так боялся меня из-за того, что ему мать наговорила о дивергентах. Линн, наверное, у кровати Шоны, надеется, та очнется и сможет двигать ногами. Линн не переживет потери Гектора.
Я подхожу ближе, чтобы выслушать послание.
— Это не переговоры, а предупреждение, — заявляет симуляция ртом Марлен. — Раз в два дня такое будет случаться, пока один из вас не придет к эрудитам.