– Это Брайон, – сказал Йонас. – Мой близкий друг. Сильный, верный и смелый.
– Славные качества. – Клео прищурилась. – А ты, значит, вожак?
Йонас пожал плечами:
– Стараюсь…
– Значит, если ты прикажешь, они меня убьют? В том числе твой близкий друг Брайон? Или ты предпочтешь сам это сделать? – Он ответил не сразу, и она в упор уставилась на него. – Ну так как?
Он шагнул к ней, и его пальцы сомкнулись на ее руке повыше локтя. Что-то она разговорилась, эта принцесса. Слишком громко и слишком вольно болтает. Еще хуже Лисандры.
– Не делала бы ты вслух подобных предположений, твое высочество. Смотри, вдруг еще вдохновишь кого-нибудь из моих ребят. Не все одобряют мое решение тебя сюда привести.
Клео хотела отстраниться, но он держал крепко.
– Руки убери, – огрызнулась она.
– Это всего лишь политика, принцесса. То, что я сделал сегодня, как и то, что собираюсь делать в будущем, – все это ради моего народа. Только ради него.
Йонас покосился влево и тихо ругнулся, увидев, кто к ним подходит.
У Лисандры растрепалась коса, длинные вьющиеся волосы превратились в спутанную гриву. Карие глаза неотрывно смотрели на Клео.
– Так это она и есть? Ее королевское высочество?
– Она самая, – ответил Йонас. Спор еще не начался, а он уже чувствовал себя усталым. Препирательства с упрямой и самоуверенной Лисандрой бывали жутко утомительными даже в самые лучшие времена. – Лисандра Барбас, позволь представить тебе принцессу Клейону Беллос.
Клео промолчала, опасливо наблюдая за девушкой. Та смерила ее взглядом и произнесла:
– Она еще дышит!
– Ну да, – подтвердил Йонас.
Лисандра неторопливо обошла Клео кругом, рассматривая ее нарядное платье, драгоценные украшения и острые носки золотых сандалий, выглядывавшие из-под юбок. Потом предложила:
– Может, отправим королю ее царственный пальчик в качестве доказательства, что она вправду у нас?
– Лисандра! – начиная сердиться, прошипел Йонас. – Утихни!
– Это значит «да»?
– Дай угадаю, – сказала Клео. – Это одна из твоих мятежниц, не одобряющих идею моего похищения?
– У Лисандры обычно имеется свое мнение по поводу решений, которые я принимаю.
Смутьянка вновь окинула Клео взглядом, полным неодобрения.
– Все-таки я в толк не возьму, чего ради выкрадывать бесполезных девок, у которых нет иных достоинств, кроме внешних?
– Ты меня совершенно не знаешь, – резко произнесла Клео. – Однако уже успела решить, что ненавидишь меня. С таким же успехом и я могла бы тебя заочно возненавидеть. По-твоему, это справедливо?
Лисандра закатила глаза:
– Скажем так: я всех королевских особ терпеть не могу. А ты – королевских кровей. Значит, подпадаешь под мою ненависть. Ничего личного.
– Не городи бессмыслицы. Говоришь, ничего личного? Ну а для меня ненависть – очень даже личное чувство. Если бы я чем-то заслужила твою нелюбовь, тогда другое дело. Если же нет… Довольно глупо предаваться такому сильному чувству, не удосужившись сперва подумать!
Брови Лисандры сошлись у переносицы.
– Король Гай сжег мою деревню дотла и угнал моих односельчан в рабство. Он убил моих мать и отца. А мой брат Грегор пропал неизвестно куда, – может, я вообще никогда больше не увижу его. – В голосе девушки зазвучала ярость. – А ты… ты вообще не ведаешь, что такое боль! Ты не знаешь, как это – жертвовать и бороться! Ты родилась под золоченым кровом и с золотой ложечкой во рту. У тебя и жених – принц!
Йонас открыл рот, намереваясь вмешаться. Этот спор был ни о чем. Он только привлек внимание десятка повстанцев. Стоя кругом, ребята смотрели то на одну девушку, то на другую.
Однако прежде Йонаса заговорила принцесса. Ее глаза горели огнем.
– Говоришь, я никогда не ведала боли? Может, я не пережила таких ужасов, какие выпали тебе, но, поверь, кое-что досталось и мне! Мою любимую сестру унесла болезнь, которую лекаря даже назвать не сумели. Я обнаружила ее остывающее тело, а несколько часов спустя король Гай вломился в мой дом. Мой отец с мечом в руках защищал от врагов свое королевство – и его убили. Он мог спрятаться в безопасном укрытии, но предпочел драться вместе со своими людьми! Так вышло, что я приняла его последний вздох. А моя мать умерла родами, и я вообще никогда не знала ее. Зато моя сестра все наше детство ненавидела меня за ее смерть. Еще у меня был доверенный телохранитель… юноша, которому я отдала свое сердце. Он погиб от удара в спину, пытаясь защитить меня от того самого принца, за которого меня теперь выдают против моей воли. Я в считаные дни потеряла почти всех, кем дорожила, мне даже оплакать их как следует не дали… – Клео судорожно перевела дух. – Можешь думать обо мне что угодно, но, во имя богини, однажды я верну себе трон – и король Гай заплатит за свои преступления!
Еще мгновение Лисандра молча смотрела на нее. Ореховые глаза девушки были полны слез.
– Вот тут ты права, – сказала она. – Еще как заплатит!
