авно молния угодила, вот он и сгорел, дуб-то. А молнию-то ведь просто так не пошлют боги!
– А с кем он встречался там, у дуба, да и вообще, – словно бы невзначай поинтересовался молодой человек. – Может, с какими-нибудь чужими людьми, откуда-нибудь из леса?
Лита замолчала, задумалась:
– Может, и так – встречался. Скорее всего – только я не знаю, с кем. Ампреникс-друид очень подозрительный был, осторожный, никогда никому ничего не доверял.
– А доверенного слуги у него не было? Или там, помощника? Как там у друидов принято – оват, бард, – в зеленом плаще, в голубом.
– Нет, не было у него помощников, сам со всем управлялся, – покачала головой жрица. – Были только слуги, да вот – я. О, если б ты знал, мой друид, скольких людей я вот этими вот руками… Ой, что-то я не то говорю?
– Не то… Правда-правда.
Напрягшаяся было девчонка рассмеялась.
– Ты ж о друиде рассказывала, – Беторикс вновь направил беседу в нужное русло. – О нем и продолжай. Говоришь, никаких помощников у него не имелось?
– Только слуги, мой господин. Да и те постоянно менялись – Ампреникс-друид их обычно на тот свет отправлял с каким-нибудь поручением. Как вот меня хотел отправить. Ой… а я – его… Ой…
Виталию даже стало немножко стыдно:
– Ладно, хватит причитать! Значит, я так понимаю – с кем твой прежний хозяин встречался, с кем разговоры вел – ты ни сном, ни духом не ведаешь.
– Не ведаю, мой друид, – тихо согласилась Лита. – А что он тебя так интересует?
– Ничуть, – молодой человек поежился. – Просто прикидываю, как нам с тобой быть дальше. Вообще-то, мне в город надо, в Алезию.
– И я с тобой пойду, господин. Куда ты – туда и я. Служанкой тебе буду, раз ты благородный… или даже – жрицей. Лично твоей жрицей, как только у правителей-рэксов бывает. А? Что скажешь? Славно я придумала, мой друид?
– Славно, пусть так, – Беторикс лениво отмахнулся. – Ладно, поговорили, теперь уж давай спать.
В темном небе ярко горели звезды. Их свет, далекий и золотисто-желтый, казался отблесками чьих-то волшебных небесных костров, разожженных прямо посреди темно-лилового небосклона. Чуть левее и ближе к земле зацепился за ветки высокой сосны дивный рогатый месяц – тоненький, растущий, серебряный, такой, что, кажется, щелкни пальцем – и зазвенит, зазвенит весело и звонко, словно медный школьный звонок, возвещающий страждущим отрокам перемену. Тихо было кругом, спокойно – ветер не дул, не раскачивал, не скрипел ветвями, и хищные ночные птицы не били крыльями, высматривая в темноте жертву, даже кукушки не куковали… Впрочем, нет – вот, где-то вдалеке послышалось – ку-ку, ку-ку, ку-ку… И, словно в ответ, раздалось тягучее ворчание, а затем – короткий надрывный крик. Кто это был? Коростель? Вальдшнеп? Один бог знает, кто.
Утро выдалось славным, свежим, светлым и солнечным. На ветках деревьев и в кустах щебетали, радуясь погожему весеннему деньку, птицы, на заливном лугу перепархивали с цветка на цветок разноцветные бабочки, сразу за лугом задорно звенел ручей. А как пахло шиповником! Виталий даже потянул носом воздух, принюхался:
– М-м-м!
– Будем доедать рыбу, мой друид?
Вздрогнув, молодой человек оглянулся: его юная спутница, оказывается, уже давно проснулась и – судя по дымку – разожгла костер, да успела и выкупаться, ишь, волосы-то мокрые, смешные. Ах, все же, как похожа на Алису – особенно сейчас, стриженая!
– Ты что так щуришься, господин?
– Солнце.
– Солнце с другой стороны. Так рыбу-то…
– Будем! Вот только умоюсь.
Девушка недоуменно плеснула ресницами:
– Что сделаешь?
– Выкупаюсь.
– А я – уже! Водичка прохладная, славная. Хотела тебя разбудить, да подумала – устал ведь, так спи, – Лита пригладила ладонью волосы. – Поздно уже, второй час дня – если по солнышку.
Второй час дня, – Виталий поежился – примерно полшестого, семь. Да уж – поздно!
– А я уже много чего переделала, мой друид, правда-правда, – хвасталась девчонка. – И костер развела, и рыбу на угольках подогрела, даже на луг сбегала – хотела цветов нарвать да сплести венок. А потом опомнилась – какой венок, я же теперь – мальчик! Ты, мой господин, говорил – мы в Алезию сегодня пойдем? Так нам тогда в другую строну надо. На север, не через ручей, а вдоль.
– Вдоль, говоришь? – прыжком поднявшись на ноги, молодой человек потянулся. – Ты точно путь знаешь?
Девушка сверкнула глазами:
– Ну, конечно же, мой друид! Ты же не зря меня с собой взял.
Беторикс не сдержал улыбки:
– Теперь вижу, что не зря. А не рано нам на север сворачивать? Погоня-то…
– Да не пойдут они в эти места, правда-правда, – отмахнулась девушка. – Что тут погоне делать-то? Там, за ручьем да во-он за той синей горою – уже земли арвернов, на севере – битуриги. Ни к тем, ни к другим наши не сунутся – это война!
