— Вы намекаете на то, что я что-то скрываю от вас? — скрестил я руки на груди.
— Намекаю? Нет, что вы. Я лишь привожу свои доводы, в свете которых очень странным выглядит информация о более чем пяти трупах от ваших рук. Как мне сообщили, вы в одиночку сумели противостоять толпе террористов, находясь, в том числе, в окружении против «Совы» и при этом смогли не погибнуть. Один случай — это везение, как могли бы назвать вашу встречу с Царской гадюкой и другими монстрами промежуточного ранга в лабиринте, два — совпадение, как ваша победа над рыцарем смерти, еще более серьёзным противником. Но три... Здесь прослеживается определенная несостыковка, которую так просто не спишешь на возможную погрешность, — мужчина не договорил, его два глаза превратились в две тонкие линии, что, казалось, сканировали меня, отслеживали сердцебиение и прочие детали.
И, если честно, я не знал, что я мог ответить в этой ситуации. Меня прижали к стенке. Продолжу и дальше уходить от ответов — едва ли не сознаюсь в том, что мне есть, что скрывать. Да даже если открещусь тайнами рода, то имелся риск того, что спецслужбы станут только пуще прежнего копать, осознавая, откуда я родом.
И при том, что мне всё равно говорить?! Я уже имею опыт прошлой жизни, а потому с моими навыками противодействие более сильному противнику — не такое уж и большое дело.
Нет не проканает, но и ложь оперативник способен так или иначе вскрыть...
Так как же быть? В голове мелькнула бредовая затея, но, быть может, она позволит мне выиграть немного времени на размышления или и вовсе прекратить этот допрос.
— Это прямое обвинение моему роду в содействии террористам или исключительно ваши предположения на мой счет в попытке поймать на перекрёстных ответах и оказывании психического давления? — нахмурился я.
Мужчина замолк, прожигая меня алыми светодиодами.
Он понял, что я поднял ставку. Если он сейчас согласится, то либо подтвердит то, что пытается вывести меня на чистую воду, ничего при себе не имея из прямых доказательств, только косвенные.
Их не должно быть достаточно для полноценных действий со стороны «ВЭБ», но я могу и сильно ошибаться.
Если они так славятся своей щепетильностью, то могут ведь пойти и по ведущей ко мне ниточке и снова натолкнуться на странности всей ситуации. Будь я из простого рода, то те бы вряд ли стали бы копать более углубленно, чем обычно, но я, опять же, гребанный Ливен!
У меня чуть ли не на лбу написано «подозреваемый в любых беспорядках и возможных мятежах». Дошло даже до того, что меня сейчас пытаются взять на возможной путанице в показаниях или заставить самого признаться, чтобы использовать мое признание, как возможность нового расследования касательно Ливен.
Погодите... Только не говорите мне, что вся эта ситуация есть просто-напросто открытый фарс, созданный для того, чтобы «ВЭБ» плюсом к своей работе получила доступ к внутренней информации рода Ливен?
Ведь если на мне сейчас поставят клеймо «возможного шпиона или предателя», то отцу уже не получится отвертеться от Имперских оперативников и те перевернут наш род с ног на голову, имея на то полное право со стороны законов Империи.
Никто не хочет повторения второй Гражданской, а Ливен к тому же никто не защитит на официальном уровне, потому как слишком много врагов себе нажили, в то время как редкие союзники и сами занимают сейчас положение не лучше нашего.
И вся эта цепочка нелицеприятных событий может запуститься здесь и сейчас в этом кабинете. Осталось понять является ли данное начинание, инициативой самого оперативника, или кого-то из «ВЭБ», или планомерной операцией, совмещенной с расследованием дела в «Кубе».
— Я лишь указал вам на те странности, что мною обнаружены в ходе расследования. И я был бы вам признателен, если вы поделитесь своими умозаключениям на их счет и поможете мне развеять некоторые пробелы, как очевидец и прямой участник. Или вам есть, что скрывать, раз вы так обеспокоены обсуждением произошедшего? — Леонид ловко ушел от выставленной мною словесной ловушки, выставив в ответ свой капкан.
На который уже мне пришлось пораскинуть своими извилинами.
— У всех из нас есть свои секреты. Подобного нельзя будет избежать до той поры, пока Император не обяжет все кланы и рода выложить на общее обозрение свои семейные техники и методики обучения, а также раскрыть списки всех хранящихся в их хранилищах артефактов. Так что не вижу ничего такого в том, чтобы иметь при себе одну, две или целую колоду козырных карт. В особенности, когда ты выходишь в подземелье, — произнес я, вынуждая мужчину напротив стучать пальцами по краю столешницы.
Ему мой ответ явно не понравился. Если он и дальше продолжит копать в эту сторону, то едва ли не открыто будет нарушать мое право на родовые тайны, как аристократа. И плевать тут, что я Ливен. Я все еще был аристократом, дворянином и учеником Имперской академии «Куб».
Значит, я сумел хоть отчасти, но заблокировать тому направление по обвинению в хранении тайн. А значит, осталось еще как-то отплеваться от террористов, что в моем случае было ой как непросто.
