Он дернул ее за руку, увлекая вперед, и они побежали.
– Почему ты мне не сказал, что повсюду разосланы поисковые отряды с приказом убивать всех встречных?
– А с какой бы стати?
Его рубашка была пропитана кровью, но рана в плече не заставляла его умерить бег.
– У меня есть право знать!
– Такое право у тебя есть, – насмешливо ответил он. – Ну а дальше что? Ты могла бы что-нибудь сделать, чтобы остановить их?
– Я могла вернуться во дворец.
– Это в мои планы не входит.
– Да плевать мне на твои планы! Я не могу допустить, чтобы и дальше гибли невинные!
Йонас остановился и так стиснул ее руку, что Клео стало больно. Казалось, от отчаяния он сейчас схватит ее и примется трясти, но потом его лицо смягчилось.
– Как бы дело ни повернулось, умрут еще многие и многие. И вина или невинность тут ни при чем. Может, король Гай и похитил твое королевство, но война продолжается. И ей не будет конца до тех пор, пока он протирает своей высокородной задницей этот трон. Это ты понимаешь?
– Все я понимаю! – Клео стиснула зубы и рассерженно вскинула на него глаза. – Я же не дурочка!
Его глаза горели.
– Ну и хорошо. А теперь, будь добра, закрой рот и не мешай мне тащить тебя в безопасное место!
Он держал ее руку точно в тисках. Пока они бежали через лес, его хватка почти не ослабевала.
– Мы можем спрятаться здесь, – сказал он наконец. – Этот грот я нашел только вчера.
Клео не успела отреагировать: Йонас слишком резко дернул ее вправо. Они раздвинули плотный занавес вьющихся стеблей, поросших лишайником, после чего проникли в дупло старого дуба, сгнившего изнутри. За ним самым неожиданным образом открылась пещера шагов шести в поперечнике. Собственно, это была не вполне пещера, скорее, самородный шатер из плотно сросшихся ветвей и густой листвы. Сквозь эти естественные стены не проник бы взгляд самого зоркого стражника. Они задерживали даже лунный свет, не пропуская ни лучика.
Клео открыла было рот, но Йонас притиснул ее к стене их зеленого убежища. И предупредил:
– Тихо…
Она попыталась овладеть собой, чтобы не дрожать от холода и нарастающего страха.
Оттуда, где они стояли, она хорошо видела преследователей и понимала, что их могло выдать даже дыхание. Факельный свет озарил проход сквозь дупло. Алые мундиры миновали его, стражники тыкали мечами в кусты и подлесок. Лошади храпели, рыли копытами землю.
Все шло к тому, что беглецов должны были вот-вот обнаружить. Ладонь Йонаса сжималась все крепче. Похоже, ему тоже было очень не по себе.
Вот острый конец клинка начал отводить в сторону лозы в каких-то дюймах от лица Клео. Девушка зажала себе рот, чтобы не закричать.
– Сюда! – завопили совсем с другой стороны, и меч немедленно спрятался. – Скорей, они удирают!
Лишь когда шаги преследователей стихли вдали, с губ Клео сорвался судорожный вздох облегчения.
Едва ли не в следующее мгновение она так и подпрыгнула при виде огонька. Оказывается, это Йонас вытащил из кармана огниво и зажег свечку, извлеченную из холщового мешка, хранившегося в тайнике.
– Дай шею посмотрю! – И он поднес свечку вплотную, а потом еще и потер большим пальцем ее кожу в том месте, где вдавился клинок стражника. – Ничего. Просто царапина.
– Задул бы ты огонь, – предостерегла Клео. – Увидят!
– Не увидят. Они ушли.
– Отлично. Тогда давай сюда. – Клео протянула руку. – Я должна взглянуть на твое плечо.
Йонас вздрогнул, вдруг вспомнив, что сам получил стрелу.
– Надо унять кровь.
Он отдал Клео свечу и стал выпутываться из рубашки, оголяя половину груди и руку выше локтя. Девушка придвинулась, держа свечу, чтобы рассмотреть рану, и поморщилась при виде обильно льющейся крови.
Выражение ее лица не укрылось от Йонаса.
– Что, все так плохо?
– Жить будешь.
Он поспешно выпростал из рукава здоровую руку. Одно плечо сплошь покрывала запекшаяся кровь, но в остальном кожа у него выглядела загорелой и чистой. А торс – крепким и весьма мускулистым. Клео отметила про себя, что примерно такого зрелища и ожидала.
Она поспешно перевела взгляд на его лицо.
– Держи свечку ровно, твое высочество. Осмелюсь напомнить, у меня в плече дырка. Она так и будет сочиться, если ее не заткнуть!
Когда он вытащил из поясных ножен кинжал, глаза у нее округлились. Оружие было ювелирной работы. Сплошное серебро с золотыми вставками, волнистое лезвие, плавно сбегающее к концу, самоцветы на рукояти… Клео, конечно, мигом узнала кинжал. Когда-то он принадлежал Эрону. Потом Эрон убил им брата Йонаса.
– Ты что собираешься делать? – вырвалось у нее.
– То, что необходимо, и не более.
– Зачем ты до сих пор хранишь эту… жуткую штуковину?
– Да есть кое-какой замысел.
Йонас держал кинжал над свечным пламенем, нагревая клинок.
– Ты все еще хочешь убить Эрона?
Йонас ответил не сразу. Только взгляд его чуть смягчился.
