– Если такова воля королевы, – ответил Шестипалый. Пожалуй, это безопаснее, чем любой из планов Ожог. Мать была бы не против. Да и труд солдата очень нужный, разве нет? Даже в мирное время всё равно то и дело случались стычки с небесными и ледяными.
– Я позабочусь об этом, – кивнул Уголь.
Шестипалый почувствовал, как его ткнули в бок. Обернувшись, он поднял хвост для атаки, но увидел сверлившего его взглядом Бархана.
– Э-э… – протянул Шестипалый. – Мой, э-э… Мой друг Бархан тоже помогал.
– Правда? – удивился Уголь. – Ты тоже хочешь вступить в ряды армии, драконёнок?
– Да, прошу вас! – выпалил Бархан.
– Хм-м. Ты ещё маловат, но, думаю, сможешь пройти базовую подготовку. Вы оба будете записаны в один батальон.
Уголь снова кивнул, довольный собой, и ушёл.
Снаружи завывал ветер, с жуткой яростью гремя ставнями. Шестипалому казалось, что завтра его заставят выметать песок из каждой щели во дворце.
Однако этого не случится, если Уголь выполнит своё обещание. Тогда вместо уборки Шестипалый начнёт обучаться военному ремеслу и зашагает навстречу новому будущему. Видимо, ещё и с новым другом; Бархан сиял, улыбка его растянулась до ушей – как будто Шестипалый спас его, а не Пламень.
Почувствовав на себе тяжёлый взгляд, Шестипалый обернулся и заметил, как недобро посмотрела на него Ожог, прежде чем выскользнуть из зала.
«Нельзя забывать, что теперь у меня есть и новый враг. И новая причина желать королеве Оазис долгих, очень долгих лет жизни».
В ту ночь, когда умерла королева Оазис, Шестипалый и Бархан были свободны от своих обязанностей. Вернее, только от своих солдатских обязанностей: их приставили присматривать за рыдающим принцем, чтобы он не сделал ничего, о чём впоследствии пожалел бы.
– Она пропала, – всхлипнул Искр, уронив голову на лапы, а крылья на стол. Несколько стаканов кактусового сидра полетели на пол и разбились у его лап. – Я никогда её не увижу.
Два его брата обменялись сердитыми взглядами над головой Искра.
– Ты сам виноват, – сказал Палящий. Он оттолкнул когтями осколок стакана и указал Бархану, чтобы тот подмёл. – Если бы ты не довёл до этого, маме не пришлось бы вмешаться.
– Ты же знаешь, что она думала о нашей женитьбе, – согласился Обжог. – И всегда знал.
– Да, тут всё просто, – кивнул Палящий. – Никакой женитьбы, никаких драконят, никаких лишних наследников, от которых одни проблемы. И пока мы следуем правилам королевы, она нас не трогает.
– Неужели ты не мог сделать всё это проще, как мы? – добавил Обжог. – У меня вот три подружки, всё это несерьёзно, и все абсолютно счастливы. И защищены. – Он приподнял когти, чтобы Бархан смог убрать под ними.
Шестипалый поставил на стол очередной кувшин сидра.
– Но Пальма была другой! – воскликнул Искр. – Я любил её. Мы бы исчезли навсегда и больше не возвращались! Маме бы не пришлось с нами встречаться! – Он поднял заплаканные глаза и с мольбой посмотрел на Шестипалого. – Ты что-нибудь слышал? Знаешь, где она?
– Нет, – смущённо признался тот. – Простите.
Шестипалый рад был оставаться в неведении и крайне признателен, что не стал одним из солдат, которых отправили разбираться с зазнобой Искра.
– Искр, ну хватит. – Обжог присел рядом с младшим братом и обнял его одним крылом. – Ты не дурак. Ты прекрасно понимаешь, что она мертва.
– Нет! – прокричал Искр, отталкивая его. – Этого не может быть! Наша мать жестока, но такого она бы не сделала.
– Ещё как сделала бы, – сказал Палящий. – Ты действительно не помнишь наших тёток? Они исчезли точно так же, как Пальма.
Шестипалый отступил к дальней стене, где мог встать и смотреть в окно. Он не любил напоминаний об ужасных вещах, которые совершала королева Оазис, стараясь удержаться на троне, – и что бы она ни сделала с Пальмой, ударило слишком близко. Шестипалый знал её. Она успела недолго поработать на кухне вместе с его отцом, ещё до того как Зыбуна и Угля скосила странная болезнь, вспыхнувшая во дворце.
Пальма была милой, умной и кроткой; она обожала Искра и смертельно боялась Оазис. Она бы ни за что не настраивала своих драконят против нее. Шестипалый думал, они с Искром благополучно скроются в пустыне и никогда больше не побеспокоят королеву.
Но их схватили при попытке побега, и теперь Пальма исчезла; скорее всего, она и впрямь впредь никого и никогда больше не побеспокоит.
Шестипалый вздохнул, глядя на три полумесяца, поделившие небо на части. И тут над его головой промелькнула огромная тень. Неужели это… королева? Куда она улетала из дворца в этот поздний ночной час?
Это было странно.
– Почему бы ей просто не убить и меня? – ревел Искр.
Снова раздался грохот, и ещё один стакан разбился вдребезги.
Бархан проскользнул к Шестипалому.
– Эй. Слышал, что сказала обо мне сегодня генерал Игла?
– Думаю, нечто невероятное, – улыбнулся другу Шестипалый.
