Естественно, я решил опустить эту деталь в своем ответе. Мы с мамулей близки, но, слава богу, не настолько.
– У тебя все в порядке? – Она промокнула уголки рта салфеткой.
– Если это еще одна версия вопроса «В чем дело?», то ответ прежний. Все хорошо.
– Мне просто интересно, зачем ты позвал меня на ланч, – честно ответила мама, пододвигая ко мне свою полупустую тарелку и демонстративно похлопывая себя по плоскому животу. Она сделала еще один глоток вина. И я уже собирался рассказать ей, что меня тревожит, когда она добавила: – О, Роман. Пожалуйста, скажи мне, что от тебя никто не забеременел.
– Черт, мамуль, ты когда-нибудь перестанешь задавать этот вопрос?
– Не чертыхайся.
– Тогда не сходи с ума.
– Ты все еще не ответил мне. – Весь разговор происходил на русском. Моя мама не знала, что я зарабатываю своим телом – или если и знала, то ничего не говорила, – но ее всегда беспокоило, что от меня может кто-то забеременеть. Я забрал последний кусочек еды со своей тарелки, потом доел все, что оставила мама, и запил еду пивом. Я мог бы проглотить еще парочку таких тарелок, не моргнув глазом.
– Нет, никто не ждет от меня ребенка. – Хотя следует сказать, что кончить на живот Джесси и наблюдать за тем, как сперма стекает прямо к ее киске, не очень-то подходило под программу планирования семьи.
– Что же тогда?
Официант принес счет, и я воспользовался возможностью уклониться от ответа, передавая свою кредитку. Обычно я посвящал вечера пятницы тому, чтобы сходить куда-нибудь с мамой. Это единственный вечер, когда мне не нужно никого развлекать, и я мог посвятить все свое время женщине, о которой заботился. Нам всегда больше нравилось расслабляться дома, за просмотром одного из ее странных русских ТВ-шоу, чем бронировать столик и наблюдать за отчаявшимися выскочками Тодос-Сантоса, которые стекались в местные рестораны и бары. Больше всего маме нравилась русская версия реалити-шоу «Большой брат». Эта хрень была безумнее вечеринки без презервативов в подпольном борделе. Каждые пять минут среди участников разгоралась грандиозная драка. Моя мама в ужасе цокала, но я знал, что втайне ее все это забавляло. А мне нравилось смотреть на нее в хорошем настроении. В общем, мы с ней редко вместе выбирались в публичные места, так что ее подозрения вполне оправданны.
Мы поднялись с мест, и я взял ее за руку.
– Мне нужна твоя помощь.
– Это связано с наркотиками? – Она ахнула, переходя ко второй любимой теме после неожиданной беременности. Я сжал челюсть, но даже не огрызнулся на ее комментарий. Да, я точно святой. И да, она уже прощена.
– На самом деле мне нужна помощь с выбором подарка, но спасибо за доверие.
– Для кого подарок?
– Для девушки, о которой я тебе рассказывал. У нее день рождения.
– Та жертва изнасилования?
Слова почти заставили меня содрогнуться. Мне не нравилось, что Джесси так называли. И тем более моя мама. В моей голове промелькнуло воспоминание о том шраме. Ублюдки за него заплатят. И это не обещание, а простой факт.
– Да. Она.
– Ты хотя бы имеешь представление, что ей нравится? С чего начать?
Я точно знал, что ей нравится, и это меня чертовски тревожило.
Мы отправились в модный торговый центр Вишеса и начали изучать витрины, что, как скажет вам любой мужчина, приравнивалось к бесполезной потере времени. Я никогда раньше не покупал подарки. Точнее, нет, покупал. Я не был хреновым парнем и постоянно дарил что-нибудь Эди. Но обычно я просто покупал ей новое снаряжение и доску для серфинга, когда приходило время отпраздновать очередное событие, которое считалось важным. В случае с Джесси дела обстояли иначе. Я не хотел дарить просто что-то, что ей нужно, мне хотелось преподнести то, что покажет ей: единственный, в ком она нуждается, – это она сама.
Боже, что я несу?
К тому времени, как я проводил маму обратно к ее машине, она выглядела так, будто нуждалась в двухнедельном отпуске на Карибских островах. Может быть, я отнесся к выбору чересчур серьезно, но раз уж я не мог рассказать Джесси о своих чувствах, используя тело, я решил, что с этой задачей справится подарок.
– Ты выбрал идеальный подарок. – Мама повернулась ко мне, прижала к моей груди ладонь и улыбнулась. Ее автомобиль был припаркован прямо позади нас, готовый в любой момент отвезти женщину обратно в бизнес-центр, где она принимала клиентов в качестве известного детского терапевта. – Я так горжусь тобой, мое солнышко.
– Так и есть. Вот только всего час назад ты думала, что я наркоман и сбежавший от ответственности отец. Держу пари, сейчас ты чувствуешь себя ужасно.
Она похлопала меня по груди и засмеялась.
– Значит ли это, что я скоро с ней познакомлюсь?
На секунду я задумался.
– Она не очень любит людей. Но я спрошу.
– Так же, как и ты. Может, поэтому вы и понравились друг другу.
– Может быть.
Или, может, потому, что я пообещал, что она мне понравится, только не понимал, насколько сильно, а теперь я слишком увяз в этих чувствах.