– Этому меня научил Томас. Он вообще очень многому меня научил: охотиться, драться, вправлять кости и штопать раны. Ты понятия не имеешь, насколько мне не хватает его!
Клео всем сердцем ощутила боль, плескавшуюся в его темных глазах. Как-то сразу стало не важно, к какому слою общества и даже полу каждый из них принадлежал. Ведь всем одинаково больно терять любимого человека.
Прошлое было слишком болезненно, чтобы всуе тревожить память тех, кого любила и потеряла она сама. Клео решила сменить тему:
– Зачем ты нагреваешь клинок?
– Нужно прижечь рану, чтобы запереть кровь. Способ грубый, но действенный. Я своих повстанцев научил так делать в случае необходимости.
Сказав так, он отвел драгоценный кинжал от огня. Чуть помедлил – и прижал докрасна раскаленный клинок к своему плечу.
Клео чуть не выронила свечу. От жуткого шипения и едкого запаха сожженной плоти желудок поднялся к горлу.
Лоб Йонаса покрылся потом, но с губ не сорвалось ни единого звука.
– Готово, – сказал он, отняв кинжал.
– Это же сущее варварство! – вырвалось у нее.
Йонас задумчиво посмотрел на нее:
– Ты небось мало сталкивалась с трудностями?
Клео открыла рот, собираясь яростно возражать. Однако вовремя сообразила, что, если не кривить душой, в целом он прав.
– Верно. Особо не сталкивалась. До недавнего времени у меня была не жизнь, а сладкий сон. То есть я считала, что у меня полным-полно горестей и забот, но теперь понимаю, что беспокоилась о таких пустяках! И я никогда особо не задумывалась о тех, кому приходится потяжелей моего. Я знала, конечно, что не все живут во дворцах, но…
– А теперь?
А теперь принцессе Клео словно бы протерли глаза. Так что она уже не могла стоять в сторонке, глядя на чужую боль и не пытаясь хоть как-то помочь.
– Умирая, отец завещал мне: станешь королевой – постарайся править лучше, чем вышло у меня… – Последние мгновения жизни отца, угасшего у нее на руках, с мучительной ясностью встали перед умственным взором. – Все эти годы… До Пелсии было рукой подать, и мы… мы могли облегчить вашу участь. И не сделали этого.
Йонас молча смотрел на нее. Мерцающие отсветы маленького пламени выхватывали из мрака его черты.
– Вождь Базилий не принял бы помощи от короля Корвина, – проговорил он затем. – Я сам, своими глазами видел, в какой роскоши жил наш вождь, пока его народ погибал.
– Это же неправильно… – Клео отвела глаза.
– Вот тут ты чертовски права. – И Йонас поднял бровь. – Но ты-то, ты все ведь изменишь?
– Да, – ни мгновения не замешкавшись, ответила Клео. – Изменю.
– Ты очень молода. И невероятно наивна. Может, даже слишком наивна, чтобы стать королевой.
– Оскорбляешь меня, мятежник? – Ее глаза сузились.
Он рассмеялся:
– Когда мы только встретились, ты, помнится, обозвала меня дикарем. Теперь я продвинулся до чуть более почетного титула мятежника.
Он то насмехался над ней, то казался таким искренним и настоящим.
– Когда мы только познакомились, ты и был дикарем.
– Весьма спорное утверждение.
– То, что ты столько времени цепляешься за этот кинжал, заставляет меня задуматься: а многое ли на самом деле изменилось?
– Стало быть, на том и сойдемся, что ни на чем не сошлись.
Йонас натянул обратно рукав, но тесемки на груди завязывать не стал.
Клео кивнула:
– Придется.
– Заночуем здесь. – Йонас посмотрел на лиственную завесу, прятавшую вход, и на скулах выступили желваки. – Надеюсь, мои друзья сумели спастись.
– Я тоже надеюсь.
Клео в самом деле очень не хотела думать, что кто-то из молодых бунтовщиков мог погибнуть. Даже та недружелюбная девица, Лисандра. Ее сделала такой боль потерь.
Как, впрочем, и всех.
Йонас отвел глаза.
– Тебе необходим сон, принцесса, не то подурнеешь. Я буду стеречь.
– Йонас… Погоди.
Он оглянулся и увидел, что она стянула с головы ленту, державшую волосы. Длинные пряди золотым водопадом рассыпались по плечам, достигая пояса. Йонас следил за ними как завороженный.
– Я должна вернуться.
– Вернуться куда? – Йонас вновь смотрел ей прямо в глаза. – В лагерь? Прости, высочество, никак невозможно. За тем местом еще долго будут пристально наблюдать. Завтра на рассвете мы перейдем в запасной лагерь.
– Нет, я не об этом. Я должна вернуться во дворец.
Он посмотрел на нее так, словно ушам своим не поверил.
– Ты все шутишь.
– Не шучу.
– Тогда позволь объяснить тебе, принцесса, чтобы не было никаких недомолвок. Во дворец ты не возвращаешься. Ни под каким видом. Дошло?
Клео принялась расхаживать туда-сюда по тесному гроту. Сердце бешено колотилось.
– Король не согласится ни на какие условия, связанные с моим освобождением. Не тот он человек, понимаешь? Тем не менее он по-прежнему хочет заполучить меня, чтобы выдать за своего сына. Строительство дороги не прекратится ни в коем случае. Если ты будешь удерживать меня, это никак не скажется на работах. Только народу погибнет тем больше, чем дольше я буду оставаться заложницей!