ивая англичанка. Какая-то старуха даже явилась на корабль с куском ткани и плодами хлебного дерева и положила их у ног куклы, которую почему-то сочла за жену Блая.
Скоро, однако, островитяне обнаружили обман, но веселье их от этого не уменьшилось; только старуха почувствовала себя оскорбленной и под громкий хохот всех присутствующих быстро забрала обратно свои подарки.
Эта шутка необычайно понравилась королю и всем вождям; они настойчиво стали просить Блая, чтобы в следующий свой приезд на Таити он привез полный корабль англичанок.
Сбор деревьев шел очень успешно. Около палаток стояло уже около сотни кадок с пересаженными в них хлебными деревьями.
Как-то Тина сообщил, что на следующий день должен состояться праздник «хеива», на который ждут также гостей с «Баунти». Наутро Блай с несколькими из своих людей и, конечно, в сопровождении короля и неразлучных с последним вождей отправился к месту празднества.
Приблизительно в четверти мили от палаток они увидели большое скопление народа. Как только белые гости уселись, из толпы выступили две девушки и четверо мужчин и начали пляску, которая продолжалась около получаса. По окончании ее Тина приказал принести кусок ткани. Иддеа, жена короля, и Блай взяли материю за два передних угла, — а другой конец поддерживало несколько островитян: они подошли к артистам и вручили им этот подарок. Другие вожди сделали такие же подношения.
Затем началась борьба, в которой приняло участие много народу. Борцы упирались одной рукой в живот, а ладонью другой изо всех сил ударяли по локтевому сгибу: получался громкий звук, слышный на очень большом расстоянии. Удары следовали один за другим так часто и наносились с такой силой, что кожа в этом месте лопалась и начинала течь кровь. Эта процедура являлась вызовом на бой. Вскоре началась общая свалка, принявшая такие масштабы и достигшая такого ожесточения, что восстановить порядок удалось лишь с большим трудом.
Когда же померяться силами желали два чемпиона, то они начинали с того, что протягивали друг другу руки и сплетали пальцы; затем в течение нескольких мгновений противники смотрели друг на друга и, наконец, улучив удобный момент, вцеплялись в волосы. Обычно прежде чем они падали на землю, их разъединяли. Иногда же борьба продолжалась дальше, и борцы катались по земле и колотили друг друга до тех пор, пока судья не признавал одного из них победителем. Иа празднестве, о котором идет речь, роль арбитра исполняла Иддеа, и исполняла так удачно, что ни одно ее решение не вызвало ропота.
Во время борьбы и всеобщей суматохи часть ареоев бросилась к женщинам и стала срывать с них понравившиеся им одежды. Вскоре многие женщины оказались совершенно голыми, но это не помешало им остаться до конца празднества.
Судовой врач в течение продолжительного времени чувствовал сильное нездоровье — результат пристрастия к спиртным напиткам, которыми очень злоупотреблял. Он не выходил из своей каюты, но никто не предполагал, что его состояние так плохо. Однажды вечером он почувствовал себя гораздо хуже; его перенесли в более просторное помещение, где было больше свежего воздуха, но это не помогло, и час спустя он умер.
Блай решил похоронить его на острове. Заручившись согласием Тины, он взял с собой двух человек, высадился на берег и отправился к тому месту, которое было предназначено для погребения. Там, к своему удивлению, он застал уже таитян, по распоряжению короля копавших могилу.
К вечеру тело врача в присутствии вождей и многочисленной толпы местных жителей зарыли в землю.
После похорон Блай поделил вещи умершего между матросами, а на место врача назначил его помощника Томаса Ледуорда.
Стояла переменная погода: то поднимались сильные ветры, на море разыгрывалась буря, гремел гром, сверкали молнии и шел дождь, то снова все стихало, и солнце опять сияло на безоблачном небе. Во время бурь в бухте Матаваи поднималось большое волнение, и «Баунти» сильно качало. Поэтому Блай решил перевести корабль в более защищенное место. Палатки и кадки с хлебными деревьями, которых имелось уже свыше семисот штук, погрузили на «Баунти», после чего он снялся с якоря и поплыл в бухту Тоароа, представлявшую для стоянки гораздо больше удобств.
Тина немедленно перенес свою резиденцию, чтобы снова находиться около корабля. Таитянские домики представляли собой небольшие постройки, которые четыре человека с легкостью могли переносить с места на место.
«Баунти» попрежнему в изобилии снабжался продовольствием. Кокосовых орехов доставляли так много, что экипаж совершенно перестал пить воду — ее прекрасно заменяло кокосовое молоко. Несколько уменьшилось число плодов хлебного дерева, но через шесть недель ожидался новый урожай. Кроме всевозможных плодов и свинины, англичанам ежедневно доставляли рыбу.
Островитяне занимались рыбной ловлей преимущественно по ночам; для привлечения рыбы они разводили на прибрежных рифах огромные костры. В хорошую погоду на ловлю отправлялось множество пирог; от сотен костров казалось, что море пылает.