Как бы я, наоборот, не приблизил его к нужным ему доводам и умозаключениям.
Глаза на поверхности шлема моргнули, а оперативник продолжил.
— Значит вы, так или иначе, признае... — но не успел он договорить, как дверь в нашу небольшую комнатку для допроса слетела с петель и влетела на полной скорости в стену, едва не задев самого оперативника.
— Какого дьявола здесь происходит?!
Мы с Леонидом ошарашенно посмотрели на новое лицо. Кажется, мы призвали что-то похуже обсуждаемых ранее монстров...
Глава 20
Кристина Рубцова одновременно и завораживала, и приводила в трепет. Едва растрепанные волосы, сейчас постриженные спереди под каре и с заумной косой, идущей от виска, белоснежная рубашка, которая подчеркивала узкие плечики и объёмную грудь, а также приталенные джинсы.
Если бы не наскоро накинутый на плечи пиджак, то я бы подумал, что молодую женщину едва ли не вырвали с ее похода по модным бутикам, или...
— Почему, стоит мне взять столь желанный и заслуженный мною выходной, как в «Кубе» начинает происходить какой-то дурдом? — прошипела женщина, сосредоточив своё внимание на оперативнике.
Ага, значит, не показалось...
— Будьте любезны конкретизировать причину вашего недовольства, — не дрогнул и мускулом мужчина, продолжая восседать на стуле.
— Кто позволил проводить полноценный допрос одного из моих студентов, без моего на то разрешения? — стрельнула молниями из глаз Рубцова, на что мужчина неожиданно замолк.
Оп-па на? Значит, не так уж моя ситуация и плоха, как я думал?
— У меня приказ свыше, — заявил Стрельников, отчего я невольно нахмурился. Ведь никому не понравится осознание того факта, что под тебя намеренно стали копать не из-за самодеятельности определённого сотрудника, а уже кого-то из «ВЭБ». Значит, мои худшие подозрения про особо ретивых и убежденных в ведомстве внутренней безопасности оправдались.
— Кто отдал приказ? Имя, — сощурила глазки преподавательница.
— Я не могу разглашать подобного уровня информацию... — попробовал уйти от ответа оперативник. Хотя, казалось бы, с чего бы это ему так делать?
— Вы получили разрешение от директрисы? — скрестила женщина руки под грудью.
Мужчина промолчал, чем с головой выдал себя. Видать, интриги, что плетутся между администрацией «Куба» и пешками «ВЭБ» более ожесточённые, чем я мог себе даже представить.
— Значит, мы на этом закончили. Господин Марк, пройдёмте ко мне в кабинет, — указала мне подбородком Кристина на дверь.
— Мы еще не закончили, — возразил оперативник.
— Нет, вы закончили. Не забывайте, что любые процедуры с вашей стороны касательно вмешательства в работу академии необходимо подтверждать у педсовета, а также у Виктории Громовой лично. В противном случае, любой сотрудник «Куба» имеет полное право не подчиниться, — произнесла женщина, когда я уже оказался по ее правое плечо, с интересом рассматривая Стрельникова.
Глаза на его шлеме обратились в две линии, что явно отображало его недовольство и нежелание следовать словам женщины, однако, регламент уже был не на его стороне, а потому дальнейшее сопротивление станет провоцированием конфликта между структурами.
— Что же, пусть так. Начальство будет проинформировано о ваших словах, госпожа Рубцова. Господин Ливен, было приятно иметь с вами дело. Надеюсь, мы еще встретимся, — склонил голову мужчина, поднявшись со стула и попрощавшись с нами.
Значит, он принял свое поражение сегодня, решив таким нехитрым образом ретироваться и переложить нависший надо мной вопрос в верхнюю инстанцию, не желая совершать поспешных поступков, идя поперек планов своего «начальства».
Умно, чего уж тут сказать.
— Не могу сказать того же. Хотелось бы верить, что это наша последняя встреча, — ответил я оперативнику.
— Очень навряд ли, господин Марк, — покачал головой мужчина.
— На этом мы откланяемся. Впредь, прошу, занимайтесь СВОЕЙ работой, оперативник, — напоследок бросила Кристина, позволив мне первым выйти в коридор, через двух моих недавних конвоиров, что удостоили наш дуэт только безразличным взглядом, — Идём.
Последние слова уже были обращены ко мне, и я послушно последовал за преподавательницей, параллельно с тем размышляя над тем, что вообще только что произошло.
А вырисовывалась презабавная картина.
На «Куб» совершено нападение, к делу привлекают «ВЭБ» и его оперативников, что снуют тут и там в поисках зацепок, проводя опросы персонала и студентов, но с личного уведомления директрисы.
И всё бы ничего, но кто-то в этом ведомстве явно теперь видел во мне источник проблем или же вознамерился, воспользовавшись ситуацией, свести старые счеты.
Очередной отголосок Гражданской или что-то иное? Так или иначе, становилось очевидно, что от спецслужб добра можно теперь и не ждать, или ожидать в том или ином поступке двойное дно.