После стольких лет их до сих пор ставили в пару, кто бы ни отдавал приказ и какое бы дело им ни поручали. Шестипалый дослужился до полковника армии песчаных, а Бархан всегда отставал от него буквально на несколько шагов – сейчас он был капитаном, но со дня на день мог стать майором.
– Она сказала, что я самый подающий надежды офицер из всех, кого она видела. – Бархан задрал подбородок, сияя от гордости. – Ещё сказала, что для песчаного у меня удивительно сильные крылья – почти как у небесного! Говорит, совсем скоро я буду командовать собственной армией.
– Она права, – согласился Шестипалый. – Ты чувствуешь этот странный запах?
– Нет, – раздражённо ответил Бархан. – Не могли бы мы вернуться к разговору о моих талантах?
Шестипалый высунул нос в окно и принюхался.
– Это запах… млекопитающего. Но не одного из тех, что водятся в пустыне.
Внезапно тишину ночи прорезал неистовый рёв. Вспышка огня осветила небо за стеной дворца, за ней последовал новый вопль, дикий и мучительный – будто кого-то убивали.
– Что это было? – вскрикнул Бархан.
Все трое принцев повскакивали, испуганно моргая.
– Похоже на голос мамы, – сказал Искр. – Но я думал, она давно спит.
– Давайте узнаем.
Шестипалый пулей выскочил из комнаты, остальные поспешили за ним. Они добежали до ближайшего внутреннего дворика, расправили крылья и взмыли над дворцовыми крышами. Рёв прекратился, но всё ещё отдавался разрывающим воздух эхом.
Их догоняли другие драконы, в полном смятении кричавшие что-то друг другу; собралась целая стая, которая перелетела внешние стены…
…И обнаружила лежавшую в песке мёртвую королеву.
Раздался пронзительный крик, чей-то протяжный нечленораздельный вопль ярости. Может, это был Обжог, а может, Страус, мать Шестипалого, которая пробралась через толпу и упала рядом с телом. Это могли быть они оба, или сам Шестипалый, или все драконы вместе.
– Кто это сделал? – кричала Страус. – Кто убил нашу королеву?
– Это была дуэль? – спросил другой дракон. – Мы всё пропустили?
– Я не слышал, чтобы кто-то бросал вызов, – ответил Палящий, беспомощно озираясь. – Посреди ночи? Здесь? Без свидетелей?
Огонь приземлилась, глухо ударив лапами о песок, и сбила двух драконов с ног. Она бросилась к телу матери и уставилась на неё, содрогаясь от ярости.
Страус сглотнула и отступила на шаг назад, склонив голову в знак осторожного уважения.
Огонь стояла на месте, тяжело дыша.
– Это вы, ваше высочество? – через мгновение отважилась спросить Страус. – Теперь вы – наша королева?
Из глубины горла принцессы вырвался низкий рык.
– Нет. Я её не убивала. – Страус подняла голову, но Огонь тут же огрызнулась. – И это не Ожог! Я только что видела её!
– Неужели… Пламень? – спросил кто-то из толпы.
Повисло неловкое молчание: все пытались представить себе, как чудаковатая королевская дочь атакует Оазис. Шестипалый огляделся: Пламень не было нигде поблизости.
«Наверняка проспала всю эту шумиху. Заткнув уши вкладышами, украшенными драгоценными камнями, и зарывшись в дорогущие подушки».
– Ни одна из нас этого не делала, – из тени у стены дворца донёсся холодный как лёд голос Ожог. Она шагала по песку, угрожающе щёлкая хвостом. – Никто из дочерей её не убивал.
Она встала у тела королевы прямо напротив Огонь; обе едва сдерживали испепеляющее внутреннее напряжение. Огонь была старше и крупнее Ожог, у неё было больше опыта сражений и больше шрамов, служивших тому доказательством. Но Шестипалый знал: Ожог умнее… и оттого исход схватки между ними был непредсказуемым.
– Итак… – осторожно начал Палящий. – Если ни одна из вас не убивала её… то, э-э-э… Кто же наша новая королева?
Ожог зашипела, царапая песок одним когтем.
– Я собиралась бросить ей вызов, – сказала она.
– И я, – огрызнулась в ответ Огонь.
Шестипалый задумался: говорила ли хоть одна из них правду? Как бы ни были они опасны, он не мог себе представить, чтобы кто-либо из них одолел королеву Оазис.
И всё же кто-то это сделал. Зачем убивать королеву, если не с целью занять трон?
«Месть», – раздалось у него в голове.
В бледном лунном свете сверкали глаза Искра. Он был только рад видеть свою мать мёртвой.
Но Шестипалый был рядом с принцем, когда они услышали рёв. Даже если Искр и хотел убить свою мать за то, что случилось с Пальмой, сегодня сделать этого он не мог.
– Может, вам сразиться прямо сейчас? – предложил Обжог своим сёстрам. – Та, кто одержит победу, станет королевой. Будет справедливо, разве нет?
Ожог бросила на брата взгляд, смысл которого трудно было разгадать; но он явно не сулил ничего хорошего.
– Впрочем, это не вполне справедливо по отношению к Пламень, – добавил Палящий; в ответ последовал свирепый взгляд обеих сестёр. – Всё, понял, понял. Вам двум и решать.
Шестипалому идея показалась не лишённой смысла. Обычный бой не на жизнь, а на смерть, как это происходило всегда, с единственным победителем. Песчаным нужна королева. С этим необходимо покончить.