приходится делать в подвалах тюрем, - продолжал между тем Дик, и его голос стал бесцветным, ровным, словно он пытался абстрагироваться от каких-то неприятным воспоминаний. Мне показалось, что ему-то память подсовывает куда более неприятные картинки. Я обвела пальцем изображение флакона, вслушиваясь в тихие слова. - Маньяков же и садистов никто рядом с собой на службе видеть не хочет - да и опасно это, в какой-то мере. Вот только... такую работу все равно кому-то приходится делать. И в этом зелье разума неоценимо. Выключив эмоции, избавив себя от переживаний и сомнений, дознаватель многое может сделать за две недели. А после того, как действие зелья заканчивается, воспоминания о совершаемых действиях словно расплываются, иногда - заменяются на что-то более приятное, что не позволит сойти с ума. Человек, конечно, будет осознавать, что за ту дюжину дней не букеты в саду нарезал, но и "виною нестерпимою" мучиться не будет.
- Но?.. - Я отвернулась от книги, присев на край стола, и скрестила руки на груди, почти в точности повторяя недавнюю позу Дика.
- Но вероятность применить такое зелье вне стен королевских темниц равна нулю. И то, что в Четейр-Глэсе мне довелось самому испытать его действие, говорит о том, что... Слишком мал круг людей, у которых была возможность заполучить такое зелье. Еще меньше тех, кто мог оказаться рядом со мной, чтобы подлить его в мой бокал. И нет практически никого, кому бы это было нужно.
- Кроме?
Дик покачал головой, не желая пока называть никаких имен и обвинять людей, которых называл друзьями, которые стали едва ли не второй семьей. Впрочем, все эти размышления - всего лишь размышления, ничем не подтвержденные подозрения. Вот только, неожиданно для меня самой, чаша с мнением "А вдруг правда то, что он говорит?" чуть качнулась и поползла вниз, угрожая перевесить ту, в которой были собраны все мои мысли и убеждения за последние четыре года. А ведь та чаша и сама появилась совсем недавно. Что это? Я начинаю верить Дику, всерьез задумываться над тем, что виноват кто-то другой, срежессировавший весь спектакль и разыгравший его, как по нотам, перед двумя молодыми, глупыми, безумно влюбленными друг в друга людьми?
Но ведь прошло не так много времени... С другой стороны, за это время и Ричарду тяжеловато было бы придумать все это, сориентироваться в моих обвинениях и рассказах. Верить ему? Или это будет еще одной ошибкой, совершенной мной рядом с мужем?
Впрочем, если есть хоть один шанс, что я мечтала отомстить не тому человеку, и с помощью Дика появится возможность найти настоящего виновника, - я готова буду поверить во что угодно. От мести я не откажусь никогда. Успокоюсь лишь тогда, когда пойму, что монстр, лишивший меня семьи, мертв. На меньшее я не соглашусь.
- У тебя сейчас очень кровожадное выражение лица, - заметил Дик. Его голос вытащил меня из начавшего становиться плотным кокона ненависти, и я встряхнулась, сбрасывая с себя ее остатки.
- Мысли были под стать, не сомневайся, - заверила я. Краем глаза заметила поднос, на котором остывал наш ужин. - Мы есть будем?
- Конечно.
Придвинув для меня тот стул, который изначально стоял в этой комнате, Дик сел на тот, что появился в спальне после очередного неразборчивого шепота. На это я даже внимания не обратила - за время, проведенное внизу, привыкла к тому, что предметы возникают и исчезают по его желанию. Опять же, когда мы были женаты, так открыто Дик магией не пользовался. Интересно, что изменилось сейчас? Впрочем, нет, не хочу знать, не хочу обсуждать наш брак. Когда-нибудь все равно придется - не всю ведь жизнь мы потратим на то, чтобы распутать тот узел из обмана и предательства, что затянулся вокруг нас четыре года назад, - но сейчас наши взаимоотношения были не той темой, которую я горела бы желанием затронуть.
Ужин нам предстоял весьма скромный, и меня это порадовало. Простое жаркое меня устраивало гораздо больше фаршированных чем-нибудь малосъедобным куропаток или приготовленных по особому рецепту плавающих гадов с множеством плавников и щупалец. Я отвыкла от изысков в еде, и меня порадовало то, что Дик не попытался превратить мой первый ужин вне подвала в подобие маленького пира. Одним жаркое он, конечно, не ограничился - точнее, не ограничил повариху, - но салат, мясной пирог и огромное блюдо винограда я готова была простить. Все равно почти все съест муж.
Ели мы в молчании. Никому из нас не хотелось говорить, зато было множество вещей, о которых необходимо было подумать.
После ужина, утащив со стола виноград, я растянулась на кровати. Поставив блюдо перед собой в изножье, улеглась на живот, подпирая подбородок кулаками. Дик так и остался сидеть, расслабленно откинувшись на спинку. Его левая рука лежала на столе, пальцы отбивали негромкий рваный ритм. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Я - ягоду за ягодой поедая отобранный у Дика виноград, он - барабаня пальцами по столешнице. Первым тишину нарушил Дик:
- Я заказал сегодня в лавке готовой одежды все, что могло бы тебе понадобиться: домашние платья, сорочки, нижнее белье. Все доставят завтра утром, так что сегодня тебе снова придется спать в рубашке. Возможно, они бы доставили и сегодня, но я не знал, во сколько вернусь домой, а поручать это миссис Линд, как ты понимаешь, я бы не очень хотел. Хватит того, что прислуга вообще увидит посылки.
