го базальта.
Моряки с «Баунти» мало интересовались антропологией. Остров, невидимому, был необитаем, и этим они удовлетворились. Начинавшийся прилив мог помешать им выбраться из внутренней бухты, а потому следовало, не мешкая ни минуты, вернуться на «Баунти» и сообщить товарищам о результатах своих исследований.
На следующий день «Баунти» прошел через канал во внутреннюю бухту и во время наступившего отлива очутился на мели. Мужчины немедленно принялись за работу. Надо было унести с корабля все, что могло пригодиться для новой колонии. Когда от «Баунти» остался только остов, встал вопрос, что с ним делать дальше. Выдаваясь из воды, он, конечно, привлек бы внимание английских фрегатов, которые могли явиться сюда в поисках мятежников. Так как дерева на острове имелось вполне достаточно, то корпус корабля решили сжечь.
«Баунти» пылал целые сутки. Ночью таитянки, возбужденные видом яркого пламени, устроили на берегу дикую пляску. Мятежники размышляли о том, что последняя нить, связывавшая их с цивилизованным миром, оборвалась.
Временно изгнанники разместились в палатках, устроенных из парусов. Через несколько месяцев усердной работы был готов поселок, который состоял из простых, но достаточно удобных деревянных домиков. Перед ними насадили несколько рядов пальм, скрывших поселение со стороны моря.
Весь остров был разделен на девять равных участков — по числу английских моряков. Что касается таитян, то они самостоятельных участков не получили, а должны были работать на своих «белых друзей». На первых порах они не проявляли никакого недовольства и старательно помогали возделывать землю. В одной из пещер, отделенной от моря рядом неприступных утесов, Кристиен устроил нечто вроде крепости, где хранилось оружие и запас продовольствия.
Жизнь маленькой колонии наладилась и некоторое время текла совершенно спокойно.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ВОЗМЕЗДИЕ
Однажды ранним мартовским утром 1891 года Хэйвуд по своему обыкновению сидел на вершине прибрежного холма, объятый тяжелыми мыслями, вперив глаза в расстилавшийся перед ним океан.
Дул сильный ветер. Повсюду, куда ни взглянешь, большие белогривые валы с шумом вздымались над поверхностью моря и, догоняя друг друга, набрасывались на скалистый берег.
Вдруг Хэйвуд встрепенулся. Какое-то сероватое пятнышко появилось на горизонте, в течение многих месяцев остававшемся совершенно пустынным. Пятнышко понемногу росло, ширилось, превращаясь в парус; скоро можно было различить отдельные паруса и мачты. Характерный силуэт военного корабля отчетливо выделялся на темносинем фоне неба.
Не теряя больше ни секунды, Хэйвуд побежал предупредить Стюарта и других, живших поблизости товарищей.
Стюарт нашел в себе достаточно мужества, чтобы спокойно выслушать страшную новость. Он даже не разбудил Пегги, безмятежно спавшую на ложе из банановых листьев. Впрочем, она и не могла бы понять всего грозного значения принесенной Хэйвудом вести: как и все таитяне, она не сомневалась, что ее возлюбленный остался на острове с разрешения своих начальников и ждет только возвращения «Баунти», отправившегося с припасами для основанной лейтенантом Блаем колонии.
Корабль был уже ясно виден. На его корме развевался флаг с большой звездой, бросавшей длинные лучи вниз от верхнего угла, примыкавшего к древку. Этот флаг, известный всем морякам земного шара, свидетельствовал о том, что подходившее судно принадлежит к составу английского королевского флота. Длинная рука Адмиралтейства, протянувшаяся за многие тысячи миль, готовилась, схватить за горло мятежников «Баунти».
Таитяне с криками: «англичане, англичане, тайо», — пробегали мимо хижины. Навстречу кораблю, повернувшему ко входу в бухту Матаваи, отплывали пироги.
Молодые люди долго не могли принять никакого решения. Наконец, Хэйвуд опомнился первым. Он заявил товарищу, что, по его мнению, они сами должны отдаться в руки правосудия. Искать опасения в бегстве бесполезно. Но, быть может, раскаяние облегчит их участь.
Стюарт все еще колебался. Он бросал взгляды то на Хэйвуда, то на спящую Пегги и, казалось, был в нерешимости.
Корабль подходил все ближе. Видны были матросы, суетившиеся на палубе. Из открытых люков выглядывали угрюмые пушки.
— Поступай, как знаешь, — сказал Хэйвуд. — Что касается меня, то я сяду в первую отплывающую от берега лодку.
Стюарт еще раз с нежностью взглянул на спящую Пегги, сделал шаг по направлению к двери и остановился.
— Скорей!
Не проронив ни слова, Стюарт последовал за товарищем. На берегу они отыскали чью-то пирогу и сели в нее. Хэйвуд взялся за весла и принялся грести. С корабля бросили якорь. Грохот цепей зловеще отдался в ушах двух молодых офицеров. На корме они могли прочитать название корабля, начертанное крупными золотыми буквами — «Пандора». Это имя древней богини, хранившей ящик, в котором заключены были все мировые бедствия, не сулило ничего доброго.
Пирога была уже невдалеке от корабля. Вдруг Стюарт сказал:
— Погляди, а ведь это Хэйуорд.
