* * *В 1870–1871 годах русский корвет «Витязь» совершал кругосветное плавание. Он должен был доставить в Новую Гвинею нашего знаменитого путешественника Н. Н. Миклухо-Маклая. 2 июля 1871 года корвет стал на якорь у Питкэрна. Миклухо-Маклай по нездоровью не сошел на берег, и в его дневнике за это число сохранилась лишь следующая запись:
«Я вышел, однако же, на палубу и увидел довольно красивый, покрытый зеленью разных оттенков возвышенный островок. Хотя корвет держался довольно далеко от берега, к нам приехали туземцы на небольших узких пирогах без балансира, которыми они очень ловко управляли. Приехавшие были одеты в рубашки и панталоны, говорили все по-английски… На вопрос, сколько детей рождается от одной матери, они ответили, что средним числом 4 ребенка; между детьми преобладают девочки, что особенно заметно в некоторых семьях, где из четырех детей 3 девочки, так что уже теперь женское население острова превышает мужское… Те полдюжины человек, которых я видел на корвете, мало сохранили северо-европейский тип и можно было заметить, судя по этому третьему и четвертому поколению, что если не будет снова подмеси европейской крови, то полинезийский элемент в скором времени одолеет остатки германского.
Вечером жители привезли разных фруктов — апельсинов, бананов, ананасов, кукурузы, бататов и т. п., а также свиней, кур и уток… Взамен они получили разные предметы: старое белье и платье, трос, посуду, порох, краски и т. п., так как не хотели брать денег, которые у них не в ходу».[12]
Дополнением этого краткого описания может служить напечатанная в «Морском Вестнике» (1871 г., № 3) статья одного из офицеров «Витязя», лейтенанта В. Перелешина, который побывал в поселке колонистов. В статье рассказывается:
«Толпа любопытных обоего пола встретила нас с радостными возгласами, чуть ли не в распростертые объятия. Они крепко жали нам руки и дружески трясли их, невидимому, от чистого сердца.
Видно было, что подобные посещения вписываются, как эпохи, в их летописи, так их оживило и порадовало наше неожиданное посещение. С первого же шага водворилась между нами некоторого рода интимность в отношениях. Предводительствуемые и сопутствуемые оживленными жителями, мы направились к их деревне…
В простодушной и теплой беседе мы незаметно дошли до их стана. На ровной площадке, с артистической небрежностью в группировке и с гармонией целого раскидывалось селение… Всюду приветствовала нас скромность и чистота. Колонисты, можно сказать, благоденствуют. Нежная баловница природа кормит их раздушенными бананами и сочными апельсинами. Кокосовые пальмы и хлебные деревья отвечают их самым насущным потребностям. Дребезжащее блеяние, сердитое хрюкание и резкое, хвастливое кудахтанье и кваканье свидетельствуют сами о себе на всевозможные лады…
Правда, что у них случается недохват в одежде, и в благодарность за их радушие, гостеприимство и полный вельбот бананов и апельсинов мы с удовольствием поделились с ними иголками, нитками и кое-какой одеждой…»[13]
За полный вельбот фруктов иголки, нитки и «кое-какая одежда» — не так уж много. Но на большее питкэрнцы, очевидно, не могли и рассчитывать. Они вкусили немного цивилизации, и у них появились новые потребности. Одежда первых поселенцев из самодельной грубой ткани их теперь не удовлетворяла. Но достать европейское платье было далеко не просто. Апельсины, бананы, ананасы, лимоны росли под благодатным небом в таком изобилии, что съесть их колонисты просто не могли. Между тем регулярно продавать фрукты было некому, денег колонисты не имели, и их покупательная способность равнялась нулю. Отсутствие рынка сбыта для продукции острова, а также постоянных торговых связей явилось причиной тех трудностей, которые испытывала возродившаяся колония. Недаром старейшие ее члены, дочь мичмана Юнга, Элизабет, родившаяся в 1791 году, и внук Флетчера Кристиена, звавшийся Четверг-Октябрь и родившийся в 1819 году, утверждали, что жить на Питкэрне стало значительно труднее, чем в дни их молодости. Это не было обычное брюзжание стариков, не одобряющих новшеств и часто не понимающих стремлений своих детей. Посещавшие Питкэрн моряки единодушно отмечали, что жизнь на острове сильно изменилась.
Прежде всего изменилось отношение к труду. Жители Питкэрна убедились, что нет никакой необходимости работать с утра до вечера — щедрая природа могла их прокормить, не требуя с их стороны особых усилий, а остальные потребности удовлетворялись плохо, как бы они ни старались. В результате стали появляться настроения безразличия, лень. Исчезла прежняя дисциплина, начались споры и ссоры, особенно процветающие, когда людям нечего делать. Большинство путешественников, побывавших на Питкэрне, отмечало также падение культуры речи. Набравшись от моряков американских китобойных судов, чаще других пристававших к острову, жаргонных словечек, колонисты постепенно стали говорить на каком-то своеобразном наречии, имевшем довольно мало общего с тем чистым английским языком, которому когда-то обучал детей по библии Джон Адамс.
