— Но тогда зачем этот дом? — спросила я и снова осеклась. Ведь здесь жила мать Кейна, это как память о ней.
Как ни странно, Лила ответила, но совсем не о том, о чем я спросила:
— У князя Караса было много жен и наложниц, для них он и построил этот дворец, который опустел на долгие годы. Большинство жен снова вышли замуж, кто-то вернулся на родину. Осталась только я.
— Вы тоже были женой?
— Наложницей, — без смущения ответила она. — Я надеялась, что рано или поздно князь Кейн передумает и возродит артанские традиции.
Ничего себе традиции! Большая честь, как же. Мама ни за что бы не пошла замуж за отца, если бы у него был гарем. И я бы ни за что не стала делиться собственным мужем. Он был бы только моим!
Почему-то легко получилось представить на месте своего мужа Кейна, и я вспыхнула от таких странных мыслей. Глупости какие!
— Я дождалась, — добавила Лила. — Теперь у него есть фаворитка и невеста.
Напоминание о Зои заставило поморщиться. Получается, что жить нам придется тоже рядом. А после того, что устроил артанец, дружбы у нас с княжной точно не получится.
Что они с Кейном сейчас делают? Гуляют по дворцу?
Я не сразу заметила трех служанок, бесшумно появившихся в комнате. Одна из них, сама высокая, сказала что-то хранительнице на ухо.
— Вынуждена вас на время оставить, госпожа Амелия. Я должна встретить и других гостей. Наслаждайтесь купанием, потом Дара покажет вам ваши покои.
Значит, Зои уже здесь.
— Княжну тоже сюда приведут? — запоздало спросила я у служанки, когда хранительница вышла.
— Нет, госпожа, в малом дворце две купальни. Эта только для вас.
Для меня одной?
На удивление и смущение сил уже не осталось, я окончательно расслабилась и позволила служанкам позаботиться обо мне. Они помогли мне снять дорожное платье и сапоги, расплели волосы. На этот раз я даже не стала возражать против того, чтобы избавиться от нижней сорочки.
Меня растерли шершавыми губками, завернули в отрез легкой красной ткани, а затем усадили на одну из мраморных лавочек якобы для того, чтобы пар очистил мое тело и забрал усталость. Не знаю, забрал ли пар усталость, но, когда пришло время перейти в другую комнату, меня разморило и ноги отказывали мне подчиняться.
Я мечтала о ванне, но артанские бани превзошли все мои ожидания. Потому что дальше меня ждал бассейн с выложенной на дне мозаикой, изображающей оранжевых рыб. Неглубокий, с бодрящей прохладной водой, в которую я с наслаждением погрузилась. С холодом северных рек не сравнить, но это, казалось, единственный островок свежести во всем Артане.
После того как служанки вымыли и с помощью магии высушили мне волосы, я завернулась в предложенный шелковый халат и отправилась разгадывать загадку южных покоев.
— Почему мои покои называются южными? — между делом поинтересовалась у Дары, пока мы поднимались на второй этаж по винтовой лестнице. Пол поглощал шум моих шагов в мягкой обуви с загнутыми носами.
— Все окна комнат выходят на юг, — ответила смуглая и темноволосая, как все артанки, служанка.
— И что в них необычного?
— Простите? — непонимающе посмотрела на меня девушка.
— Все удивляются, когда их упоминают, — объяснила я. — Значит, в них есть что-то особенное.
Дара оживилась, кажется догадавшись, в чем дело.
— Покои всегда принадлежат фаворитке князя. Теперь вам. Князь может попасть в эти комнаты из своих покоев кратчайшим путем. Мы пришли.
Раздражение, которое поднималось во мне всякий раз при упоминании фавориток, мигом рассеялось, стоило шагнуть в распахнутую дверь. Я замерла на пороге, словно натолкнувшись на невидимую стену. Сердце пропустило удар, а дыхание прервалось.
Потому что я оказалась в своей любимой княжеской гостиной в замке Норг.
Чувство было такое, словно из пестрого Артана шагнула в привычное царство пастели. Светлые стены, высокие белоснежные потолки, теплые полы под ногами, обивка цвета сливок на диванах и креслах. И единственное яркое пятно — большие витражные окна. Даже похожая шкура возле камина. Не хватало только княгини и беседующих фрейлин: гостиная никогда не пустовала.
Все казалось в точности таким, каким я его запомнила. Будто кто-то по злой иронии создал для меня иллюзию дома. Я даже попятилась и натолкнулась на Дару.
— Что с вами, госпожа Амелия? — с тревогой спросила служанка.
Это меня и вытолкнуло из оцепенения, заставило присмотреться.
Никакой иллюзии не было. Просто кто-то постарался воссоздать княжескую гостиную, и ему это удалось. Настолько удалось, что я не сразу заметила разницу в мелких деталях: другая каминная полка, отсутствие книг на резном столике… Комната вообще выглядела слишком новой, необжитой.
Если у меня и оставались крохотные сомнения насчет слов Кейна о том, что его мать была нифрейкой, то сейчас они растаяли без следа.
— Все хорошо, — успокоила я служанку. — Просто эти покои напомнили мне о доме.
— По правилам госпожа может переделать комнаты по своему вкусу.
Вот как.
— Мне нравится как есть.
