У дверей теплицы Эолиса встретил громкий смех и болтовня. Внутри, освещенные мягким светом флуоресцентных ламп, Гвилисс, Йохан и другие парни сидели на низких табуретах, а перед ними на куске брезента томились угощения. Эльфийка смеялась, парни наперебой выдавали шутки, Йохан бережливо разливал суп по глиняным мискам и — гляньте-ка! — выдал всем по маленькой стопке напитка из подземных дурман-грибов.
Командир невольно замер, наблюдая за этой сценой. Он никогда не видел Гвилисс такой беззаботной. В ее глазах не было ни тени той меланхолии, что он заметил на портрете. Она казалась живой, настоящей, словно на короткое время сбросила с себя бремя своей печали.
Эолис шагнул вперед, нарушив идиллию.
— Гвилисс, — позвал он, и эльфийка резко обернулась. Ее лицо мгновенно стало серьезным, в глазах мелькнула испуганная тень. Йохан тоже вскочил, вытерев руки о передник.
Эолис смерил взглядом компанию. Атмосфера веселья мгновенно испарилась, сменившись напряженным ожиданием.
— Командир, — произнесла Гвилисс, потупив взгляд. — Уже поздно? Я слишком задержалась? Простите. Ик.
Эльфийка неуклюже икнула, прикрыв рот ладошкой. От волнения снова перешла на "вы".
Пьяна.
Она была пьяна, хотя вряд ли в её чарке было много дурмана. С непривычки? Женщины-дроу хлестали и поболее и им хоть бы хны, а эта, выходя из-за стола, пошатнулась.
Эолис подставил своё плечо, Гвилисс, споткнувшись, почти на нём повисла.
— Йохан, — обратился он к агроному, стараясь сохранить ровный тон, — благодарю за угощение. Но, думаю, нашей гостье пора отдохнуть.
Невинно пожав плечами, тхаэлец принялся сворачивать импровизированный пикник.
— Впредь будь осторожнее, — добавил командир, в его голосе звучала сталь. — Подземелье — не лучшее место для увеселений. По крайней мере для тех, кто не знает его законов.
Агроном молча поклонился. Парни между собой таинственно переглянулись.
— Я сам ее провожу, — Эолис развернулся и направился домой, поддерживая Гвилисс за талию. — А вы — закругляйтесь. Отбой есть отбой. Исключений ни для кого не делаем.
Глава 14
Эолис
По пути к их скромному жилищу Гвилисс то и дело спотыкалась, бормоча бессвязные извинения. Запах дурман-грибов, терпкий и сладковатый, витал вокруг, смешавшись с ароматом её волос.
— Ой, — в очередной раз запнулась она, запутавшись в длинной юбке.
Командир чувствовал её худобу под плотной материей серебристого платья, тепло ее тела обжигало даже сквозь ткань. Одежда для новобранцев, которую выдали ей ранее скрывала очертания фигуры, платье напротив — обрисовывало. Теперь командир невольно — хотя и не без интереса — касался талии, подхватывал и прижимал ближе к себе для баланса.
В их тесной каморке, Эолис осторожно опустил захмелевшую Гвилисс на лежанку. Платье расплылось на тёмных шкурах как по грубому холсту. С её лица, умиротворенного хмелем, спала маска аристократичной отстраненности.
— Прости… я… я не хотела… — шептала она, пытаясь расстегнуть сложное переплетение застежек на платье. Пальцы её трепетали как бабочки, пуговицы то и дело выскальзывали. Эолис перехватил её руку. Его прикосновение, несмотря на мягкость, заставило ее вздрогнуть.
— Не стоит, — прошептал он, убирая её руки. Он заметил в глазах Гвилисс оторопь, смешанную с детской наивностью. Осторожно, словно боясь спугнуть, расстегнул ряд мелких пуговиц, освобождая от тесных объятий платья. Серебряной змеёй ткань соскользнула с плеч, оставив ее в простой камизе.
Эолис отвернулся, чувствуя, как его лицо горит. Он не мог позволить себе увлечься этой хрупкой красотой. Его мысли должна занимать борьба, а не соблазн. В конце концов, всё ещё оставалась мизерная вероятность, что этот лучезарный цветок был отправлен в подземелье не случайно.
По правде говоря, это была первая мысль, пришедшая Эолису в голову, едва он увидел её. Как будто кто-то очень хорошо знал главу мятежников и в насмешку прислал в сердце лагеря эту роскошную женщину. Холодная красота дроу уже давным-давно не трогала Эолиса, от надменных физиономий с насмешливо выгнутой бровью у него возникало чувство омерзения.
За спиной зашуршала ткань, Гвилисс снова закуталась в войлочный кокон. Обернувшись, дроу понял, что она дрожала.
— Ты замёрзла? — командир протянул ей своё одеяло, поскольку сам он давно привык к прохладе подземелья.
— Всегда.
— Что всегда?
— Всегда мёрзну. Особенно после душа. Там вода ледяная, мне потом долго не согреться.
— Но… — Эолис остолбенел. — Почему ты не говорила? Ты здесь уже больше недели, я ясно дал понять, что не причиню вреда. Почему не сказала, что мёрзнешь?
Гвилисс просто пожала плечами.
— Ик, — вот всё, что ответила она.
Дроу подошёл к стене, отодвинул заслонку, разворошил угли и принялся складывать ветошь.
