- Почему ты позволяешь ему так со мной поступать? – спрашивала я у матери на следующее утро, толком не понимая, что же такого делает Кристоф, но чувствуя, что после этих встреч я будто умираю изнутри.
- Это не твое дело! – отвечала моя ласковая мать, которая за всю жизнь мне ни разу даже ни улыбнулась.
- Не мое?! Нет, мамочка, это мое дело, поскольку мои проблемы больше некому решать! Тебе на меня плевать, и отцу плевать, вы как будто желаете меня не замечать. Но я есть! Поймите же, я хочу…
Я не знала, что нужно говорить. Как объяснить самому близкому человеку, что я могу ее возненавидеть? У меня была паника, я была еще очень слаба после вчерашнего прихода Кристофа, и моя психика не выдерживала такого перенапряжения. Я упала на пол, плача даже горче, чем вчера. В какой-то миг мне показалось, что мать возносит ко мне руки, но она просто вышла, оставляя мое сотрясающееся от боли тело в одиночестве. Как я могла знать, что она замкнется в ближайшей комнате и там, терзаемая моими рыданиями, впадет в обморок.
Проходило время, я росла, расцветая, как расцветает нежный с виду цветок. Отсутствие внимание со стороны близких привело к тому, что я приходила домой только под утро, много пила и курила. В семнадцать лет я впервые познала близость и, скажу честно, это было худшее, что могло со мной случиться. Но даже тогда я знала, худшее – это Кристоф. А еще мне все время казалось, что за мной наблюдают. Со временем у меня появиться возможность в этом убедится.
Тот день должен был стать одним из самих счастливых и незабываемых в моей жизни. Я заканчивала школу, и мой парень хотел провести ночь после выпускного вместе со мной.
Подруги мне завидовали – считали современной, хотя глубоко в душе – я допускаю – призирали за развязное поведение.
Я весь вечер ждала, что появятся мои родители. Хоть на минуту, хоть одна улыбка – на это у меня было право. Я разглядывала обширный зал роскошного лицея, и не понимала – или понимала слишком хорошо – почему мне так горько.
- Ждешь сегодняшнего вечера? – прошептали мне на ухо.
Это был Валера – мой парень. Он положил руку мне на плечо, но я этого не почувствовала, поскольку привыкла к подобным объятиям. Он шептал мне на ухо разные пошлости, но я продолжала оглядывать зал, ожидая увидеть знакомое лицо. И я его увидела.
В дальнем углу, скрытый от посторонних взглядов, находился Кристоф. Я увидела его лицо, и страх расползся по каждой клеточке тела. Я почему-то только сейчас услышала все те, что мне шептал Валера, в то время как глазами продолжала сверлить моего мучителя. Он – наверное, впервые, - улыбнулся, и мне показалось, что он слышал все то, что мне шептал на ухо незадачливый ухажер. Я, чуть ли не впервые застеснявшись, обернулась и скинула с плеча руку парня.
- Ей, ты что?
- Ничего, - буркнула я. – Голова болит.
- О, я знаю чудесное средство от головной боли, - сказал непонятливый парень, принимая все за игру.
- Я тоже знаю – поспать хорошенько, и желательно в одиночестве.
Он хмыкнула. Ему это средство не понравилось.
Я набрала номер матери и спросила, где она. Сонный голос ответил, что у Наташи сегодня праздник – мужа повисели, и они всей семьей празднуют.
- А кто я? – спросил мой усталый голос. – Ты бы не заметила, если б я исчезла.
Я положила трубку, не успев услышать голос отца, который сидел в стороне и все слышал. И он смог уловить в моем голосе то, что запрещено в таком раннем возрасте – что запрещено всегда.
Забыв про сумочку и не обращая внимания на косые взгляды, я выбежала на улицу и побежала по дороге. В мае почти всегда тепло, и мне не было холодно, хотя я и была одета в легкое шелковое платье.
- Постой! – услышала голос. Это был Валера. – Снегова, постой.
Он подошел ближе, протягивая мою сумку. Я лишь горько улыбнулась. Не знаю, что на меня нашло, но я захотела его поцеловать. Несколько шагов, и вот уже наши губы слились. И снова у меня глупое чувство, что за нами наблюдают.
Я оттолкнула парня от себя, и услышала поток ругательств, направленных в неизвестную сторону.
- Не хочу! – воспротивилась я, но он лишь сильнее обнял меня за талию. Я как-то некстати подумала, что со стороны это смориться так романтично – высокий парень в костюме и рядом девушка в нежно-розовом платье. Вокруг темнота, и они целуются, забывая обо всем.
- Я сказала, нет! – Твердо оттолкнув Валеру, я кинулась бежать. Сначала он пробовал меня догнать, но когда устал, я услышала горькие слова:
- Все равно ты подстилка! Шлюха, вот ты кто!
Эти слова еще больше разогнали во мне скорость. Я села в машину и поехала в сторону леса, где мы так часто бывали на пикниках. Прошел всего месяц, как мне исполнилось восемнадцать, и я водила машину еще не очень хорошо, тем не мене в тот раз я ехала быстро. Чудо, что не попала в аварию.
Мне долгое время пришлось идти пешком, но со временем я таки добралась до своего любимого места. Только тогда я дала волю своим слезам, ненавидя себя за панику, за отчаяние, и за то состояние, в котором оказалась.
