— Эй, ты! Че молчишь?.. — Доэ ласково толкнула его локтем. — Да ладно тебе…
— Никаких проблем, — повторил Расин.
— Вот заладил… — Она толкнула снова. — Да осознаю я… понятно все. Ведь из-за меня ты влип.
— Пустяки, — сказал он, давая понять, что собирается идти.
— Ты совершил хороший поступок, — сказала она. — Такого ещё никто, на моей памяти, в Трифаре не совершал.
— Совершал, — возразил он.
— С чего ты взял?
— Любые законы выдумывают после того, как у властей возникают проблемы. Насколько я знаю, есть закон «О правильном поведении на улицах» или что-то в этом роде.
— Закон, может, и есть, а вот о его нарушителях до того, как появился ты, я ничего не слышала.
— Ты сказала: Трифар? — как бы невзначай спросил Вадим.
— Тот город ещё называют Распределителем. — Доэ заговорила с энтузиазмом. — В нем обитают спящие и мертвые. А ещё беглые, крикуны, ведьмы и прочее жулье.
— Спящие на самом деле — жители моего мира, — задумчиво сказал Расин. — Только там они не такие заторможенные.
— Взглянуть бы, — проговорила Доэ. — Время от времени кто-то из них пробуждается, и тогда на нем появляется черный костюм.
— Это значит, что там он умирает… Ты бывала в Западном и Восточном Карманах?
— Что ты? Я в такие места не заглядываю. Говорят, они для извращенцев и слепых приверженцев веры.
— Контролеры хотели меня туда запихнуть. Выходит, я тоже извращенец или фанатик…
— С чего ты решил? — Она захлопала глазами, придумывая аргумент. — Слушай, ведь из-за меня ты влип. Я сама тогда нарывалась на неприятности. Это моя слабость — провоцировать улыбастиков, а потом исчезать. Из-за меня ты… — она задумалась, подыскивая слово, — рассекретился. Я же понимаю, ты прикидывался мертвецом, чтобы поскорее пересечь Трифар…
— Да, я передумал и решил на денек задержаться, — проговорил он. — Потратил немного времени на изучение пятого уровня, который ты называешь Распределителем. В моем мире уже тысячи лет ведутся споры о природе этого уголка вселенной. Случались в истории и кровопролития, вроде Крестового похода, в результате которых не один миллион спящих трифарцев приобрел черную форму и ясность понимания, а, может, был отправлен в какой-нибудь из карманов. Само собой, я не стал знатоком этого уровня, но кое-что, во всяком случае, себе уяснил: я — спящий трифарец, как и шесть миллиардов других землян, и, если мне доведется умереть естественным путем, то я уже в меньшей степени удивлюсь, обнаружив себя в черном костюме на одной из улиц Киева.
Она сделала большие глаза, вздохнула.
— Эти люди, которые становятся мертвецами, бывают очень несчастны. Раньше я пыталась завести среди них знакомых, хотела узнать побольше о том месте, откуда они пришли, но все они были такие беспокойные, и каждый из них через несколько дней исчезал.
— Что ты хочешь знать о том месте?..
Она пожала плечами.
— Всё. Это единственный мир, куда я не могу проникнуть.
— А сколько в общей сложности миров?
Она посмотрела пытливо и настороженно, этот взгляд ему был знаком. Так смотрела она перед тем, как в прошлый раз исчезнуть в пустоте.
— Ты не можешь пока этого понять.
Кажется, она говорила искренне.
— А когда я смогу это понять?
— Когда мой сад увидишь.
Опять — ни тени лукавства. Расин сделал серьезное лицо.
— Я не турист и путешествую не ради экскурсий. Верю в то, что сад твой интересен, но цель, ради которой я двигаюсь вглубь уровней, слишком значительна, и я не могу терять много времени.
— Уровни… — она посмотрела в пустоту. — Я уже слышала это слово. Кажется, так говорят проводники и те, кого они с собой привели. Люди, которые здесь работают. — Доэ сделала неопределенный жест рукой. — Но ведь они так мало знают! К твоему сведению, это, — она обратила ладони к небу и развела руками, — самый глубокий уровень! Все, что глубже, уровнями назвать нельзя. Там все по-другому.
Взгляд Вадима стал сосредоточен, он спрашивал: кто ты, Доэ?
Девушка задрала нос.
— Как далеко ты хочешь забраться?
Расин не знал.
— Могу тебя кое в чем натаскать, Вадим. Если прислушаешься к моим словам, тебя ждет меньше ошибок впереди.
Вдруг она подхватилась со скамейки, выпрямилась.
— Топай за мной.
Глава 20
Ее хрупкая фигурка колыхалась впереди, как огонек свечки, и он никак не мог её догнать. Расин вспомнил, что, спускаясь по лестнице, часть расстояния преодолел в один миг. Он попробовал сделать летящий прыжок — такой, какие делал, будучи в Трифаре, но ничего не вышло.
Кто ты? — хотел спросить Вадим, когда они остановились посреди проезда между корпусами номер один и номер четыре для того, чтобы Доэ перевязала шнурок. Впрочем, Расин не рассчитывал получить ответ, который мог бы его удовлетворить, потому и не задал вопрос вслух. «Я — это я», — вот, собственно, что ожидал он услышать, ведь многие девушки в его жизни говорили именно так.