Между экипажем корабля и таитянами наладились вполне мирные, приятельские отношения. В отчете о первом пребывании «Баунти» в тихих лагунах счастливого острова ни одним словом не упоминается о насилиях, грабежах и убийствах, этих обычных и почти неизбежных спутниках европейской колонизации. На первый взгляд это может показаться несколько неожиданным. Особенно плохо вяжется подобная идиллия с зловещей репутацией лейтенанта Блая. Может даже возникнуть вопрос — был ли так суров и жесток этот человек, сумевший заслужить доверие и дружбу простодушных детей Таити? Значение этой дружбы, вполне соответствовавшей в данном случае планам и непосредственным выгодам европейцев, не следует, однако, переоценивать. Осторожный и ласковый образ действий Блая был подсказан отнюдь не гуманностью, а дальновидным политическим расчетом.
В XVIII веке еще только закладывались основы будущей Британской империи. В деле захвата колоний англичане успешно соперничали с французами, испанцами и голландцами. Но борьба еще не завершилась, безусловное преобладание Англии в далеких морях еще не было утверждено окончательно. Задаче вытеснения конкурентов были подчинены все остальные, и ею в конечном счете определялись приемы управления той или иной колонией, а также тактика по отношению к независимым племенам и народам. В отличие от испанцев англичане никогда не были бессмысленными слепыми разрушителями. Они действовали, как трезвые, хладнокровные купцы, всегда имевшие ввиду завтрашний день. Их интересовал не случайный грабеж, но систематическая эксплуатация захваченных территорий. Их политика искусно приспособлялась к условиям местной экономики.
В XIX веке островам Тихого океана пришлось познакомиться со всеми разновидностями европейской колониальной политики. Прежде всего началось повальное вмешательство европейцев в местные межплеменные распри; затем последовали истребительные войны, которые смели с лица земли целые народности. Делались также в обширных размерах попытки использовать труд привозных рабочих, в частности китайцев.
Попытки эти далеко не везде имели успех. Целые архипелаги опустели, потеряв 90 % своего первоначального населения. Эта судьба постигла в конце концов и Таити.
Но в девяностые годы XVIII столетия для этого еще не приспело время. Лейтенант Блай явился в Океанию не в качестве завоевателя и колониального эксплуататора, а в роли передового разведчика.
Еще только предстояло открыть и описать новые земли, выяснить их естественные ресурсы, найти наиболее удобные и короткие морские пути, обеспечить английскому флоту ряд станций, где можно было бы получать провизию и пресную воду.
Первое время англичане рассматривали Таити исключительно как одну из таких станций. Думать о завоевании и об использовании естественных богатств было еще преждевременно. Получение хлебных деревьев явилось скорее предлогом, нежели действительной целью экспедиции. Но и хлебные деревья легче и проще всего можно было получить, полюбовно сговорившись с местными жителями. Этими вполне практическими деловыми соображениями объясняется мирный и даже «цивилизаторский» характер первых английских экспедиций на острова Тихого океана. Ружья и пушки начинали стрелять только в тех случаях, когда белым мореплавателям приходилось сталкиваться с воинственными суровыми племенами, не желавшими вступать с пришельцами ни в какие сношения. Миролюбивые в общем таитяне после первых кровавых столкновений с моряками «Дельфина» уверовали в могущество белых и больше не пытались захватить английские корабли. Напротив, поняв пользу чужеземных изделий, они принимали пришельцев очень ласково и охотно вели с ними обменную торговлю. Конечно, и англичанам не было никакого расчета прибегать к насилиям. Гораздо легче, а главное гораздо выгоднее, было обмануть мнимым дружелюбием, скрыть хищнические замыслы, до поры до времени хранившиеся в тайне, и использовать простодушное гостеприимство островитян для своих целей. Это Блаю отлично удалось. С помощью подарков и льстивых уверений он заручился дружбой таитянских вождей. И она оказалась для него не бесполезной, когда среди команды появились первые признаки ослабления дисциплины.
Уже больше двух месяцев «Баунти» находился у берегов Таити. Весь экипаж наслаждался привольной жизнью на цветущем, счастливом острове. У каждого имелась своя подружка, «тайо», с которой он проводил все свободное время. Неудивительно, что многие запаздывали к вечерней поверке. На поведение Блая, однако, пребывание на острове не оказало никакого влияния. С обычной своей суровостью он наказывал за малейшее нарушение дисциплины, и спины матросов нередко обливались кровью от «царапанья» девятихвостой кошки.
5 января на рассвете было обнаружено исчезновение одной из шлюпок; после произведенной переклички оказалось, что недостает трех человек: каптенармуса Чарлза Черчиля и двух матросов — Муспрата и Миллуорда. После проверки обнаружилось также, что беглецы захватили с собой восемь ружей и большое количество патронов. Никто из матросов, повидимому, не имел никакого представления о том, куда могли направиться их товарищи, и вообще об их намерении бежать.