— Здесь есть печь? — у эльфийки едва не отвисла челюсть.
— Есть. От неё идёт железная труба, видишь, — эльф постучал по ней. — Она подходит к резервуару с водой и душ становится не таким ледяным. Я совсем забыл сказать об этом. С тех пор, как Илай сбежал от меня в общую казарму, привык жить один.
— Но… чем вы топите? Неужели в подземелье есть дрова?
Сознание Гвилисс, затуманенное дурманом, кажется, начало проясняться.
— Ик.
Или нет?
— Зентийский трутень, — ответил командир. — Наскальный гриб, который растёт в подземелье. Если срезать, он отдаст влагу и становится сухим, как валежник. Разгорается медленно, поэтому, когда нам удаётся добыть дрова, они идут исключительно в лазарет.
Тепло от печи стало медленно заполнять крохотное пространство, прогоняя затхлый холод подземелья. Гвилисс, словно подснежник, проклюнулась из войлочного кокона, подставляя бледное лицо жару.
— А куда уходит дым? — спросила она.
— На поверхность. Но он рассредоточивается по большим площадям так, что его не видно.
— Магия?
— Инженерия.
Эолис присел на свою половину лежанки, Гвилисс, согревшись, вернула ему одеяло. Её тонкий запах тут же коснулся его ноздрей. Упоительный. Как будто дурман ударил в голову не ей, а ему…
Тишина повисла в комнате, нарушаемая лишь потрескиванием ветоши и тихим дыханием Гвилисс.
— Что любопытного рассказали тебе парни? — спросил командир нарочито непринуждённо. — Ты смеялась. Йохан любит травить байки?
— На самом деле… — эльфийка поёрзала и кокон окончательно раскрылся. — Сперва они рассказали мне истории, от которых хотелось рыдать. Йохана едва не принесли в жертву, Роллана… или… Роланда… выбросили на улицу новорождённым, потому что он… мужского пола. Брата Зейна зверски убили из-за того, что он понравился нескольким дамам одновременно и они решили, что он не должен никому из них достаться. Для них, только представь, это было честным решением спора!
Когда Гвилисс говорила, её лицо было полно возмущения. Она искренне сочувствовала и сетовала на несправедливость.
— А Юссена выгнали из семьи, оставили в нищете и…
— …запретили видеться с дочерью, я знаю, — дроу кивнул. — Все эти истории известны мне.
— Наверное моё лицо было таким бледным после их рассказов, что Йохан достал напиток… ну… ты сам знаешь какой, — эльфийка виновато покосилась. — И они сменили тему, начали говорить о разных смешных историях, которые происходили с ними здесь, в вашем подземном городе.
Дроу чувствовал, как вокруг них сгущалась атмосфера откровения. Гвилисс напоминала ему чистый холст, впитывающий краски мира, и, похоже, только сейчас она впервые познала его уродливые мазки.
— Пожалуйста, не наказывай их, — Гвилисс повернулась к нему, в её глазах искрился свет. — И Йохана не ругай. Он же не со зла.
— Не беспокойся, — Эолис улыбнулся и его улыбка вышла какой-то робкой. Кривоватой. — Йохан всё понял сам. Нет нужды в… разъяснениях.
О, да, командир одарил его взглядом полным негодования напополам с собственническим гневом. Пожалуй, тхаэлец сделал выводы очевидные или нет.
— И знаешь, — эльфийка продолжила, — они говорили о тебе… как о спасителе. Как будто ты и твоё дело — луч надежды в этом мрачном царстве.
А это уже вещал за неё дурман. В тепле и уюте расцветали пьяные откровения.
— Скорее, блуждающий огонёк, заманивающий в болото, — Эолис был не в той кондиции, но переводить тему не стал.
— У тебя же, наверное, тоже случилась беда, — добавила она, робко коснувшись тоненькой ручкой края его одеяла. — Иначе зачем тебе всё это?
Эльф отвел взгляд. Поведать ли ей о своем прошлом? Раскрыть гнойник старых ран? Его история давно стала легендой. Не сам расскажет, так парни выболтают. В лагере на сплетни запрет не наложить, на чужой роток платок не накинуть. Так что…
— Я убил свою жену, — коротко ответил дроу. — Рассказать как? И почему…
Глава 15
Сквозь пьяный туман я услышала эти слова и они не вызвали оторопи.
Заявление командира об убийстве жены я приняла со странным спокойствием, как будто ждала в его биографии подобного пятна. Возможно, дурман, всё ещё господствующий в крови, притупил ясность, но на его вопрос я ответила невозмутимо:
— Расскажи.
Фиалковые глаза следили за мной. Он как будто что-то высматривал, искал на моём лице тень брезгливости или отвращения, но ни о чём подобном я не думала.
Эолис потянулся к завязкам камизы, медленно, не сводя с меня взгляда, расшнуровал. Затем, стянув через голову, бросил рубашку на пол, обнажив торс. Он казался мне высеченным из камня. Худощавый, но жилистый с чётким очертанием мышц, антрацитовой кожей и сосками тёмными, как виноград.
Я прикусила щёку изнутри, чтобы не пискнуть.
До этого момента я не видела его обнажённой груди. Всякий раз отворачивалась, когда выходил из душа и позволяла себе смотреть только, когда он был полностью одет. А теперь пялилась, не понимая, как связано его внезапное раздевание с откровением об убийстве.
Не понимала, пока он не повернулся ко мне спиной.