Молодой человек покивал: юная его спутница рассуждала абсолютно правильно. Появление в чужих землях вооруженного отряда означало войну, или, говоря точнее – межплеменное столкновение, конфликт интересов. Ведь сразу ясно, зачем вооруженные чужаки заявились… Погоня? Ага, как же! Чужая дичь им нужна, охотничьи угодья или даже – рабы, пленники, чтобы было, кого принести в жертву, вымаливая у богов будущий урожай.
Хорошая все-таки удалась рыбка – жирная, вкусная и прожарилась на угольках – в самый раз. К ней бы еще картошечки – вот без чего Виталий в этой эпохе страдал, прям вот только сейчас понял! Нажарить на сковородке с хрустящей корочкой или с пахучим подсолнечным маслом намять, да просто отварить – рассыпчатую, с укропом, с луком… Объедение! Не то что эта дурацкая рыба. Тьфу!
Молодой человек с отвращением выплюнул кость. Картошечки бы! Да и вообще, лучшая рыба – колбаса.
Положившись на юную жрицу – и в самом деле, паломники-друиды здесь не были редкостью – молодой человек и вовсе перестал думать о дороге, полностью сосредоточившись мыслями на дальнейшем. Вот, придут они в Алезию… а там – что? Какого-то конкретного плана у Виталия, увы, не имелось, да и не могло иметься – откуда знать, как там встретят? Судя по всему, кое-кто уже успел нашептать Верцингеториксу что-то весьма неприятное в отношении самого Беторикса и его приятелей.
Камунориг – вот с кем нужно встретиться в первую очередь. Если, конечно, дома – в той полукрепости-полудворце, что лично верховным вождем была выделена для жительства «друиду из Британии» и его супруге – никого уже не было, а такое вполне может случиться. Виллу отняли, могли отнять и дом. И все же, все же верилось, что именно в Алезии все прояснится, должно, ибо где еще, как не там?! Там Верцингеторикс, вельможи, интриги, враги, завистники и друзья. Скорей бы добраться, о, боги, скорее б!
Солнце уже припекало, палило плечи, впрочем, дующий навстречу путникам ветерок оказался вполне свежим, приятным, пахнущим сладким клевером и сеном. А здесь ведь, верно, уже и первую травку косили, заготавливали корма для коров, вон, на лугу и стога, копны…
Там-то беглецов и окликнули, едва те вышли к лугу. Вдруг, откуда ни возьмись, выскочили из лесу всадники, помчались наметом, низко склоняясь к гривам коней. Всадники… Благородный люди. Либо – разбойники, одно другому не мешает.
Беторикс неспешно положил руку на меч, развернулся, готовый дать отпор любому, кто толок сунется, не так-то уж много их и было, всадников, всего-то полдюжины. Четверо – на неказистых лошаденках, с одинаковыми, с закругленными углами, щитами с большими, сверкающими на солнце, умбонами – явно военные слуги, амбакты, или зависимые люди, нечто вроде позднейших вассалов, пятый – седой – точно – слуга, а вот шестой… точнее говоря – первый… Плечистый, длинноусый, со светлыми, зачесанными назад волосами, целой гривой, он чем-то напоминал самого Верцингеторикса – такой же неудержимый, грозный воитель, вождь.
Осадив коня, он окинул путников подозрительным взглядом, неожиданно смягчившимся при виде белого плаща.
– Я вижу, ты – друид? – скривив губы, произнес вождь.
Именно так – вождь, ибо кем еще мог быть этот столь уверенный в себе вельможа?
Беторикс важно кивнул:
– Ты не ошибся, благороднейший. Меня зовут Бетрайк из рода Мангиба, а это мой слуга, уже почти посвященный в овата, Лит.
– Идете в Бибракте? – сразу смекнул вельможа. – Ведь, тс… так?
– Ты весьма проницателен, о…
– Меня зовут Даган, сын Вальдирена, цм… – благородный незнакомец наконец соизволил представиться. Говорил он интересно, в конце фразы будто причмокивал – «цм», «тс».
Остальные всадники – точно, слуги – гарцуя поодаль, почтительно молчали.
– Даган, сын Вальдирена, – задумчиво повторил Беторикс.
Вождь ухмыльнулся:
– Не пытайся вспомнить мое имя, друид, я ведь не здешний, из белловаков.
– Белловаки?! Это ж почти на краю света! – неподдельно ахнул молодой человек. – Далеко ж ты добрался, благороднейший господин!
Насколько помнил Беторикс – белловаки жили далеко на севере, у самого моря, точнее – у будущего Па-Де-Кале. Действительно, путь неблизкий.
– Был в Бибракте, спрашивал у Илексов совета, – поправив на плечах красный римский плащ, заколотый золотой фибулой, пояснил благородный Даган. – А ты, уважаемый друид, тоже идешь туда?
– Именно так, благороднейший.
– Один? Только лишь со слугою?
– Остальные слуги и воины нас скоро нагонят, – на всякий случай соврал молодой человек.
– А, так они задержались, цм-м?
– Задержались, именно так, благороднейший.
Какой-то странный выходил разговор, только вот, в чем его странность, Виталий еще до конца не понимал, хотя и чувствовал, вернее – предчувствовал.
– О, мой друид, – подойдя ближе, почтительно поклонилась Лита. – Предлагаю сейчас повернуть налево и пройти во-он той рощицей, так будет короче.
– Хорошо, – пожал плечами молодой человек. – Раз короче – свернем. Не вижу причин, почему бы нам там не пойти? Счастливого пути, благороднейший!
– И вас да не оставят своими милостями боги, тс-с, – скупо ухмыльнулся вождь.