«Дело закрыто, офицер Виллегас. Больше не о чем говорить. Пойдем, Джесси», – слова Пэм снова преследовали меня. Я покачала головой, пытаясь проглотить горький комок в горле.
– Мы можем не говорить об этом?
– Нет. Нам стоит все обсудить.
– Серьезно, Бэйн? В мой день рождения?
– Роман. И ты согласишься ответить завтра?
Нет.
– Может быть.
– Ты позволила им уйти безнаказанными.
– Мне не оставили выбора, – прорычала я в ответ. То, как мой взгляд прожигал дыры в его недавно выбритой коже, должно быть, подсказал ему, что не стоит затрагивать эту тему. Он прищурился, огонь в его глазах обещал возмездие, которое я бы не хотела ощутить на себе, затем он полностью стер с лица гнев и улыбнулся.
– Итак, как я справился с подарком?
Я посмотрела еще раз на снежный шар и гидрокостюм.
– Прекрасно, – выдохнула я, все еще испытывая злость из-за неожиданной смены темы. – Спасибо.
– Что еще ты хочешь получить на день рождения?
Я провела рукой по костюму, рассеянно улыбаясь.
– Этого более чем достаточно, правда. Ты сделал мой день.
Мой год.
Роман наклонился вперед, и мы оказались рядом. Слишком близко. Близко настолько, чтобы я смогла нафантазировать, что может произойти дальше. Достаточно близко, чтобы неверно это истолковать. Я отклонилась назад, боясь, что поцелую его и выставлю себя дурой.
– Что? – сглотнула я. Его взгляд стал таким же тяжелым, как в подсобке, но кое-что отличалось. Агония в его глазах казалась более глубокой, более основательной.
Мы просто гелиевые шары, которые вот-вот лопнут, каждый вдох приближает нас к концу.
– Ты можешь попросить о чем угодно, – произнес Роман, и я знала, на что он намекал. Поцелуй. Но я больше не собиралась умолять. Мой папа однажды сказал, что не следует просить любви. Это не награда, а необходимость.
– Что угодно? – Я захлопала ресницами. Он наклонился еще ближе, тепло его тела проникало в меня. Я чувствовал тяжесть в груди, мои конечности превратились в желе. Мы будто поменялись с ним местами, и это странно. Нелогично, но все же с толикой здравого смысла.
– Что угодно. – Его голос превратился в мягкое рычание, его губы застыли в паре дюймов от моих. И это так заманчиво, но я должна отказаться. Ради своей самооценки. Ради того, чтобы правильно распределить власть в наших отношениях.
– Тогда я хочу, чтобы ты показал мне свою задницу. Как-то несправедливо, что лабиринт уже видел ее, а я до сих пор нет.
Роману потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, отодвинуться и встать с кровати, но, к его чести, он сделал это без ворчания.
Он предупреждающе направил палец в мою сторону, прежде чем повернуться спиной.
– Неужели это превратится в тот случай, когда ты так сильно влюбишься в мой зад, что мне придется выписывать тебе судебный запрет?
– Пока что я не могу дать ответ, но сделаю все возможное, чтобы не превратиться в сталкера. – Я оперлась на локти с дерзкой улыбкой на лице.
Он пожал плечами.
– В случае худшего сценария было бы здорово предупредить меня об этом хотя бы за день до того, как у меня закончится пиво.
Оказавшись спиной ко мне, Роман стянул свои брюки, даже не потрудившись повернуть голову, чтобы увидеть мою реакцию. Я сглотнула. На его крепких мускулистых ягодицах разместилась татуировка черепа с кровью, стекающей до бедра, тут же были три улыбающихся скелета с досками для серфинга и еще одна, третья татуировка, с надписью «Крутая история, братишка».
– Что за история? – спросила я.
Он натянул штаны и забрался обратно на кровать, идеально расположившись рядом со мной, как будто он находился на своем месте.
– Я проиграл пари.
– Ты, должно быть, шутишь. – У меня отвисла челюсть, но он лишь безразлично приподнял одно плечо, как бы говоря «если бы».
Я мягко толкнула его.
– Кто набивает что-то подобное у себя на ягодице, потому что так ему сказали друзья?
– Тот, кому на все наплевать и кто никогда не упускает возможности совершить очередную глупость, – подколол он, заправляя прядь волос мне за ухо. Я схватила его руку, поднесла ко рту и поцеловала его раскрытую ладонь. Он слегка вздрогнул, и это меня огорчило. Он спал с таким количеством женщин, но я задавалась вопросом – когда в последний раз кто-то целовал его ладонь, обнимал его под дождем или любил так, как того заслуживает каждый человек.
– Тебе нужно больше уважать свое тело, Роман. Татуировки. Женщины. Ты можешь отказаться от них. Ты и так уже совершил много ошибок из-за этого. – Под «этим» я подразумевала его отца. Он повлиял на него так же сильно, как на меня «Инцидент». Ментальные шрамы подобны лорду Волан-де-Морту. О них нельзя говорить вслух.
Он сделал вид, что поправляет ворот моей кофты, когда произнес:
– Вот что я скажу. Я перестану относиться к своему телу как к общежитию, если ты пообещаешь, что перестанешь относиться к своему так, будто оно состоит из зефира и греха. Давай завтра вместе половим волны.