- Что же меня ждет!? – спрашивала себя, но говорила громко, выговаривая каждую букву. Меня всю трясло и в голове кружилось. – Кто виноват, что я стала такой?! Почему я с рождения существую подобно привидению – все есть, но не могу к этому прикоснуться. Ведь я не слепая!
А вслед за яростью пришло и долгожданное спокойствие. Я вспомнила о Кристофе, и о тех чувствах, которые он во мне пробуждал. Я представила, что мне всю жизнь продеться заходить в комнату, впадать в непонятный сон, а потом несколько дней мучится от непонятных болей.
Не смогу, - прозвучало в голове. А неподалеку такая темная и страшная река… и болото, и лягушки, и успокоение.
Говорят, утонувшая молодая девушка превращается в лесную нимфу. Она становиться обитательницей леса и может не волноваться о человеческой судьбе – пустой и бессмысленной. Разве есть в этом миро что-нибудь важнее спокойствия?
Я напевала непонятную мелодию о северных ветрах, ступая сначала в липкое болото, чтоб потом добраться до воды, и была абсолютно спокойна…
- Даже не думай об этом.
Этот резкий голос мог принадлежать только одному человеку, но я никак не ожидала услышать его сейчас, ночью, когда уже попрощалась с жизнью.
- Скажи мне, кто ты, и я вернусь, - довольно быстро сообразила я. – Тебе даже не придется портить дорогую обувь.
- Почему ты так уверена, что я захочу тебя спасать?
Я задумалась, а потом, осторожно подбирая слова, начала говорить:
- Ты был моим кошмаром на протяжение восемнадцати лет. Ты не предупреждал, когда придешь, и я все время пребывала в состояние ожидания, а когда таки приходил, то испытывала ужас. – Я сделала паузу, понимая, что хочу ему все это сказать, и заговорила смелее:
- Когда я тебя вижу, мне становиться страшно. И мне не хочется прожить всю жизнь, ожидая прихода человека, про которого ничего не знаю, но которому позволено в любое время заходить ко мне в дом, в комнату… и…
Все это время я делала мелкие шажки, в то время как он продолжал стоять на месте. Я видела его нерушимый высокий профиль, и даже успокоилась – теперь меня никто не сможет догнать. А скоро и обрыв.
- Тогда сделай это, - прозвучал его спокойный голос. – Поскольку я не должен тебя спасать, тогда прыгай. Возможно, так будет лучше.
И я почти прыгнула…
Глава третья
Глупо верить в сказки – это я усвоила еще в детстве. Тем не менее, находя успокоение в его объятиях, я почти поверила, что обо мне позаботятся. На какой-то миг я забыла обо всем, и мой язык уже не слушался.
Послушно находясь у него на руках, я начала медленно шептать, не уверенная, что он меня услышит:
- Мои подруги всегда говорили, что ты очень красив, но я их никогда не понимала. В тебе нет ничего привлекательного, от тебя веет страхом, и мне горько признавать, что это мой страх. Тебе, должно быть, приятно понимать, что тебя так сильно боятся, ты ведь тоже человек, тоже должен где-нибудь жить, пить, иметь друзей. Ведь тебе не чужды человеческие чувства… Хотя нет, не так… помнишь тот праздник, когда мне исполнилось пятнадцать. Помню, после твоего ухода я упала с лестницы, и когда меня спрашивали, как это случилось, я отвечала, что мне привиделся твой призрак, который находился у моих дверей… ты сволочь, мне не верили, но ты и вправду там был… нет…
Он бросил меня на холодную липкую землю, не побеспокоившись облегчить удар. Мое прекрасное платье, созданное по всем правилам шика, было окончательно испорчено, а на бедре вскоре выступил синяк. Мои глаза даже ночью четко мерцали огнем ненависти, а он просто отошел в сторону и проговорил равнодушно, высматривая что-то в водной мгле:
- Закончиться скоро твоя сладкая жизнь, Снегова. Попадешь под управление моей семьи, а уж мы точно разберемся, что с тобою делать. – Он бросил в воду камушек, который неизвестно как попал к нему в руки, и подошел ко мне, помогая встать. Я приняла помощь. – Будешь полы драить, фарфор чистить, и мне уже не придется носится за тобой, будто ты что-то большее, чем просто человек. Я наконец-то буду свободен от наблюдения за тобой…
Он говорил так устало и обреченно, но в то же время так зло, что я не нашлась с ответом. Что можно ответить, если толком не понимаешь вопроса?
- Я устала, - произнес мой хриплый и моментально простуженный голос. – Делай что хочешь, но отвези меня домой.
Кристоф хмыкнул, а потом наклонился к моим глазам.
- Рано еще.
- Что рано?
- Рано еще делать, что хочу. Сначала дело, а потом отдых.
В тот момент мне было дурно, и я очень плохо соображала. Когда же до меня дошло то, что должно било дойти, я только вздохнула и очень мудро, как мне казалось тогда и кажется сейчас, произнесла:
- Я от тебя устала, веришь? Ты хочешь казаться умным, а на самом деле просто не способен найти хорошую отговорку, чтоб не казаться ненужным в моей жизни. Твое равнодушие всегда пугало, но еще больше я боюсь твоего лица. Ты ведь знаешь, что у тебя пустые глаза? – И, не давая ему возможности ответить, крикнула: