— Что это ты задумала?
Ответом был рев мотора.
— Собираюсь надрать тебе задницу, вот что, — задорно воскликнула она.
— Не думаешь, что в другом аппарате Оуэну будет безопасней?
— Не собираюсь брать с собой Оуэна. Вместе мы будем весить примерно столько же, сколько и ты. А чтобы выиграть гонку, мне надо быть легче.
— Какую такую гонку? — подняв брови, поинтересовался я.
— Помнишь пари, когда нам было по десять? — Она ухмыльнулась. — Мне только что купили голубой велосипед — и я вызвала тебя на гонку до дома старика Колфилда. Ты всегда побеждал меня, вот и подумала, что на новом-то велике я тебя сделаю.
Эту историю я помнил смутно. Единственное, что задержалось в голове, так это тот факт, что я всегда сажал Бет в лужу. Новый велик или нет, но ее цыплячьи ноги не могли тягаться с моими бычьими ляжками.
— Мы с твоей мамой всегда соревновались. И я всегда побеждал, — повернувшись к Оуэну, похвастался я. — Знаешь почему?
— Почему? — расплылся в наивной улыбке парнишка.
— Потому что мальчишки едут на Венеру, чтобы стать еще умнее, а девчонки на Юпитер, чтоб еще сильней тупить там.
Оуэну эта мысль очень даже понравилась, а Бет закатила глаза.
— Не слушай, что говорит Хит, малыш. Он даже не помнит старую пословицу: девчонки едут на Венеру, чтобы стать еще умнее, а мальчишки на Юпитер, чтоб еще сильней тупить там.
— Помнишь, как ты заставил меня съесть муравья и мертвую бабочку? — Она прищурилась и посмотрела на меня. Я расхохотался. Совсем забыл, что поедание жучка было нашим призом за победу. Победитель выбирал жука, а проигравший должен был его слопать. Бет была так уверена в своем новом расчудесном велике, что удвоила ставку.
— Мама ела жуков?! Она даже рыбу ест только разделанную: чтобы не видеть голову, глаза и кишки.
— Твоя мама была настоящим сорванцом. Она могла залезть на дерево, скатиться со скалы, кидала лассо круче, чем парни. Кроме меня, разумеется. — Я подмигнул Оуэну.
Бет натянула шлем.
— Проигравшие едят ТРЕХ жуков. Осторожнее, Рашмор: для поедания жуков в Аризоне требуются нож и вилка.
И прежде чем я смог возразить, она нажала на газ и скрылась из вида.
— Не боишься залезть в эту штуку, парень? — Я кивнул в сторону квадроцикла.
— Черт возьми, нет! Давай надерем маме задницу!
— Вы жульничали.
Я покосился на подельника.
— Чтобы жульничать, надо было сначала договориться о правилах, верно, брат?
Оуэн расплылся в такой широкой улыбке, что можно было сосчитать все зубы в его крошечной пасти.
— Не слышал, чтобы мама говорила о каких-то правилах.
— Вас двое… — Бет погрозила пальцем, — это было низко.
После того как Бет сорвалась с места, нам с Оуэном было ее явно не догнать. Поэтому мы разработали план. Рискованный, надо сказать. Мы остановили квадроцикл, Оуэн спрыгнул с него и стал кататься по земле, притворяясь больным. Парнишка родился настоящим актером, так натурально он орал, держась за живот. Бет заметила и вернулась проверить, что случилось с ребенком. Когда она сошла на землю и направилась к нам, Оуэн быстро запрыгнул в «седло», крепко ухватился за меня, и мы газанули. Бет осталась стоять, кашляя в клубящемся за нами облаке пыли.
Я поднял руку, чтобы напарник протянул мне пятерню, и сказал:
— Что я говорил? Девчонки едут на Юпитер, чтоб еще сильней…
— …Тупить там. — Он с силой шлепнул меня по ладони.
— Не собираюсь есть жука, обманщики, — заявила Бет.
— Разумеется, нет, — осклабился я, — ты собираешься съесть трех, разве не помнишь?
Оуэн заснул почти сразу после того, как мы погрузились в машину, чтобы вернуться в Скотсдейл. Несколько часов мы провели, бродя по Красным скалам, а потом поднялись по тропе на Соборный утес ради потрясающего вида. Я бы и сам вздремнул, но надо было еще рулить два с половиной часа.
— Благодарю за сегодняшний день. Не припомню, когда в последний раз мы с Оуэном так веселились.
— Тебе спасибо. Подарила мне весь свой день.
Бет быстро взглянула на заднее сиденье и понизила голос.
— Ты ему явно понравился. С тех пор как мы с Томом развелись, малышу стало сложно общаться с мужчинами. Год перед расставанием был нелегким, мы скандалили, а у Тома глотка луженая. Вот Оуэн и пугался.
Мельком взглянув на нее, я опять стал смотреть на дорогу.
— Жаль, что вам обоим пришлось через это пройти. Но он потрясающий малыш. Никогда бы не подумал, что у него проблемы с общением. Он такой открытый…
— С тобой каждый раскроется. — Бет улыбнулась.
В данный момент эти слова были как никогда далеки от правды.
— Расскажи об этом моему персоналу. Слышал, большинство сотрудников при моем виде слегка трясутся.
— Зачем им тебя бояться? — расхохоталась подружка.
— Может, иногда немного капризничаю…
— Должно быть, эту часть своей натуры ты оставил в Нью-Йорке. Никаких «капризных штанишек» я сегодня не заметила.