Тревожные сведения о состоянии колонии на Питкэрне доходили до Англии. В 1897 году капитан английского военного корабля «Комус» довел до сведения правительства, что на Питкэрне было совершено первое за всю его историю уголовное преступление — один из островитян убил свою жену и ребенка, чтобы получить возможность жениться на другой.
К этому времени колония на Питкэрне была в административном отношении подчинена правителю островов Фиджи. Военный корабль «Ройялист» доставил с Фиджи судью для разбора беспримерного дела. «Ройялист» оставался в Баунти-Бей четыре дня, и его капитан смог ознакомиться с положением на острове.
Население — в количестве 141 человека — состояло из четырех старинных семей (из которых три были потомками моряков с «Баунти») и одной семьи новосела, матроса-американца, оставшегося на острове в 1880 году. Почти все юноши и девушки были светловолосые и голубоглазые— типичные англичане по внешности. Говорили они на испорченном английском языке с явным американским произношением.
Жители Питкэрна охотно познакомили английских моряков с достопримечательностями своей родины. Они с гордостью показывали новое большое здание, выстроенное ими, где разместились «парламент», школа и церковь. Несколько балок, заложенных в одну из стен, — было все, что сохранилось от «Баунти». В доме президента имелись теперь оконные стекла. Здесь стоял орган, присланный колонисткам в 1879 году королевой Викторией. На серебряной доске было выгравировано: «Подарок ее величества королевы ее верным и любезным подданным в знак признания их семейных добродетелей».
Вблизи от поселка, в лесу, рядом с полем сладкого картофеля, моряки с «Ройялиста» увидели могилу и надгробный камень с лаконичной надписью: Джон Адамс.
* * *Состояние колонии на Питкэрне стало предметом дебатов в Английском парламенте. Для выяснения истинного положения и нужд колонистов была пущена в ход государственная машина. Министерство иностранных дел послало запрос консулу на Таити. Адмиралтейство поручило командирам английских военных кораблей, плававших в южной части Тихого океана, посетить Питкэрн и доложить о виденном. Переписка по этому вопросу была опубликована в 1899 и в 1901 гг. в парламентских «Синих книгах».
Английский консул сообщил, что регулярное сообщение между Таити и Питкэрном не налажено, так как торговым судам нет смысла заходить на далекий остров, не представляющий никакого экономического интереса. По мнению консула, следовало бы рекомендовать питкэрнцам заняться выращиванием ванили и кофе, а также расширить плантации кокосовых пальм и добывать копру. Правитель Питкэрна Мак-Кой высказал желание купить или построить небольшое торговое судно. Консул переслал ему разрешение на выдачу всех необходимых документов и на плавание под английским флагом, но на этом дело пока и окончилось, повидимому, из-за отсутствия средств.
Командир военного корабля «Уайлд Суон» прислал Адмиралтейству следующее донесение:
«Кокимбо, 19 марта 1896 года.
Я прибыл на Питкэрн в понедельник 17 февраля в час пополудни и покинул его в тот же вечер в девять часов. В сопровождении правителя, Мак-Коя, я высадился на берег и посетил деревню, дом собраний, новую школу и т. д.; по просьбе Мак-Коя я присутствовал на заседании «парламента» — так называют они полдюжину выборных лиц, ведающих делами острова.
Мак-Кой сообщил мне, что в течение последних двух лет остров ежегодно посещало от 50 до 60 судов; таким образом, связь с внешним миром стала значительно более частой, чем прежде.
Новые здания школы во всех отношениях превосходят старые жилые постройки и содержатся в большой чистоте и порядке. Предполагается, что все старшие школьники, то есть все юноши и девушки, будут жить в школьных зданиях (а не дома), которых имеется два, с общей столовой. Здесь они с большим успехом смогут научиться есть, держать себя опрятно и вообще вести себя как следует.
Общее число жителей достигает 130 человек; из них, насколько я успел заметить, большинство составляют малолетние дети. На острове имеется несколько больших лодок, находящихся, повидимому, в достаточно хорошем состоянии, и множество челноков, на которых жители иногда уходят за 25 миль от берега.
Почти все население острова в течение дня побывало на корабле.
Маквей Нефьер
Командир».
Более подробный отчет Адмиралтейство получило через несколько лет от Джорджа Ноулинга, командира «Икаруса».
«Гонолулу, 31 марта 1901 года.
Остров Питкэрн.
Я прибыл в Баунти-Бей 21 февраля 1901 года в пять часов пополудни. Лодка с островитянами (мужчинами) подошла к нам, но я разрешил подняться на палубу только Джемсу Мак-Кою, главному судье, так как на корабле еще имелось несколько больных тропической лихорадкой. Мак-Кой сообщил, что все жители острова, числом 126, здоровы. Взрослых женщин несколько больше, чем мужчин. Я условился о высадке в следующий день, а затем распорядился перевести корабль на стоянку у северо-западного берега, где волнение не так сильно. Я поддерживал ежедневную связь с островом, высаживаясь сам или направляя несколько офицеров, но по совету врача островитяне на корабль не допускались…