Щекам стало жарко. Я покраснела? Наверное, да. С тем, что последние два месяца Дик был рядом, я смирилась. Но принять то, что он покупает мне одежду... Всю, вплоть до нижних сорочек и чулок... Я привыкла заботиться о себе сама, и теперь не знала, как реагировать на подобную новость. Ведь, если подумать, мне и не нужен-то особо этот ворох тряпок - я все равно безвылазно сижу в одной комнате, а для нее сгодятся и брюки с рубашками. Возможно, мне нужен был бы халат, ночные сорочки и более удобная обувь, но все остальное...
- Ммм... спасибо...
Дик усмехнулся:
- Неужели я дождался этого слова от тебя? Сегодня будет звездный дождь, не иначе.
После сытного ужина мне было лень с ним пререкаться, хотя он этого и заслуживал, поэтому я просто смерила его хмурым взглядом, отправляя в рот очередную виноградину. На какое-то время мы опять замолчали. Если усилием воли заставить себя забыть о том, что прошло четыре года, можно представить, что это - обычный семейный вечер. Вот только... прошлого никак не изменить. Единственное, что я еще могу сделать - попытаться разобраться в нем, найти правду.
Взгляд сам собой скользнул к фолианту-справочнику, и я уже хотела было попросить Дика оставить эту книгу мне, когда он произнес:
- За эти два месяца я так и не поинтересовался, как ты жила эти четыре года. Извини за это. Снова веду себя на редкость равнодушно... Расскажешь? Как ты исчезла, почему я не смог тебя отыскать, что происходило с тобой на протяжении этих лет?
Я вернула в тарелку оторванную ягодку и, перевернувшись на спину, задумчиво уставилась в потолок.
- Я не знаю, что тебе рассказывать, Дик, - со вздохом произнесла я. Я действительно не знала. Я поделилась с ним некоторыми воспоминаниями, я приняла его рядом с собой - по крайней мере, на то время, что понадобится для мести, но открыть перед ним душу? Смогу ли рассказать все, что произошло, без эмоций, сухо перечисляя факты? Нет. Я уже поняла, что со своими чувствами управляюсь плохо, мне не удается их прятать или контролировать, и долгое время держать себя в руках я не смогу. А позволить ему увидеть очередную мою слабость...
Стук пальцев по столешнице прекратился. Дик чуть подался вперед:
- Расскажи, как ты убежала. Куда ты пошла после этого, что делала, как получилось так, что...
Он не стал договаривать, но я, кажется, поняла. Вот только вспоминать об этом... больно. До сих пор.
- Знаешь, почему-то решиться убежать было несложно, - медленно начала я. - Возможно, я просто мало задумывалась над тем, что меня ожидает за стенами нашего дома, но, спешно собираясь, я ни секунды не сомневалась в своем решении. Тот разговор... Наверное, больше всего я боялась за ребенка.
- Я бы никогда не причинил ему вреда! - вспылил Дик, но тут же снова взял себя в руки и понизил голос. - Извини.
Я покачала головой, сама не зная, что хотела сказать этим жестом.
- Не стоит. Сейчас я это понимаю, наверное, а тогда... боялась, что ты действительно не захочешь меня ни с кем делить, даже с собственным ребенком. Слова тех двоих прочно засели в сознании, к ним прибавились твои о помехе и обузе - и этого хватило, чтобы я перестала доверять тебе. Словно какой-то рычаг внутри перевернули: то ты был любимым мужем, человеком, ставшим для меня всем, заменившим собой целый мир - и вдруг ты превращаешься в монстра, жестокого, сумасшедшего, способного абсолютно на все. О том, что будет дальше, в особенности, если ты меня найдешь, я не думала. Сбежать из дома оказалось так легко... Из комнаты Сары, моей горничной, я взяла одно из платьев. Оказывается, в их одежде так много кармашков и всяких отделений... По ним рассовала все, что хотела захватить с собой: деньги на первое время, несколько колец, сережек, браслетов... Хотела все это продать потом, когда окажусь как можно дальше от Четейр-Глэса. Утром проводила тебя на работу и вернулась к себе, велев не беспокоить и отговорившись тем, что неважно себя чувствую. Я почти не взяла с собой запасной одежды - только смену белья. Самонадеянно очень, правда? Но... то, что будет после, как я сказала, меня волновало в последнюю очередь. В нескольких кварталах от дома остановила наемный экипаж, уговорив возницу отвести меня в Крейс-Эбен. Он не хотел, сначала, но сапфировые сережки переубедили его, и я, к моему собственному удивлению, очень быстро оказалась в соседнем городе, оставив между нами уже хоть какое-то расстояние.
- Тот возница умер, - воспользовался моим молчанием Дик.
- Да? - подняла я брови, не испытывая, к своему стыду, никаких эмоций по этому поводу.
- Его нашли мертвым через два дня после твоего побега. Делом занималась стража, не я, потому что мы не сразу провели параллель между твоим побегом и обстоятельствами его смерти. Насколько я знаю, его убили как раз из-за этих сережек. Он слишком громко рассказывал о том, какой куш сорвал, подвозя сбежавшую горничную. Куда он отвозил эту девушку, возница, к сожалению, рассказать никому не успел - куда больше его радовала возможность продать дорогие украшения и неплохо на этом заработать. Когда его нашли, сережек при нем, естественно, не было.