— Место чудесное, но у меня есть пара вопросов.
Физиономии папаши и братца сразу скривились.
— Жгите, — сказал собственник, который большей частью и вел презентацию, — мы здесь для того, чтобы ответить на любые вопросы.
— Отлично. Эдвард и Эллиот заинтересованы в приобретении, я же не очень стремлюсь покупать кота в мешке.
— Раньше это тебя не останавливало, — пробурчал братец.
Я не сделал ни малейшего движения в сторону Эллиота.
— Тем не менее. Насколько я понял, сделка должна оплачиваться наличными, а не по ипотеке. Это означает, что финансирование будет связано с деловой кредитной линией. А это, в свою очередь, затрагивает мои интересы в Вандерхаус-Холдинг. Поэтому я хочу знать, почему собственность не может быть куплена в ипотеку.
Оба мужчины посмотрели друг на друга, потом на Эллиота. Тот и ответил на мой вопрос.
— Некоторые владельцы-инвесторы предпочитают дискретную транзакцию. Они не указаны в юридических документах как владельцы. А у одного из законных собственников имеются небольшие проблемы с налоговым управлением.
— Насколько небольшие? — Я прищурил глаза.
— Сделка должна быть оплачена наличными, иначе средства будут конфискованы по решению суда, — ответил один из владельцев.
— Не беспокойтесь — на самой недвижимости в Коста-Рике долгов по налогам нет. Только на одном из инвесторов.
Интересно, случалось моему братцу хоть когда-нибудь впутаться во что-то, не пахнущее дерьмом?
Я был спокоен. Решение принято. Никогда не стремился выкладывать всю правду перед налоговой, когда речь шла о бизнесе или расходах на содержание офиса. Но тут меня втягивали в огромную аферу с наличными, чтобы кто-то избежал уплаты долгов по налогам. И бог ведает, почему другим инвесторам понадобилась дискретная транзакция.
Встреча закончилась, и оба владельца отеля попрощались. Наш банкир Роберт задержался, чтобы поболтать с Эдвардом, оставив меня один на один с ослом-братцем. На столе Роберт оставил несколько бланков, которые мы должны были подписать, чтобы увеличить кредитную линию на миллион долларов.
Вытащив из внутреннего кармана пиджака ручку, Эллиот швырнул ее через стол ко мне.
— Почему бы тебе не подписать бумаги прямо сейчас? А потом катись своей дорогой.
— Ничего подписывать не буду, — оттолкнув упавшую передо мной ручку, возразил я. — Может, я и не разбираюсь в бизнесе, но темные делишки вижу сразу. Это как раз одна из тех сделок, от которых дед старался держаться не менее чем в десяти футах.
Физиономия брата искривилась.
— Прекрати строить из себя невинность и подпиши чертову бумагу. Тебе не придется и цента платить из своего кармана. Прибыль покроет все расходы.
— Не думаю, что поставить на карту остальной бизнес Вандерхаусов ради одного отеля в Коста-Рике — хорошая идея. Во-первых, ты даже не представляешь, каково это — управлять отелем. Во-вторых, сделка темная. Владельцы только что на голубом глазу признались, что наличка им нужна для того, чтобы избежать штрафов за долги по налогам. Думаешь, с тобой они будут более честны, чем с правительством?
Эллиот вскочил так быстро, что стул, на котором он сидел, опрокинулся.
— Мало того, что мы должны делиться прибылью, так ты еще собираешься помешать ее заработать? Ты должен ценить все, что получаешь от нас.
— Полагаю, ты забыл, что лично от тебя не получаю ни цента. Наш дед оставил мне долю в своей компании. Если бы ты не был так избалован и высокомерен, наверное, понял бы разницу.
— Ты просто мстишь. Может, пора уже смириться с тем, что твоя семейка всегда будет довольствоваться жалкими объедками, которые ей дарят мужчины из рода Вандерхаусов?
Я встал со стула.
— Иди ты в ….
Эллиот насмешливо потрогал свои дорогущие часы.
— Твоя подружка, которую ты наверняка вытащил откуда-то из мусорного бака, даже не очень-то хороша в постели.
Кровь бросилась мне в голову. Я наверняка ослышался.
— Что, черт возьми, ты только что брякнул?
— Даже не вспомнил, что имел ее, пока сама не намекнула. Совсем из головы вылетело. — Он покачал головой.
Грохнув обоими кулаками по столу, я перегнулся через него к братцу.
— Что ты, мать твою, мелешь, придурок?
Эллиот старался не смотреть в мои полные ярости глаза. Злобная усмешка пробежала по его лицу.
— Она ведь не сказала тебе, да? — Он наклонил голову.
— Не сказала чего?!
Одно дело, когда этот засранец унижает мою деловую хватку и меня лично, но оскорблять Джию — это уж слишком. Я еле сдерживался.
— Должно быть, у Рашморов это в крови. — Он цыкнул. — Сначала твоя мать пыталась воспользоваться тем, что уже принадлежало моей, а сейчас ты трахаешь один из моих объедков.
Прежде чем Эллиот смог пошевелиться, я перескочил через стол. Усмешка не успела сойти с его рожи, когда я припечатал его к стене и сдавил рукой горло. Эдвард и Роберт пытались оторвать меня от мерзавца, но я не сдвигался с места.