Я прошлась по гостиной, провела ладонью по спинке дивана. Вместо свечей комнату освещали артанские магические светильники, и это позволило окончательно убедиться в том, что глаза меня не обманывают.
— Значит, эти покои принадлежали последней фаворитке князя Караса?
— Насколько мне известно, нет. Такой эту комнату сделали по приказу князя Кейна.
Дара снова улыбнулась. Они все здесь были на удивление улыбчивыми и радушными, но год в замке Норг научил меня не доверять первому мнению. Как бы они ни радовались возрождению гаремных традиций, я знала, что за гостеприимством может прятаться все что угодно. Лила вполне могла рассказать правду о южных покоях — ей наверняка поведали о пленнице-нифрейке, — но почему-то не сделала этого. Ощущение, что меня испытывают, проверяют, не отпускало.
Дара повела меня дальше. После гостиной я ожидала увидеть спальню в сдержанном нифрейском стиле, но она оказалась по-артански яркой. От разноцветных ковров на полу до оранжевых штор, прихваченных золотыми кистями, и пестрых гобеленов. Здесь везде главенствовали цвета пламени, разве что балдахин над огромной кроватью был прозрачным.
Только сейчас я поняла, как сильно устала. От путешествия, от напряжения и потрясений. Поэтому искренне обрадовалась, когда служанки помогли мне переодеться в ночную сорочку и оставили одну.
— Если вам что-нибудь понадобится, — сказала напоследок Дара, — просто проведите рукой над лампой на столике. Она зажжется, и я буду знать, что нужна вам. Доброй ночи.
— Доброй ночи, — пробормотала я.
Дождалась, пока за служанкой закроется дверь, и только тогда осторожно расположилась среди множества маленьких подушек, усеявших кровать. Меня оставили одну и даже не заперли дверь, а значит, отсюда не так просто сбежать. Не то что я рассчитывала на побег, скорее отмечала по привычке: если Кейн отыскал меня в Каменном лесу, то в Артане достанет из-под земли.
Поразительно, но мне было гораздо уютнее в спальне артанской наложницы, чем в любимой гостиной ее светлости. Возможно, здесь меня не мучили призраки воспоминаний, ни хороших, ни плохих.
Шелковые простыни приятно холодили, но сон не шел. В голове крутилось множество мыслей. Я думала про Кейна, который воссоздал покои матери и зачем-то поселил меня сюда. Про то, что он любил мать и поэтому пошел против традиций артанских правителей — у него никогда не было наложниц.
До нашей встречи в замке Норг, когда он с ненавистью пообещал научить меня ценить чужие жизни. Но я ценила. Да, бывало злилась, как и все люди, но никогда и никому не желала зла. Даже Кейну сейчас не желала. Скорее, не понимала, почему он изменил своим правилам и увез меня с собой.
За что он так меня ненавидит?
Кровать была удивительно мягкой и удобной, но сколько я ни ворочалась, заснуть не могла, только сильнее устала. Тогда я захватила подушку и устроилась на широкой софе возле окна.
Перевернулась на бок и… Проснулась от того, что сильные руки прижимают меня к твердой груди. Распахнула глаза и встретилась взглядом с Кейном.
20
Оказывается, Кейн успел перенести меня на кровать и теперь лежал рядом. Скользил ладонью по моей спине вниз, до самых ягодиц, и наверх — чтобы зарыться пальцами в мои волосы. От этой легкой ласки, а может, от его улыбки или взгляда сердце забилось быстрее. По телу прошла дрожь, и сон окончательно растаял.
— Крепко спишь, фрейлина, — поддразнил Кейн, напомнив о случае в Гроде, когда я заснула в лохани с водой.
— Я больше не фрейлина, — ответила резко и уперлась ладонями ему в грудь в попытке отстраниться. Правда, тут же пожалела об этом: ткань сорочки была настолько тонкой, что я почувствовала жар его кожи. Жар, побежавший по рукам и захвативший меня всю.
— Ты права, — как-то слишком легко согласился артанец. — Я буду называть тебя по имени, если ты пообещаешь делать то же самое. Твое «князь» звучит будто ругательство.
Это и должно было звучать как ругательство! По крайней мере, поначалу я вкладывала в это обращение такой смысл.
— Зачем вам это? — спросила, прищурившись.
— Что?
— Чтобы я называла вас князем Кейном.
Стоило отвоевать немного пространства между нами, как артанец тут же притянул меня ближе. Посмотрел на меня насмешливо, и я вернула ему яростный взгляд.
— Просто Кейн и на «ты», — поправил он. — Иначе буду называть тебя мятежницей.
— Мятежницей? — Я даже поперхнулась воздухом от неожиданности. — Почему мятежницей?
— Потому что никто еще так открыто мне не противостоял. — Кейн погладил мое обнажившееся плечо, и у меня перехватило дыхание. — Не провоцировал меня, не дерзил, не пытался перетянуть моих людей на свою сторону, не отказывался принимать мою волю. Мятежница как есть.
Хотелось бы, чтобы его «мятежница» и все, что он до этого сказал, звучало оскорбительно, издевательски, обидно. Но нет — это было нежным и каким-то дразнящим. Он словно ласкал меня словами, как до того его пальцы ласкали мою кожу.