Не в силах говорить, я кивнула и сложила руки на груди.
— Когда ты захотела уехать, я был вне себя от гнева. — Судя по тому, что кулаки он так и не разжал, признание далось Кейну непросто. — Потому что понимал, что больше всего на свете хочу остановить тебя, запереть во дворце, и мне действительно было наплевать на то, что ты имеешь право попросить в награду все что угодно. Но именно так поступил Карас с моей матерью, и это никому не принесло счастья. Тогда я решил отпустить тебя.
Мне бы хотелось думать, что признание Логхарда всего лишь красивая ложь, но каждое его слово было пропитано болью и чувством, которые я не могла не признать, потому что знала о них лучше других и сгорала в том же огне.
Ком в горле не позволил мне прервать Кейна.
— Но стоило крийским кораблям отойти от берега, я в полной мере осознал, что натворил, и то, что чувствовал отец. Боль и радость, невозможность выбросить тебя из мыслей, желание и нежелание это сделать. Это магия, наваждение, но находиться вдали от тебя — для меня медленная и мучительная смерть.
— Это и была магия, — возразила я. — Тебя ко мне притягивало Древо.
— Ошибаешься, мятежница, я всегда хотел тебя. Всю, целиком. С первой встречи. И по-прежнему хочу.
Это я уже слышала, только было одно большое «но».
— Даже с ребенком от чужого мужчины? Или жрецы нашли способ определить отца младенца до его рождения и поэтому ты вдруг передумал?
— Жрецы тут ни при чем. — Кейн сдвинул брови, и черты лица Брадена стали жесткими. — Я был ослеплен ревностью и отказывался признать очевидное, но когда ты уехала… У меня было время подумать, Амелия, подумать и осознать, что ты всегда была искренней в своих чувствах, будь то ненависть или страсть. Иногда даже во вред себе. Гораздо проще было признать, что ты не знаешь, кто отец ребенка, но ты настаивала, что он мой. Значит, была только со мной.
Как же я ждала этих слов в Артане. Как же искала ответ на свои чувства в ледяных глазах. Но теперь…
— Ты опоздал, Кейн Логхард. Ничего не изменилось: ты по-прежнему не можешь читать мои мысли. А значит, всегда будешь ставить мои слова под сомнение. Поэтому у нас ничего не получится.
Казалось бы, после откровенного разговора мне должно было стать легче, но легче не становилось. Скорее, наоборот, что-то сдавило грудь, мешая дышать. Я резко отвернулась, и внутри будто лопнула струна, по телу прокатилась судорога, и боль вырвалась наружу криком. Я попыталась ухватиться за стену, но поняла, что падаю.
Кажется, меня подхватили на руки, не позволив рухнуть, и опустили на землю. Но мне было уже все равно: в глазах потемнело, от боли в спине я выгнулась дугой и снова закричала.
Так быть не должно! Что-то не так. Неправильно. Слишком больно, слишком остро, слишком сильно и…
Магия?!
Спутать невозможно. Магия погибшего источника вспыхнула в моем теле, набирая мощь и будто разрывая меня изнутри. Ее потоки струились по рукам и ногам, соединяясь в животе. Там, где был мой малыш, который собирался вот-вот появиться на свет.
Нет!
Нет-нет-нет, только не это. Древо же погибло, так почему я его снова чувствую?
— Амелия!
Я широко распахнула глаза, встречая серебристый взгляд Кейна. Он по-прежнему был здесь, я вздохнула с облегчением, но через мгновение вцепилась в его ладонь, ощутив новый приступ.
— Прикажи пропустить меня в замок! — В голосе Логхарда схлестнулись беспокойство и решимость. — Прикажи, или я ворвусь сюда силой!
Краем глаза заметила вбежавшую в сад маму и фрейлин, которые обычно приглядывали за мной. За ними следовали стражники.
— Прикажи! — рыкнул он снова.
— Пустите. Его. Ко мне, — рывками выдохнула я. — Кейна. Пустите…
Не знаю, услышали ли меня, но в то же мгновение серебристое мерцание во взгляде Брадена развеялось, а я задохнулась от следующей схватки. Вот только вцепиться было не во что: друга оттеснили в сторону. Сразу стало холодно, несмотря на жар, пульсирующий в животе. Меня будто сильнее вжало в землю, не позволяя пошевелиться.
— Нужно отнести ее в спальню.
— Ничего не получится! Древо не позволяет к ней прикоснуться.
От боли и бурлящей во мне силы я уже плохо соображала и не могла разобрать, кому принадлежат голоса.
— Можно пробовать снова?
— Нет, лучше принесите сюда одеяла и горячую воду. — Это голос мамы, склонившейся надо мной. — Все хорошо, доченька. Все будет хорошо. Просто дыши глубже.
Это она меня успокаивает или себя?
— Срочно позовите моего мужа.
— Я вижу такое впервые.
— Еще бы, рождение источника!
Последняя фраза врезалась в сознание. Вот почему все это ненормально!
Животный страх выбил из головы все разумные мысли, оставляя только одну — мой ребенок должен выжить. И плевать на источники!
— Малыш, — просипела я.
— С ним тоже все будет хорошо, — пообещала мама, погладив меня по голове.
По телу вновь пронесся поток силы, напомнивший мне о произошедшем в Долине вулканов. Вот только тогда я могла это контролировать, а сейчас — нет. Любая попытка обуздать магию заканчивалась ничем. Она выплескивалась из меня мощными рывками, и я кричала от боли.