Я рассмеялась.
– И что будет, если я соглашусь?
– Тогда я больше не буду делать дурацкие татуировки, подобные той надписи.
– Так нечестно. И в любом случае у тебя больше нет для них места.
Он погладил подбородок, затем указал на свое гладковыбритое лицо.
– Теперь есть.
Я хлопнула его по груди.
– Я убью тебя.
– Поверь, детка, ты уже на полпути к этому.
– Что это значит? – промурлыкала я.
Он выглядел чертовски серьезным.
– Это значит, что я не могу держаться от тебя подальше, хотя знаю, что на данном этапе должен.
Я ничего не ответила, балансируя на канате между нежеланием умолять его остаться со мной и нежеланием того, чтобы он уходил.
Роман попросил меня вернуться к чтению, что я и сделала. Мы лежали вплотную друг к другу, пока я дочитывала главу вслух, потом выключила свет и, повернувшись к парню спиной, закрыла глаза.
Он обнял меня рукой, и я улыбнулась в темноте, когда его член прижался к моим ягодицам, медленно толкаясь в них и мучая нас обоих. Моя кожа покалывала, а между ног ощущалась болезненная пустота, когда он прижался торсом к моей спине. Он терся об меня всем телом, наполняя желанием.
– Роман…
Он поднял татуированную ладонь к моему рту и приглушил мой голос, просунув средний палец между моими губами. Я принялась сосать его жадно, отчаянно, желая почувствовать вкус последней выкуренной им сигареты и соленой мужественности. Его губы скользили по коже за моим ухом.
– Тш-ш.
Все мое тело задрожало, когда его твердая длина все глубже и глубже проникала между моими сомкнутыми ягодицами, а колени терлись друг об друга. Я находилась на грани самого разочаровывающего оргазма, который когда-либо испытывали на планете Земля.
– Трахни меня. – Мой голос дрожью окружил палец Романа, и слова вылетели наружу прежде, чем я успела их остановить. Это была не я. Не прежняя Джесси и уж точно не новая. Это произнесла девушка, которая, казалось, родилась специально для Бэйна. Безрассудная и нуждающаяся. Доведенная до отчаяния и лишенная опоры. – Пожалуйста, я просто… чувствую такую пустоту внутри себя. – Но даже это больше не являлось правдой. В одиночестве я чувствовала внутри пустоту. Но рядом с Романом она меня практически разрывала.
Его палец покинул мой рот, и ладонь опустилась ниже. Бэйн потянул мой сосок сквозь ткань пижамы, и пока он прикасался ко мне, я чувствовала, что горю, как ведьма, которую заживо сжигают на костре. Все мое тело готово было кричать, когда я закусывала губу, чтобы подавить громкий стон.
Я потянулась к поясу пижамных штанов, от потребности прикоснуться к клитору мое тело покалывало. Бэйн перехватил мое запястье и поднес его к своим губам. Я чувствовала его улыбку, когда он прошептал:
– Спорим, я могу заставить тебя кончить, даже не прикасаясь к тебе.
– Не слишком самоуверенно?
– В самый раз. – Он снова толкнулся в мою задницу.
Я прикрыла веки и резко вздохнула, когда он провел губами по моему уху.
– Ты уже чувствуешь, как я трахаю тебя своими словами?
Я сжала бедра, мечтая ощутить между ними хотя бы какую-то твердость. Это была самая сладкая пытка, и часть меня наслаждалась жестокостью Бэйна.
– Я бы предпочла, чтобы ты поимел меня чем-нибудь другим. – Я действительно это произнесла? Не могу точно сказать, сгорала ли я от смущения или от его прикосновений.
– У всех есть что-то другое. Ты же получишь невиданную ранее версию. Ту, в которой я действительно стараюсь поступать правильно. Ты уже чувствуешь, как я ласкаю языком твой набухший розовый клитор?
Он продолжал вдавливать член меж моих ягодиц, и я качнулась назад, каждый мускул в моем теле непроизвольно сжался. Бэйн настойчиво терся об меня в ритме, который я хотела запечатлеть в мелодии и нанести в виде татуировки себе в мозг.
– Не опекай меня, Роман. Я знаю, что для меня лучше.
– Я сжимаю твой клитор.
С моих губ сорвался стон.
– Роман.
– Твоя влага на моем подбородке.
Зачем он это делал?
Оргазм начался с поджатых пальцев ног, выстреливая, подобно пуле, вверх, и взорвался между моих ног. Я попыталась высвободить руки из захвата Бэйна, но безуспешно. Я кончила без единого прикосновения, только от его слов.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться, мой пульс падал медленно, как перышко, и только потом я почувствовала теплую влажную сперму, прилипшую к моей спине.
Он тоже кончил. Просто потершись об меня.
– Я тебя ненавижу, – пробормотала я дрожащим голосом. Я никогда не осознавала масштабы пустоты внутри себя, пока не встретила Романа и не поняла, что хочу его.
Все время.
– Спокойной ночи, именинница. – Он нежно поцеловал меня в макушку, разместив тяжелую руку на моей талии.
Впервые за много лет мне не хотелось надеть кеды и бежать прочь от демонов, которые ночами прятались под моей кроватью.
Впервые в жизни я позволила им спать с нами, в постели, в моей комнате, зная, что это просто призраки прошлого.