Хэйвуд посмотрел на палубу.
— Да, это он!
Мичман Хэйуорд, которого мятежники спустили в шлюпку вместе с Блаем, находился на «Пандоре». Судя по фуражке, он уже имел чин лейтенанта.
При виде этой фуражки на голове бывшего товарища Хэйвуд выпустил весла. Он впервые представил себе с полной ясностью, что его ожидает. Стюарт был очень бледен.
Полно — стоит ли подниматься на корабль; не лучше ли броситься в море и покончить все разом. Смерть в волнах все-таки лучше, чем виселица.
Однако через несколько мгновений Хэйвуд снова начал грести.
— Поплывем навстречу нашей судьбе, — промолвил он упавшим голосом.
Они оба были так молоды, и им так не хотелось умирать.
Тридцатипушечный фрегат его величества «Пандора» три месяца назад вышел из Портсмута. Командир его был известен всему флоту. Если лейтенант Блай бывал порою не в меру жесток, то капитан Эдуардс мог считаться настоящим зверем.
«Пандора» уже целый месяц плавала среди островов Полинезии, разыскивая «Баунти». На Анамуке и Тубуаи капитан Эдуардс получил кое-какие сведения о пропавшем корабле и решил итти на Таити.
Наконец, пирога подошла к фрегату. Хэйвуд взобрался по веревочному трапу на палубу. Стюарт последовал за ним. У борта их встретил лейтенант Хэйуорд.
Хэйвуд подошел к нему; не решаясь протянуть руку, он робко заговорил с ним, называя, однако, по старой памяти уменьшительным именем:
— Здравствуйте, Тони.
Хэйуорд ничего не ответил, отвернулся и кликнул двух матросов.
— Отведите этих людей в каюту командира.
Стюарт и Хэйвуд молча последовали за матросами. Командир бесстрастно осведомился об их именах, затем велел немедленно заковать и спустить в трюм.
Двойная королевская пирога подошла к кораблю. С помощью своих приближенных толстый Тина важно вступил на палубу. Он привез с собой портрет капитана Кука, снова нуждавшийся в починке. Но командир «Пандоры» не хотел тратить время на пустяки и на обмен любезностями с «чернокожим королем». В немногих словах, резко и почти грубо он объяснил через переводчика цель прибытия фрегата. «Пандора» пришла на Таити для того, чтобы арестовать и передать в руки правосудия моряков, взбунтовавшихся против лейтенанта Блая. Король в собственных своих интересах должен способствовать белым в исполнении их намерения.
Добряк Тина был ошеломлен. Но когда ему, наконец, растолковали, в чем дело, он пришел в неописуемую ярость. Европейские понятия о дисциплине были ему, разумеется, чужды, и в мятеже и дезертирстве матросов он не видел ничего ужасного. Его глубоко возмутила лишь ложь со стороны гостей, которых он так радушно принял. Согласно старинной таитянской морали лгун почитался гнуснейшим из людей. А беглецы с «Баунти» обманули короля и его подданных так, как их никто никогда не обманывал.
Тина пообещал капитану Эдуардсу, что поможет ему немедленно переловить всех преступников. После этого он тотчас же покинул «Пандору», объятый стыдом и гневом. К фрегату подплывали все новые и новые пироги. Встречать английских друзей явились по обыкновению и женщины, но ни одной из них командир не позволил переступить через борт. Он знал, какую опасность могут представить эти сирены Тихого океана, и твердо решил держаться настороже.
Днем с «Пандоры» была спущена шлюпка, и отряд вооруженных матросов под командой нескольких офицеров высадился на берег.
Беглецы с «Баунти», оставшиеся на Таити, уже давно разбились на две группы. Одни, опасаясь прихода какого-нибудь английского корабля, поселились в диких горах, во внутренних районах острова. Другие, более беспечные и легкомысленные, обзавелись семьями, стали отцами и вели такую же спокойную, безмятежную жизнь, как все таитяне. Под руководством младшего боцмана Моррисона некоторые из них построили небольшую шхуну, мечтая когда-нибудь добраться на ней до населенных европейцами мест. Один раз они даже попытались выйти в открытое море; разыгравшаяся буря и сомнения в мореходных познаниях Моррисона заставили их вернуться. Но на соседние острова они плавали часто и выменивали там жемчуг, который местные жители ценили гораздо ниже простых железных гвоздей. Каждый из моряков скопил большой запас отборных жемчужин. Они могли бы сделаться богатыми людьми, если бы им удалось как-нибудь добраться до европейских владений. Но им нехватало ни материальных средств, ни энергии, чтобы рискнуть на подобное предприятие.
Накануне прихода «Пандоры» шхуна с четырьмя английскими моряками отправилась в плавание к северо-западным берегам острова. Капитан Эдуардс узнал об этом и немедленно снарядил катер под командованием лейтенанта Хэйуорда для поимки мятежников. Вскоре с катера увидели шхуну и пустились в погоню. Почуя недоброе, Моррисон и его товарищи, воспользовавшись наступившей темнотой, поспешили скрыться. На следующий день стало известно, что шхуна находится в бухте Папора. Хэйуорд направился туда, но обнаружил шхуну без людей, которые, очевидно, ушли в горы. Достав