Суета вокруг меня мешала мне сосредоточиться или хотя бы расслабиться. Боль накатывала волнами, но казалась бесконечной, а когда утихала, я сжималась в ожидании следующей. В какой-то миг я осознала, что просто не выдержу, потому что вместе с моим ребенком родится новое Древо. Надежда Нифрейи.
Но меня это убьет.
А ведь я даже не простилась с Кейном. Не сказала ему правду. О том, что люблю его.
Небо будто решило дать мне шанс: мою ладонь сжали сильные пальцы, а надо мной склонился мой мужчина. Бровь рассечена, на подбородке густая щетина, но глаза яростно сияют. Сначала сама себе не поверила, решив, что это шутки измученного сознания, но тепло его рук, близость говорили, что вот он, рядом со мной.
— Ты здесь… Тоже… не могу… без тебя, — вытолкнула я сквозь зубы.
Новая волна магии подбросила меня над землей, только на этот раз она хлынула к Кейну, впитываясь в него без остатка. Она втекала в него через меня, через наши сцепленные пальцы, била потоками, еще и еще. Боль пришла, но не такая разрушительная. Освобождающая.
И, когда она отступила, раздался крик младенца.
— Это девочка, — широко улыбнулась мама. Я тоже улыбалась. Сквозь слезы.
Девочка. Моя доченька. Моя малышка.
— Какая же она крохотная, — прошептала я, когда мне вручили вопящую дочку.
Сердце наполнилось счастьем и любовью — необыкновенной, невероятной, огромной. Прижавшаяся ко мне малышка успокаивалась, и тогда я подняла глаза на своего мужчину и задохнулась от чувств в его взгляде. Кейн смотрел на свою дочь так, словно не мог насмотреться, и нежно улыбался.
Тело все еще дрожало от пережитого напряжения, но в душе будто взошло маленькое солнце. Хотя настоящие солнечные лучи куда-то исчезли.
Я запрокинула голову, пытаясь понять, почему меня накрыло тенью, и ахнула. Новое Древо было еще выше и мощнее, с серебристым стволом и светло-зелеными, молодыми иголочками на ветвях. Они легко покачивались на ветру и едва уловимо мерцали.
— Источник? Но…
— Искра не исчезла, — улыбнулся Кейн, — а, кажется, просто притаилась.
Притаилась… Такое вполне возможно. После прикосновения к Камню сила Древа увеличилась, даже я могла ее чувствовать.
Значит, у меня получилось. Я вернула Нифрейе Древо и надежду.
— Это чудо, — прошептала я.
— Нет, — покачал он головой и кивнул на малышку. — Самое настоящее чудо — она. Это сделала наша дочь. Своей силой. Посмотри.
Наша дочь.
Сердце счастливо екнуло, я замечталась и не сразу поняла, о чем он говорит. А когда поняла… Прислушалась, пытаясь почувствовать родник, и в изумлении уставилась на сопящую в моих объятиях малышку. Ее дар ни капельки не был похож на пугающую силу Кейна, он вообще отличался от всего, что я когда-либо видела, от любой силы, которую когда-либо чувствовала.
Наша дочь была источником чистой и светлой магии.
— Она спасла меня. — Комок в горле мешал мне говорить. — В тот раз Брок не солгал, сказав, что я могу выжить… Она спасла меня и Нифрейю.
— Вся в мать, — проворчал Кейн, но, кажется, больше для виду.
Только сейчас перестала любоваться своей крохой и наконец-то рассмотрела артанца. Он выглядел не просто несколько помятым, ощущение было такое, что Логхарду пришлось с боем прорываться в замок. Рассеченную бровь я уже видела, а вот скрытый щетиной синяк — еще нет, и только сейчас обратила внимание на сбитые костяшки пальцев.
Я нахмурилась:
— Что это? Насколько мне известно, никаких сражений между нашими народами не было.
— Их и не было. Сражался только я.
— Боги! С кем?
— С твоими братьями, — нехотя признался Кейн. — Всю неделю я принимал их вызовы. Они сражались за твою честь, а я — за право сделать тебя своей женой.
Я хотела разозлиться на то, что братья на пару с ним решали мою судьбу без моего участия, но поняла, что не могу. Не сейчас и не сегодня. Из-за гордости и собственных обид я едва не разрушила свое счастье, и сейчас мне выпала исключительная возможность все исправить.
Прежде чем успела это осознать, Кейн крепче сжал мою руку и заглянул в глаза.
— По артанским традициям я должен спросить сначала у твоего отца, но его здесь нет, и… у него я уже спрашивал. Поэтому… — Он поднес мою руку к губам и поцеловал. — Ты станешь моей женой, Амелия Сингтон?
— Похоже, ты спросил всех, кроме меня, — буркнула я и покосилась на маму.
Она смущенно отвела глаза и сделала вид, что любуется возродившимся Древом.
— И что они ответили? — поинтересовалась я.
— Сказали, что решать только тебе. — Кейн поправил прядь волос, упавшую мне на щеку.
Я встретила его взгляд:
— Ты действительно этого хочешь?
— Больше всего на свете.
— Мои мысли ты никогда не прочтешь, — напомнила я.
— Если ты не будешь рассказывать мне о них.