Они дошли до бульвара Перова, и тогда Вадиму стало ясно, что все это время Доэ напряженно думала над ответом на этот неизреченный вопрос. Резко развернувшись, она проговорила:
— Какая-то часть меня живет там, в мире, откуда ты пришел. Возможно, это очень болезненная часть, неспособная понимать то, что её окружает.
— Ты хочешь сказать, что твое тело все-таки находится в мире… твердой материи, а сознанием своим ты пребываешь здесь?!
Она с улыбкой кивнула.
— Но ты хоть когда-нибудь была на поверхности?! Ты помнишь ее?
— С самого детства я жила в трех разных мирах — Трифаре, Парафаре и Инфаре. В Парафаре — мире Восточного Кармана — улыбастики ходят в белом, а в Инфаре — мире Западного Кармана — в черном. Ты там был?
— Если и был, то ничего не видел.
— Ясно… Есть ещё Эфар, в него я, во всяком случае, могу заглядывать, как сейчас заглядываю в Трифар, — она ткнула пальцем поочередно в несколько направлений, видимо, указывая на бредущих Спящих или красных контролеров. — Я вижу их, но знаю, что ты не видишь.
Они вышли на середину дороги и повернули направо.
— А родители?.. Ты знала их?
— Мне даже трудно представить, что это такое… Хотя смысл слов «мама» и «папа» я могу пояснить.
Только сейчас Вадим заметил, что сленг, на котором прежде говорила Доэ, куда-то пропал.
— Ты встречала подобных себе?!
— Нет, но видела похожих на меня. Слышал когда-нибудь такое слово — «Кантарат»?
— Нет, — покачал головой Расин. — Но, кажется, я знаю, о чем ты. Пиликин упоминал Кантарат.
— Кто?
— Неважно. Сейчас этот парень на поверхности. И что насчет Кантарата?
— В нем есть минимум два человека, способных летать быстро и далеко.
— Ты знаешь, где находится Кантарат?
Она кивнула.
— А те люди, что там работают, знают о тебе?
— Не думаю.
— С какого возраста ты помнишь себя?
— Я не знаю, как измерять возраст.
— Это тело… Ты его тоже создала, как и воду, как и тот черный костюм, о котором ты рассказывала?
— Наверно, — она пожала плечами.
— Прослушай… Ты провела всю жизнь, путешествуя по различным измерениям, а весь твой жизненный опыт и знания получены в полусонной толпе обитателей Трифара! — он не мог сдержать изумления. — Выходит…
— Выходит, я — что-то среднее между спящим и мертвым, — заключила она. — То есть, сумасшедшая! Это слово удалось выковырять из их голов. По-моему, оно подходит больше всего. Правда, я не совсем его понимаю. Если не исчезнешь, как в прошлый раз и как исчезают мертвые, расскажешь об этом?
Вадиму казалось, что девушка не идет рядом, а парит в нескольких километрах от него, потому приходилось все время кричать.
Доэ, отвечая, каждый раз одаривала его улыбкой. Ответы она давала легко. Как видно, неопределенность существования, сиротство и отсутствие постоянных друзей совсем её не тяготили. И все же чувствовалось: девушка рада новому знакомству. Она напоминала ему заскучавшее дома дитя, к которому неожиданно явился ровесник.
Но для ребенка она знала слишком много.
— Доэ.
— Да?
— Что это за Неведомое Нечто, которое выдернуло меня из прежней жизни и привело сюда?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Может, кто-то зовет тебя на помощь?
По ходу их движения пятна, висящие впереди, растягивались и превращались в два-три отдельных дома, которые один за другим перетекали назад. Оборачиваясь, Расин видел, как они выстраиваются в произвольном порядке, образуя совершенно незнакомые кварталы. Это не Воскресенка, подумал он, — местность неизвестная.
— Сразу за городом, если идти туда, — Доэ показала на запад, — начинается бездна. Имя ей Глубина Мегафара. В нее все опасаются ходить. Я имею в виду хомунов, которые работают в Кантарате. Только один не боится, правда, я его уже много дней не видела.
— А ты? — спросил Расин, — ходила туда?
— Много раз! — Доэ указала рукой на север. — А там лес. Единственный в Пустыне. В нем живет один добрый старик. Его зовут Харт. Мы знакомы. Он очень мудрый. Хочешь, я тебя с ним познакомлю? Может, он что-нибудь скажет об этом твоем Нечто?.. Между прочим, в том лесу грибы можно собирать, а потом варить, а ещё жарить. Это единственное место, где есть какая-то живность и можно раздобыть еду. Но те, кто живут в городе, не имеют права ходить туда. Кантарат…
Доэ не успела договорить.
Две гигантские лапы с электрическим треском раздвинули пятна домов. Вадим застыл на месте. Повернул голову на шум. Огромные серые глаза смотрели совершенно пустым рыбьим взглядом.
— Надо же, — пробормотала Доэ. — Тузор. А о нем-то я совсем забыла.
Широко разинув жабью пасть, отталкиваясь от бордюров и домов, животное-исполин с лапами хищника и туловищем гусеницы поскакало прямо на них.
Закачалась земля.
Это была тварь, от которой, наверное, пошло выражение «Чудище обло, огромно, стозевно и лайяй». Правда, зев у нее был один, но зато очень велик.
Вадим схватил Доэ за запястье и бросился к подъезду стоящего рядом дома. Но Доэ резко выдернула руку, и несколько шагов он пробежал по инерции.