Телег и лошадей не хватало, скарб пришлось сократить, ограничившись лишь самым необходимым. Эвакуирующихся эльфов командир разделил на отряды.
— Новый лагерь хорошо защищён, — продолжил перечислять Эолис, — там сыто, тепло, но тесно. Жить придётся в общей казарме. Я закреплю за тобой наставника, ты продолжишь заниматься магией и в назначенный мною день покинешь подземелье. Или…
По напряженному виду Гвилисс он понял, как сильно она ждала этого «или».
— Или можешь остаться здесь, со мной, — сглотнув, коротко заключил он, хотя именно этого хотел больше всего на свете. — Признаюсь, мне совсем не хочется отпускать тебя, но я буду полным эгоистом, если не позволю тебе уехать. В любой момент может начаться осада и невозможно спрогнозировать, откуда следует ждать удара.
— Ты останешься здесь один? — эльфийка нахмурилась.
— Нет, разумеется нет. Разведка, воины, часть командования. Но вся основная жизнь перетекает в другое место. Мы даже теплицу частично разберём, да простит меня Йохан, чтобы худо-бедно воздвигнуть её снова. Здесь не останется почти никого, с кем ты успела завести дружбу. Разве что… Илай, да и он тоже уедет.
Эолис хотел дать любимой несколько дней на раздумья, но Гвилисс размышляла меньше мгновения.
— Останусь, — твёрдо заявила она.
— Уверена?
— Да, — эльфийка наклонилась в нему, чтобы оставить на губах короткий поцелуй.
Какое блаженное облегчение. Решение Гвилисс было для него лучшим подарком, но вместе с тем чувство вины подначивало и грызло где-то глубоко.
— Попрошу Юана стать твоим учителем, уроки магии ты продолжишь. Но пообещай, что в случае осады беспрекословно подчинишься моим приказам. Скажу уехать — уедешь, скажу спрятаться — спрячешься, велю бросить нас под завалами — бросишь.
Дроу крепко сжал её ладонь.
— Ты слышишь меня?
— Слышу, мой Эолис, — грустно улыбнулась она. — Хорошо тебя слышу. И обещаю слушаться во всём.
На устах мёд, а в глазах… А в глазах тоже мёд.
Вот он — командир мятежников. Положил голову на колени к любимой и подставлял под ласкающие руки чувствительные места. Лежал, словно кот в ногах у хозяйки, и едва не вибрировал от собственного мурлыканья.
Повстанец хренов.
Прикрыв веки, наслаждался моментом покоя. Лагерь, совет, переезд, геройствующий Илай, контракт с кланом дриад, дезертир, разгуливающий на свободе — все это отступало перед тихой негой, которую дарила Гвилисс. Она позволяла Эолису быть слабым, нуждающимся в ласке. Рядом с ней он мог побыть просто мужчиной. Обычным эльфом-дроу, рождённым лежать в ногах у любимой женщины, как было задумано природой.
Природа мудра! И она брала своё.
— Ты устал, мой сладкий грех? — слуха коснулся полувздох-полушёпот.
Эльф блаженно вздрогнул, чувствуя, как Гвилисс перебирала его волосы, словно нити шелка. Как остриженными ногтями провела по коже головы.
— Очень, моя королева.
— Хочешь, я спою тебе песню?
Не открывая глаз, дроу медленно кивнул.
Голос у любимой был чистым, почти совершенным. Неземным. Таким же светлым и лучезарным, как сама Гвилисс. Никогда раньше эльф не слышал таких голосов. Никогда прежде не был околдован ливенорским наречием.
Однажды ночью, в бархатной тиши,
Звезда сияла ярче прочих всех.
И в танце света, в шепоте души,
Явила эльфу свой небесный смех.
Он путник был, из дальней стороны,
Искал он мудрость средь высоких крон,
И вот, узрев сияние звезды,
Пал ниц, небесным светом окружён.
Звезда шепнула: «Тайны впереди,
Но сердце чисто, путь твой будет прост.
Не бойся бурь, что встретишь на пути,
И не покинь надежды светлый пост.»
Эльф поклонился, мудростью пленен,
И в сердце принял вечный, чистый свет.
Он в добрый путь звездой благословлён,
Великих ждал свершений и побед.
Нарочно любимая выбрала эту песню или нет, Эолис не знал. Но в возвышенных строфах углядел смыслы, которых, быть может, на самом деле не подразумевал поэт. Пение закончилось, но дроу нарочно не открывал глаз, боясь разрушить таинство момента.
— Спасибо, — прошептал он, чувствуя, как Гвилисс нежно целует его в висок. — Спой её на празднике Полнолуния, моя королева. Парням понравится. Взамен я исполню любую твою прихоть, шалость.
От обольстительного смеха эльфийки по телу дроу пробежала приятная дрожь.
— Любую? — с притворным коварством протянула Гвилисс, щекоча его под подбородком. — Эолис, боюсь в мою фантазию проникли тайные знания из вольмондских книг.
— Любую, — ответил эльф, заинтригованный её намеком. — Даже самую смелую. Особенно смелую.
Глава 32
Медленные шаги. Шелест подошвы. Скрежет камешков, перекатывающихся под ногами. Это всё, что я слышала, бредя по улице вдоль школьных парт и тренировочных полей.
Лагерь опустел.
Ни детских голосов, ни окриков учителя, ни команд тренера, ни звуков музыки — ничего, к чему я успела привыкнуть.