И, не добавив более ни слова, она стремительно ушла прочь, исчезнув в темноте леса. Брайон почти сразу убежал следом.
Йонас проводил их взглядом. Вот бы знать, заставила Клео Лисандру переменить мнение о себе или только зря сотрясала воздух? Еще Йонас не отказался бы выяснить, в какой мере напускной была отчаянная воинственность Лисандры. Может, она лишь старалась покруче выглядеть в глазах остальных? Но когда она заговаривала о своей деревне, о погибших родителях, пропавшем брате, в ее глазах появлялась такая неподдельная боль! Йонас вполне понимал эту боль. Как и чувства Клео. Две совсем разные девушки – а сколько между ними было общего!
Тут он ощутил на себе злой взгляд принцессы.
– Что такое?
Клео вздернула подбородок:
– Если надумаешь убить меня, когда король Гай отвергнет твои требования, знай: я буду драться до последнего вздоха!
– В мыслях не держу сомневаться. – Йонас склонил голову набок. – Хочу, однако, прояснить одно недоразумение. Я вовсе не намерен тебя убивать. Ни сейчас, ни потом. Но вот использовать тебя против семейки Дамора каким угодно способом – это да!
– И каким же? – Клео нахмурилась.
– Ты для него – вроде символа единства и надежды, чтобы влиять на оранийский народ. Вот и мы сделаем то же. Если он отмахнется от моих требований и не захочет тебя вернуть, ты останешься с нами – в качестве мятежницы. Прикинь: золотая принцесса встает на нашу сторону, изобличая ложь короля! Веский довод!
Она приоткрыла рот, словно собираясь возразить, но он вскинул руку:
– Я действительно верю, что ты наиболее ценна для него живая. А еще я, знаешь ли, не совсем дурак. Он полагает, что мы прибегнем к насилию, если он не уступит, – и рассчитывает, что это будет ему опять-таки на руку. Если хоть волос упадет с твоей головы, все симпатии, которые часть оранийцев уже питает к восставшим, рассеются как дым. Поэтому я и не собираюсь причинять тебе никакого вреда. Мне, как и королю, больше выгоды от тебя живой… Короче, вот что я предлагаю: устраивайся поудобнее и жди, что будет дальше. Мы предоставим тебе пищу и кров. Слухи об этих лесах ходят скверные, так что люди в своем уме сюда не больно-то суются.
Клео в очередной раз смерила его взглядом:
– Оно и видно.
Йонас усмехнулся углом рта:
– Знаю, знаю, я тебя сюда не очень-то вежливо притащил. Но клянусь, здесь тебя никто не обидит. Ты в безопасности. И вот еще что: я намерен лично всадить клинок королю в сердце и освободить свой народ от его гнета. Как только мне представится такая возможность, можешь забирать обратно свой трон. До Ораноса мне нет особого дела, мой дом – Пелсия.
И Йонас замолчал, давая ей время переварить услышанное.
– А мое дело – будущность Ораноса и его жителей. – Клео кивнула.
– Вот мы с тобой и еще кое в чем согласились: каждый из нас любит свою страну. Это хорошо. Ну так скажи мне, принцесса: ты и дальше будешь противиться всему, что бы я ни сделал? Или станешь чуточку милей и сговорчивей?
Некоторое время Клео молчала. Но потом посмотрела ему прямо в глаза, и в ее взгляде было столько же яростного напора, как и у него самого.
– Отлично, – сказала она. – Я буду делать что надо. Но вот милее стану навряд ли.
Йонас не смог удержаться от смеха:
– Это я как-нибудь переживу…
КлеоДиколесье
Вот уже неделю принцесса жила в лагере повстанцев.
Роскошный наряд, в котором она прибыла, мало подходил для леса и к тому же слишком бросался в глаза. Назавтра Клео попросила себе другую одежду, и ей выдали какие-то обноски. Йонас сам принес ей курточку и штаны, державшиеся на шнурке вместо пояса.
Живя в лагере, Клео старалась держаться поближе к тем, кто не выказывал к ней ненависти из-за ее королевского происхождения. Среди этих немногих оказались Брайон, ближайший подручный Йонаса, и парнишка по имени Тарос. Этот последний был еще и рыжим – как Ник.
Ник…
Тревога снедала ее час за часом, день за днем. Ее похитили из мастерской, а ведь Ник ее охранял. Что с ним теперь будет? Как его накажет король? А Мира – Мира, наверное, считает, что Клео уже погибла. Вот бы удалось ей весточку передать!
Она даже спросила Йонаса, нельзя ли это устроить. Он ответил коротким и решительным «нет». И ушел, оставив без внимания ее возмущение.
В настоящий момент Клео сидела у костра вместе с Брайоном, Таросом и одной из немногих девушек среди восставших – Онорией. В Ораносе с его мягким климатом весенние дни были полны солнечного тепла, но здесь, в Диколесье, ночные ветры веяли словно бы прямо из Лимероса, где Клео никогда не была.
– Каждый ястреб, что попадается нам на глаза, – это наблюдающий за нами Хранитель, – сказал Тарос. – Это папа мне рассказал.
– Вот прямо так и каждый? – хмыкнул Брайон. – Нет, Тарос. Большей частью это просто птицы – и никакой магии.
– А ты в магию веришь? – с любопытством спросила Клео.
– По-разному. – Брайон пошевелил длинной палкой в костре. – Сегодня, например, не особенно. А вот завтра… не знаю.