Словно наяву - смех и разговоры со всех сторон, удашающе-раздражающее облако духов над головами, рябь в глазах от многочисленных украшений и завистливые шепотки за спиной. Но все это меркло и казалось ненужным фоном, потому что я постоянно чувствовала взгляд Ричарда, о помолвке с которым должны были объявить в конце вечера. Даже находясь в другом конце зала, я могла с точностью сказать, в какой момент его взгляд снова возвращался ко мне, лаская и обещая.
Словно наяву - ощущение безграничного, абсолютного, вечного счастья, кружащего голову и позволяющего не замечать колючих неприязненных взглядов со стороны незамужних дворянок. Мне показалось, я даже сквозь время услышала напряженный от необходимости соблюдать приличия, вместо того, чтобы в лицо высказать наглой выскочке все, что думают о ней большинство присутствующих, голос мисс Каролины Тримен:
"Дорогая мисс Гордон, вы так ни разу и не посетили музыкальные вечера у миссис Картрейн. Может быть, окажете нам честь и сыграете что-нибудь сейчас? Мы все с удовольствием послушали бы".
Со стороны Каролины тогда это был практически вызов, соединенный с желанием унизить: за музыкальными инструментами, "услаждая слух", проводили время в основном девушки непривлекательные, лишенные кавалеров и, как правило, талантов к музицированию. Отчаянная и бесполезная попытка поставить меня на место, ведь у меня за спиной всегда стоит мой рыцарь. Который, едва заметив, как группка девушек тянет меня к роялю, оказался рядом со мной и который лишил местных красавиц последней возможности отыграться. Ведь одно дело, когда бедная пианистка играет, а стоящие вокруг демонстративно не замечают ее стараний и громко смеются, переговариваются, всем своим видом игнорируя жертву своей мести. И другое - когда жертва превращается в любимую и защищаемую девушку, которая играет, глядя в глаза своему избраннику, улыбается ему и кажется возмутительно счастливой.
Коснувшись клавиш, вспоминая мелодию, которой уже давно не было в моей жизни, я снова испытывала те эмоции, снова казалась себе влюбленной беззаботной девушкой. Хотелось закрыть глаза и полностью отдаться этому состоянию, но я боялась сбиться и нарушить очарование созданного просьбой Дика момента, поэтому, наклонив голову, внимательно следила за своими движениями. Сбивалась. Несколько раз все равно сбивалась, но в общем волшебстве счастливых воспоминаний это было незаметно. Даже теплое прикосновение рук Ричарда, большие пальцы, чуть поглаживающие плечи, и легкие, невесомые поцелуи в макушку казались чем-то естественным, нужным в этот момент, продолжением эмоций, живших во мне.
Мелодия закончилась, и я не стала начинать заново. Опустив руки на колени, сидела перед роялем и, закрыв глаза, все еще переживала чувства, во власти которых так неожиданно оказалась. К ним примешалась грусть, из-за которой сжимало сердце и щипало глаза, но эта грусть была какой-то... светлой, очищающей, необходимой.
Какое-то время спустя теплые руки с плеч исчезли, и сразу стало неуютно. Но через секунду щеку согрело дыхание, и легкий шепот звучал в ушах еще долго после того, как Дик ушел:
- Подумай над этим, лисенок. Просто - подумай над этим...
Он сделал это специально. Специально вернул меня в воспоминаниях туда, где я была еще счастлива и не знала смертей и предательства. Усмехнувшись, я встала из-за рояля. Впрочем, чего я ожидала? Дик вряд ли откажется когда-нибудь от цели, что поставил перед собой. Но я в который раз не хочу жаловаться на то, что он лишает меня права выбора. Не лишает. Ричард всего лишь приманивает меня к себе, а поддаваться очарованию или упорно цепляться за то, что имею сейчас, - это уже мое решение.
Провела рукой по полочке с бело-зелеными статуэтками. На пальцах осталась пыль. Не самая расторопная прислуга под началом у миссис Линд, однако. Или это моя вина в том, что второй этаж превратился практически в закрытую зону для горничных? Иногда ранним утром я слышала, как они переговариваются, спеша по коридору в компании ведер и тряпок на уборку очередной комнаты, но в том-то и дело, что такое бывало лишь изредка. К моей комнате не подпускался вообще никто, но меня и не тяготила возможность прибраться в собственной спальне - когда-то мне пришлось познакомиться и с работой прислуги. А вот комната Дика? В ней меня вряд ли кто-то мог застать, но и шума по соседству я не слышала.
Желание пробраться в спальню Дика возникло как-то само собой, хотя и было вполне закономерным ответом на собственные мысли. И я даже толком не понимала, зачем мне это нужно. Просто - хотела оказаться там. Может быть, в атмосфере, пропитанной Диком, я смогу найти ответы на некоторые вопросы?
Короткие перебежки по второму этажу меня уже практически не пугали. Наверное, привыкла и к тому, что очень часто перехожу из одной комнаты в другую, и к тому, что по лестнице без позволения хозяина никто не поднимается.
Осторожно проскользнула в комнату. Сразу вспомнилось, как мы со Стивеном собирали его на свидание с Мелиссой. Невольно улыбнулась, хотя при мыслях об этой девушке улыбка - это не то, что обычно появлялось на моем лице. Вот только... сейчас мило-забавными казались и попытки Ричарда вызвать во мне хоть какие-то эмоции, и его явное нежелание идти на эту встречу.
Надо же, у нас с ним снова появляются общие воспоминания... Странно это осознавать.