– Кстати, как продвигаются дела с отелем? И что насчет серф-парка? Ты будешь принимать участие в аукционе? – Мамуля достала из сумочки солнцезащитные очки, ее рука уже лежала на дверной ручке автомобиля. Я редко обсуждал с мамой бизнес. Во-первых, ее мало беспокоили детали. Она просто радовалась, что в двадцать пять лет у меня было что-то свое и это не было венерическим заболеванием или реальным сроком в тюрьме. Во-вторых, я опасался того дня, когда мама спросит, как именно я заработал на все свои бизнес-идеи, потому что ответ ее точно не впечатлит. Я засунул руку в карман и нащупал сигарету, которую собирался закурить сразу, как только машина мамули свернет за угол. Я точно ее заслужил, особенно после того, как обежал магазины в поисках подарка для цыпочки, с которой даже не спал.
Но зато кончил стоя вплотную, придурок. И на ее живот.
– Все хорошо. Я восстанавливаю отель и планирую выдвинуть свое предложение на землю, когда начнется аукцион. Почему ты спрашиваешь?
– И кто теперь из нас двоих подозрительный? – Ее улыбка буквально погладила мою щеку. Клянусь, я это почувствовал. – Просто хотела узнать, как у тебя дела.
– Ты сегодня увидишься с Луной Рексрот? – Луна – падчерица Эди. И девушка ее просто обожала. Луна посещала сеансы моей мамы дважды в неделю, так как она была ребенком. Девочка решила, что разговоры не для нее, и, насколько я понимаю, она могла общаться только с Эди, Трентом и моей мамой. И все равно это была лишь небольшая горстка слов, так что полагаю, что в школе из нее сделали изгоя. Бедное дитя.
– Будь добр со своей девушкой. – Мама разгладила складки на моей рубашке, спрятав за ее ворот мое ожерелье из акульих зубов.
– Она не моя девушка, – возразил я, наблюдая, как мама садится в машину и с улыбкой надевает очки.
Она посмотрела на солнце, указала на него рукой и произнесла:
– Солнце бывает обманчивым. Иногда оно выходит, даже если не дарит тепло.
Я открыл рот, чтобы что-нибудь ответить, но не смог сказать ни слова.
Позже я отправился на пляж тренировать Бека.
Хотел бы я сказать, что моя цель заключалась исключительно в его подготовке к надвигающимся соревнованиям, которые были спонсированы мною, но я пытался быть честным, чтобы стать лучшей версией себя, поэтому, вероятно, мне стоит упомянуть: я понимал, что встречу там Хейла, у нас с этим мерзавцем остались незавершенные дела. А именно: Джесси.
Я нашел друзей возле магазина товаров для серфинга «Брейклайн», который принадлежал Эди. Она натирала доску для серфинга, сидя на песке в маленьком белом бикини, и уже издалека я смог заметить странную выпуклость, которая выглядывала поверх линии бикини. Она беременна.
Время от времени я задавался вопросом, как так вышло, что Гиджет еще не залетела, и, честно говоря, я удивлен, что они продержались семь лет, прежде чем решили подарить Луне брата или сестру. Тяга к воспитанию у Эди в крови. В любом случае я был рад за нее. Я знал, что она еще никому ничего не говорила, потому что я бы стал первым, не считая ее ближайших родственников, кому она сказала, поэтому решил держать рот на замке. Хейл с голым торсом красил старые доски, а Бек уже стоял в гидрокостюме, изучая что-то в телефоне – и лучше бы это была статистика его соперников, потому что этот засранец чувствовал себя слишком расслабленно, а я вложил немалые деньги в его выступление.
– Привет, недоумки, – поздоровался я, бросив свою доску для серфинга на песок рядом с доской Бека. У него всегда были самые отвратительные доски, хотя он и тратил на них всю зарплату.
Эди подняла взгляд и улыбнулась, щурясь от солнца.
– Что в пакете?
Я рассеянно болтал пакетом, в котором был подарок Джесси, и даже не заметил этого. Проклятье.
– Инструменты для кастрации Хейла.
Бек и Эди засмеялись, в отличие от Хейла. Он прекрасно знал, почему я злюсь. Я склонил набок голову и ухмыльнулся, будто стреляя в его сторону ядовитой стрелой.
– На пару слов, – сказал я.
– Что-то мне подсказывает, я услышу гораздо больше, чем просто пару слов, и ни одно из них мне не понравится, – тяжело вздохнул Хейл, но последовал за мной в магазин. Я подошел к мини-бару за прилавком Эди и достал банку пива. Хейл упал в мягкое кресло в форме пончика, стряхивая грязь с ногтей и глядя вверх, словно я был напыщенной чирлидершей, которая только что узнала, что он лайкнул фото другой цыпочки в интернете. Я аккуратно поставил подарок Джесси на прилавок и повернулся к другу.
– Ты уже писал ей?
– Кому?
– Не играй со мной. Тебя ждет поражение. У меня в этом больше опыта.
– Я и не играю. Мне правда интересно, о чем ты говоришь. – Он моргнул, все еще притворяясь скромником. Я не знаю, почему Хейл так старался вывести меня из себя или других людей. Лично я подозревал, ему просто становилось скучно и он искал себе врагов, потому что двое людей, кого он действительно хотел разозлить – собственных родителей, – контролировали каждый его шаг, включая его будущее. Он хотел стать предпринимателем и бездельничать целыми днями, но так уж вышло, что он не мог иметь то, что есть у меня, – его руки связывало обещание стать профессором, подобно его отцу.