— Капризных штанишек? — Я выгнул бровь дугой.
— Извини. Учу третью ступень, сейчас у меня шестилетки. Бо́льшую часть времени использую лексикон, рассчитанный на детишек младше десяти. Уже и не вспомню, когда последний раз зависала со взрослыми. Весь круг общения — семья и коллеги по работе.
— Как так?
— Большинство моих друзей женаты, а с немногими, ведущими холостой образ жизни, встречаться пока не хочу. Они все время где-то шляются, а я не готова к такому времяпрепровождению.
Я понимающе кивнул. Самому интересно, куда денусь, если все между мной и Джией закончится. Как смогу вернуться в прежнюю жизнь? Путаться с другими женщинами? Эта идея скорее мучила, чем манила. А подумать, что Джиа вернется к прошлому, я и вовсе не мог без дрожи.
— Да, это должно быть тяжеловато.
— Что самое печальное, по мужчине, который может отремонтировать дом, я скучаю больше, чем по сексу. Может, в будущем зарегистрируюсь на каком-нибудь сайте знакомств и на вопрос, что ищу в мужчине, запощу список ремонтных работ. Как думаешь, сработает? Одинокая двадцатидевятилетняя мамаша очаровательного шестилетнего мальчика ищет мужчину с навыками плотника, электрика и сантехника.
Бет рассмеялась.
— Думаешь, кто-нибудь откликнется?
Оглядев ее с головы до ног, я ответил:
— Подобающий наряд с небольшим декольте — и желающие найдутся, даже если напишешь, что собираешься их кастрировать.
— Горькая правда… — Она встряхнула головой.
Всю дорогу мы болтали, большей частью вспоминая забавные истории, связанные с ее отцом. Здесь, за разговорами о Пэте, я воочию осознал, как коротка наша жизнь. И каким же дерьмом я оказался, позволив себе забыть человека, который был так важен для меня. Мы подъехали к тротуару и припарковались.
— Бет, послушай, я очень виноват, что потерял связь с твоим отцом. Да и с тобой мы переписывались эсэмэсками несколько раз в году. Последние десять лет жизни я никак не показывал Пэту, как он важен для меня.
Бет грустно улыбнулась.
— Не думай, что папа не понимал этого. Хотя ты и не талдычил о своей любви каждые пять минут. Но он знал. Я уверена.
До меня дошло, что это Бет утешает меня, а не наоборот.
— Прости, я дурак. Должен был не грузить тебя своими сожалениями, а слушать, помогать почувствовать себя лучше.
— Не глупи. Ты весь день помогал чувствовать себя лучше. Мне необходимо было поговорить с кем-нибудь о счастливом времени, проведенном с папой. Мама еще не готова. Сейчас мне гораздо легче, чем в последние дни. Я была сосредоточена на потере, а не на целой жизни рядом с ним. А ты напомнил о том, что в ней было столько хорошего, за что стоит быть благодарной.
— Ну ладно. Не знаю, как мне это удалось, но счастлив, что тебе легче.
— Зайдешь к нам? Приготовлю ужин на скорую руку: пасту или что-то в этом роде.
— Честно говоря, меня просто сносит. Пару часов назад уже подумывал попросить тебя сесть за руль, а самому завалиться на заднее сиденье рядом с Оуэном. И дать храпака с пузырями.
Бет посмотрела на сына.
— Похож на спящего щеночка, правда?
— Это ты сказала. — Я усмехнулся.
— Ладно, еще раз спасибо за сегодняшний день. Готов завтра к приключениям?
— Ловлю на слове. Принесу ланч. ПиБи и Джей для нас с моим юным напарником и нож с вилкой для поедания тобой трех жирных аризонских жуков.
— Не буду есть жуков, мошенник!
Бет открыла дверь, я заглянул в слабо освещенное нутро машины. Оуэн даже не пошевелился.
— Он и вправду вырубился.
— Этот ребенок может спать, даже если в его комнате воет сирена пожарной тревоги.
— Не уверен, что это хорошо. Собираешься разбудить его?
— Нет. Просто отнесу и уложу в постель.
— Давай я.
Оуэн был довольно крупным для своего возраста. Пятьдесят фунтов, а то и шестьдесят.
— Он весит как раз вполовину меньше тебя.
Бет не ошиблась. Парнишка даже глазом не моргнул, пока я отстегивал его от сиденья, вынимал из машины и, как пожарник, взваливал на плечо. Свисал неодушевленным предметом.
— Где его комната? — спросил я, когда мы были на середине кухни.
— Вниз по коридору, первая дверь налево. Мне надо в ванную.
— Окей.
В комнате Оуэна было темно, а я не хотел рисковать, поэтому включил свет. Как я и думал, малыш даже не шелохнулся. Я осторожно положил его на кровать и укрыл одеялом. Никогда раньше не укладывал ребенка, так что этот момент застал меня врасплох. С минуту я изучал спящее лицо мальчика. Какой же это был потрясающий ребенок — счастливый, полный приключенческого духа.
А каково это — укладывать на ночь собственного сына?
Я бы читал ему книжки. Определенно, ему бы нравились страшные истории. Никаких таких диетических рассказов о поездах. Я улыбнулся, представив Джию, вошедшую как раз во время чтения очередной не подобающей возрасту истории. Как бы она нас ругала в сотый раз! Понаблюдав за малышом пару минут, я бы отправлялся в свою спальню. И занимался бы там грязными делишками с его матерью.