— Не смей произносить имя Джии. Она бы даже не обратила на тебя внимания.
Этот ублюдок, красный от удушья, все же умудрился заговорить:
— Как же, не обратила, очень даже обратила. Дважды за ночь, если правильно помню. Кстати, мне весьма понравилась маленькая родинка в форме сердечка на ее заднице. Увидел, когда ставил твою подружку раком.
Мне вдруг показалось, что это меня душат. Хватка немного ослабла. Но не потому, что я решил дать ему подышать, а потому что не мог вдохнуть сам. Эллиот воспользовался моим замешательством и столкнул мою руку со своего горла.
Он закашлялся, а я стоял как замороженный. Не может быть, чтобы Джиа переспала с моим братом. Она бы никогда так со мной не поступила. Эта скотина каким-то другим образом узнала о родинке в форме сердца.
Эдвард обнял сына и злобно посмотрел на меня.
— Ты просто животное.
Потом перевел взгляд на Эллиота.
— Ты в порядке?
— Да.
Его голос был хриплым. Еще бы — ему чуть было не раздавили горло.
Посмотрев на меня, братец добавил с иезуитской ухмылкой:
— Передавай подружке привет от Харлана.
Глава 5Раш
Никакого ответа. Снова.
Бросив телефон на деревянную стойку, я махнул баристе:
— Еще водки с тоником.
— Работа сегодня не задалась? — спросил он, наливая третью порцию.
— Можно сказать и так.
— Чем занимаешься?
— Кое-какой бизнес со сводной семьей.
Парень усмехнулся и протянул напиток через стойку бара.
— За счет заведения.
После офиса я должен был поехать домой. Вместо этого зарулил в ближайшее дешевое заведение и припарковался на барном стуле. Сейчас было уже четыре часа, а я почти пьян, в ста с лишним милях от Джии, которая не брала гребаный телефон.
Я залпом опрокинул стакан. Водка дешевая. Завтра придет расплата.
За последний час в моей голове пронеслось столько разных вариантов. Может, он настолько полон дерьма, что раздобыл эти сведения о Джии с намерением вывести меня из себя?
Джиа вполне могла поболтать с Лорен на той вечеринке. А я и не заметил. Может, она и рассказала, что беременна. И упомянула имя «Харлан». А Лорен разболтала обо всем мужу.
Такое вполне могло случиться.
Гораздо трудней, черт побери, объяснить, откуда этот мудак знает о родинке в форме сердца на ее заднице.
Я стиснул стакан так, что, казалось, он вот-вот треснет. От мысли, что Эллиот не понаслышке знает о родинке Джии, я был готов взорваться.
В голову пришло не менее дюжины объяснений, как это могло произойти. Ни одно из них меня не устраивало.
Джиа с самого начала могла знать, кто я такой. Она переспала с моим братом, а потом решила остановиться на мне. Поквитаться, так сказать, с Эллиотом за то, что обрюхатил ее. Это совершенно невозможно. Господи, это же Джиа!
Джиа и этот мудак до сих пор спят вместе.
Эллиот и Эдвард использовали Джию, чтобы уничтожить меня.
Мой мозг кипел, готовый взорваться. Чем больше алкоголя я вливал в себя, тем все более чудовищные сценарии рисовало мое воображение.
Все это должно каким-то образом оказаться неправдой. Существует логическое объяснение. Мне нужно всего-навсего успокоиться. Когда я наконец дозвонюсь до Джии, она все разложит по полочкам.
Но я не мог прекратить снова и снова возвращаться к описанию Харлана, которое пару месяцев назад дала Джиа.
Хорошо одет, выглядит, как типичный представитель Хэмптонса.
Эллиот и выглядел как типичный хэмптонский придурок.
Все вдруг соединилось в общую картину.
Хотя мой брат и конченый мудак, но он хорошо образован и умеет подать себя.
Она встретилась с ним в «Высотке».
Летом Эллиот и вправду заходил туда пару раз, когда меня не было. Ребята из персонала сказали.
Не говоря уже о том, что Харлан — это кличка отцовской собаки. Я узнал об этом еще подростком, а потом вылетело из головы. Хотя день, когда я увидел эту собаку, запечатлелся в памяти.
Мне было лет одиннадцать-двенадцать, мама взяла меня на елку к дедушке. До Рождества оставалась еще целая неделя, а у него в гостиной перед камином стояла самая огромная елка, которую я когда-либо видел. Возле нее разместилась игрушечная железная дорога. Дед сказал, что на каминной полке лежит пульт управления поездом и что я могу поиграть, пока они с мамой поболтают в соседней комнате. Я подошел забрать пульт и увидел рядом с ним семейный портрет в рамке. Семья моего отца. Дерьмо весьма в духе Уолтонов — все улыбались приклеенными улыбками. Мамаша сидела в роскошном кресле, отец стоял сзади, положив руку ей на плечо. Мальчик опустился на одно колено рядом с золотистым ретривером. Помню, я еще подумал, что такое дерьмо можно продавать в рамке в каком-нибудь магазине. Несмотря на всю свою ненависть, я не мог оторваться от портрета. Я еще никогда не управлял игрушечным поездом, но когда дедушка вернулся, я по-прежнему стоял, держа в руке рамку с фотографией. Спросил, как зовут собаку.