Открытой оставалась лишь теплица, вернее то, что от неё осталось. Полученный урожай подвергли консервации, часть тепличной конструкции разобрали, сняли магические изобретения, регулирующие воздух и свет — всё необходимое отправили в другой город. Мне бросились в глаза следы опор и пласты бывших грядок, снятые до самых камней.
Йохан, капитан ботанического корабля, последним покидал судно.
— Бросить не могу, — ответил он, заметив немой вопрос, отпечатанный на моём лице. — Это на поверхности будет снег и заморозки, под землёй погода всегда одинакова. Здесь даже в лютые морозы что-нибудь да росло. Оставлю, пожалуй, укроп, ревень, горох, многолетний лук под магическим светом. Укроем брезентом, авось не пропадёт. Приглянешь?
На моих губах скользнула грустная улыбка.
— Конечно.
— Хорошо, — тхаэлец улыбнулся в ответ. — Воссоздать всё это заново будет непросто, потребуется время. Пока перегной положим, землю привезём, оформим гряду, настроим тепло и свет… Лишь в конце весны сможем что-то посеять.
— Когда ты уезжаешь?
— Скоро, — дроу сдул со лба непослушную прядь волос. — Поехали с нами? С вояками скучно, ходят с кислыми лицами, дисциплина сплошная, то ли дело у нас!
Я хохотнула, вспомнив развесёлые беседы во время обеденной трапезы и вечер историй в компании дурман грибов. Прислонившись к холодной раме, взглянула на аккуратные грядки, где зеленели последние островки лета. Маленький рай в сердце подземелья. Единственное место, где когда-то светило солнце.
— Мне жаль, — тихо произнесла я в попытке заполнить неловкую паузу. — Я не могу, но буду по вам скучать. Особенно по твоим шуткам.
Йохан выпрямился, отряхнул руки от земли и посмотрел на меня своими глубокими глазами.
— Не можешь или не хочешь, впрочем оба вопроса всегда идут рука об руку. Был рад знакомству, Гвилисс, и с позволения Великого Солнца, — а мы, тхаэльцы, Солнце считаем создателем всего живого, — надеюсь ещё увидеться с тобой. Быть может однажды, гуляя свободно по вольмондским улицам, я встречу тебя. Ты улыбнёшься, помашешь рукой и с большой охотой послушаешь огородные байки своего старого тхаэльского приятеля.
— Так и будет, Йохан, — мой голос дрогнул, слова агронома глубоко тронули меня. — Вот увидишь, так и будет. Тебе ещё придётся ломать голову, какой цветок из твоего сада преподнести в дар ливенорской знакомой. Потому что я непременно приглашу тебя погостить.
Пожелание было искренним. С некоторых пор моё сердце болело за успех всего предприятия мятежников.
Йохан исчез за покосившейся дверью, а я постояла еще немного, вдыхая терпкий аромат земли и трав, словно пытаясь удержать ускользающее лето к исходу осени.
Там, на поверхности, властвовал ноябрь.
Самый ужасный, самый мерзкий месяц года. Слишком тёмный, слишком голый, слишком холодный. Когда природа создавала ноябрь, она пролила пузырёк с серой краской на холст и решила оставить как есть.
Каков Вольмонд в это время года мне было неведомо, но подземелье в разгар ноября я запомню безмолвным и безликим. Сизые пологи, пустые поля и своды полузаброшенной теплицы.
У тренировочных полей меня окликнули. Молодой дроу серьёзный и собранный ждал, чтобы провести инструктаж.
— Эолис поручил мне твоё обучение, — отрапортовал он. — Моё имя Юан, я маг-иллюзионист. Моя задача помочь тебе сладить с собственной силой, которую ты, как я понял, обрела недавно.
Юана я запомнила. Он участвовал в операции спасения приговорённых к казни товарищей. Немногословный, угрюмый, краткий в высказываниях. Верный делу и преданный командиру эльф.
— Магия стала для меня неожиданностью, — я одарила Юана учтивым поклоном. — До сегодняшнего дня уроки проходили у Аякса, простым приёмам он учил наравне с детьми и отроками.
На щеке у дроу был едва заметный шрам. Бледный, тонкий, как нить, он натягивался и углублялся во время беседы.
— Создай камень, — эльф протянул руку и раскрыл ладонь. — Сотвори иллюзию у меня на руке.
Я сосредоточилась, призвала воспоминания о гладких серых валунах и, концентрируясь, сделала пасс. Ладонь слабо закололо, затем возникло мерцание, словно из воздуха материализовались крошечные осколки света, и, наконец, в руке проявился небольшой, неправильной формы камень.
Юан хмыкнул, склонил голову набок.
— Плохо, — признал он. — Иллюзия слишком слабая.
— Приношу свои извинения, — пробормотала я, снова кланяясь, не зная, как следовало правильно реагировать на замечание. — Раньше получалось…
— Не извиняйся, работай, — отрезал Юан. — В этом деле извинения бессмысленны. Раньше у тебя получалось потому, что к Аяксу ты привыкла. Он добрый учитель, работает с детьми, терпелив, тактичен и по-родительски ласков. Меня ты видишь в первый раз.
— Во второй… — ляпнула я и тут же от испуга закрыла рот ладошкой. Вместе с этим эльфом мы сидели в одной телеге, когда меня привезли в подземелье.