Вытянулась поперек широкой кровати, заправленной шоколадно-бежевым покрывалом. Умиротворенное состояние, вызванное музыкой и воспоминаниями, снова проявило себя. Даже не умиротворенное, а мечтательно-спокойное, лениво-игривое... кошачье. Перекатываясь по кровати, я сама себе напоминала Лиссу - кошку Кристи, которую отец подарил ей за год до... за год до. На эту голубоглазую красавицу иногда находило такое странное ласкательно-миролюбивое настроение, когда она, перекатываясь с боку на бок и выгибая спинку, ластилась к рукам и мурлыкала не переставая. Мне тоже захотелось замурлыкать и прижаться щекой к чьей-нибудь ладони.
Все-таки нечестно со стороны Дика было так поступить со мной: разбудить воспоминания, дать почувствовать свое тепло, шепнуть на ухо "Подумай..." - и исчезнуть. Своим мечтательно-спокойным счастьем мне хотелось поделиться, а рядом никого не было. Впрочем, я отдаю должное и изворотливому уму Дика, и его выдержке. Ему наверняка тяжело было уходить, когда в гостиной оставалась жена, которая стала ласковей кошки. Но, возможно, с его стороны это был правильный шаг: дать почувствовать мне, что такое тихое счастье, и показать, что бывает, когда не с кем его разделить. Жестокий, невозможный, расчетливый муж. Который, увы, выбрал самый правильный путь приручения одичавшего лисенка.
Промаявшись какое-то время в его комнате, чувствуя везде его присутствие и не ощущая самого Ричарда рядом, я уснула в его кровати, так и не сняв покрывала. Свернувшись клубочком, закрыла глаза - и из мечтательной задумчивости соскользнула в светлый, не отложившийся в сознании сон.
Проснувшись ближе к вечеру, открыть глаза сразу не решилась, смутившись вдруг того, что уснула в его комнате, моля Пресветлых, чтобы Дик еще не вернулся и не увидел этого. Но ни шума, ни постороннего присутствия я не чувствовала. Торопливо приведя кровать в прежний вид, вернулась к себе, чувствуя, как горят щеки. Каким же глупым и импульсивным был мой поступок! Я со стыда сгорю, если Дик узнает, что я была у него, и поймет, какие мысли роились в тот момент в голове.
Но возможности посмотреть мужу в глаза в тот вечер я была лишена: у него явно не было возможности вернутся домой. Вместо ужина в его компании на столе меня ждал уже остывший поднос с... Я улыбнулась, покачав головой. Я не знаю, есть ли в подконтрольных ему ведомствах своя кухня и столовая, но еда, присланная мне, приготовлена явно не миссис Пиксли, кухаркой Ричарда. Тушеный картофель с весьма небольшим куском мяса, порезанные овощи и простая булочка как раз годились для того, чтобы служащие могли пообедать, сытно и без лишних изысков. Представив Ричарда, с невозмутимым видом держащего поднос в руках на глазах у подчиненных, я не выдержала и расхохоталась. Конечно, все наверняка было иначе, но меня веселила сама мысль о том, что такое могло произойти.
Утащив из кабинета Ричарда графин с водой, съела свой то ли обед, то ли ужин. Чем занять себя в ожидании мужа и результатов... ммм... разговора с Люком, не представляла. Я выспалась, во мне бурлила жажда действий. И хотя ни к чему особенно хорошему меня такое желание еще не приводило, я снова чувствовала этот зуд в кончиках пальцев. Покружив по комнате, наведя в ней порядок и приняв ванну, я все равно не могла найти занятия, чтобы сделать вечер не таким тянущимся и тоскливым. Не за вышивку же садиться, в самом деле? При моем ограниченном выборе действий сложно найти то, что еще не надоело до зубной боли.
Скорее, из-за того, что он оказался под рукой, нежели потому, что мне действительно было интересно, я открыла справочник по зельям. Еще вчера он меня не привлекал, но, может быть, сегодня?..
Иллюстрации в нем все так же околдовывали, и я, незаметно для себя, все-таки втянулась. Не столько читала даже, сколько погружалась в мир постоянно меняющихся изображений. Наверное, именно про такие фолианты и говорят "волшебная книга".
Зелий, которые хоть как-то затрагивали разум, оказалось действительно очень мало - обычный маг не мог воздействовать на сознание человека. В основном же все отвары и иные "волшебные воды" влияли на тело и в большинстве своем били либо лекарствами, либо ядами. Кое-что создавалось специально для театров: маги не будут тратить силы на такое пустое действие, их слишком мало и они слишком ценные, а иллюзий и чуда хочется, когда ты с волнением следишь за происходящим на сцене. Для создания таких вот иллюзий чуда и необходимы были некоторые зелья, которые относились, скорее, не к волшебству, а к алхимии. Хотя и алхимия тоже в своем роде - магия.
Нашла зелье разума. Мне не совсем понятно было, почему же все-таки оно имеет такой эффект, если максимум, который достигается другими - притупление беспокойства или, наоборот, усиление чувств. Если верить словам автора, зелья проще нет в приготовлении, сварить его может любая стряпуха. Дик же говорил, что вся сложность, связанная с ним - ингредиенты. Я пробежалась по списку необходимого: не так много, не так сложно. Из редкого и дорогого - порошок из клюва птицы сирил и... корень молочной розы с вложенной в него силой чтецов. Теперь понятно, как такое зелье оказалась за пределами королевских пыточных. То, которое использовал Даррел четыре года назад, в застенках наверняка даже не бывало - у него подрастали свои чтецы, которые могли отдать частичку своей силы, напитав зелье необходимыми свойствами.