Но правда оказалась сложной, запутанной и неудобной. И даже я не смог в ней полностью разобраться. Получается, мы с Джесси в какой-то степени были сводными братом и сестрой. Артем мне не кровный родственник, у нас нет общих генов. Фактически он даже не женился на моей маме, но он играл роль отца, когда я нуждался в нем, а такое происходило довольно часто. И хотя мама даже не догадывалась, что у него уже есть семья, пока не стало слишком поздно, – уверен, что она поняла это, только когда пришла на похороны и решила не делиться со мной, чтобы не запятнать образ Артема в моих глазах, – она все равно чувствовала особую связь с ним. Положительная сторона этой разорвавшейся бомбы: по крайней мере, теперь я точно знал ответ на вопрос мамы, познакомится ли она в ближайшее время с Джесси, – точно нет.
Я почти уверен, что Джесси не захочет иметь ничего общего со мной и моей матерью, и даже если она сможет справиться с нашей запутанной несчастной связью, фактор обмана все равно останется между нами. Я собирался признаться, что подписал контракт, в котором она была всего лишь пешкой. Средством для достижения цели. И теперь к этому всему прибавилась финансовая проблема. Я должен Даррену несколько миллионов долларов, которых у меня нет. Я мог бы продать кофейню, и от нового отеля тоже придется отказаться. Без сомнений, в ближайшие месяцы я потеряю все, что у меня есть, – вероятно, плавучий дом тоже. Я постарался убедить себя, что в конце концов смогу построить все заново. У меня всегда получалось.
Лжец. Мошенник. Вор. Мальчик по вызову.
Я носил много масок и играл с людьми, вообразив себя кукловодом. Говорят, иногда ты выигрываешь, иногда проигрываешь, но я еще никогда не терпел поражения. Пока не приобрел то, что действительно имело значение.
К черту. Пусть я потеряю свои последние штаны, свою собственность и весь бизнес, но не ее. Не мою Джесси.
Помня об этом, я сел на мотоцикл и направился к ее дому. План состоял в том, чтобы честно во всем признаться и, возможно, попытаться убедить ее не убивать меня на месте. Я надеялся, что тот факт, что я наплевал на угрозы Даррена и выбрал девушку вместо денег, подарит мне несколько бонусных очков. Конечно, меня никогда не трахал парень, который изначально согласился гулять со мной за деньги, так что, черт возьми, какие выводы я мог сделать?
Вот дерьмо.
Когда я добрался до Эльдорадо, я нажал кнопку на своем ключе от ворот и наблюдал за тем, как ничего не произошло. Ворота оставались закрытыми. Черт возьми. Они поменяли электронный ключ. И не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто этому поспособствовал.
Саманта единственная, кто поделился ключом с посторонним.
Но она больше не являлась моей клиенткой. Теперь она представляла собой злую, мстительную и бесполезную для меня женщину.
Я припарковался перед воротами. Моя нога уже стояла на черных железных перекладинах, когда я услышал голос позади себя:
– Незаконное проникновение средь бела дня. Если хочешь купить своему адвокату новую виллу на Кабо, то просто открой сбор денег на краудфандинговой платформе, – практически зевнул Вишес.
Я обернулся, опустив подбородок, чтобы осмотреть его. Вишес сидел в своем серебристом «Астон Мартин Уан-77», положив локоть на край открытого окна.
– Просто открой эти гребаные ворота.
– Бэйн. Не узнал твое лицо без пушка на лице. Куда ты направляешься? – Он пропустил мой язвительный комментарий, и так я понял, что даже он испытывал ко мне сочувствие. Вот это да. Должно быть, я действительно выгляжу сейчас как жалкий кусок дерьма.
– В особняк Моргансена. – Мне причиняло боль даже просто произносить фамилию Даррена.
Вишес снял свои солнцезащитные очки, внимательно изучая меня.
– С бизнесом все в порядке?
– Я не хочу об этом говорить. – Я все еще висел на воротах, как пьяная обезьяна, когда он нажал кнопку и они начали двигаться. Я спрыгнул. Вишес склонил голову вправо.
– Залезай.
– Я на мотоцикле.
– Когда тебя увидят внутри – взбесятся. Саманта Хэггинс получила выговор за то, что поделилась ключом со своим мальчиком-игрушкой. Есть догадки, о ком речь?
Проклятие. Я покачал головой и сел в его машину.
Вишес не пытался вытянуть из меня какие-либо подробности, пока мы ехали к нужному дому, и я старался не думать о том, как сильно нервничал из-за предстоящей встречи с Джесси. Когда Барон высадил меня перед особняком Даррена, он достал из кармана сигарету, зажег ее, затянулся и передал мне.
– Мы больше не чужаки, – произнес он.
Я нетерпеливо уставился на него, но взял сигарету, потому что нуждался в ней, и растерянно произнес:
– Думаю, что у меня большие проблемы, Барон.
– Отлично. Это означает, что в твоей жизни появился кто-то, ради кого ты готов рисковать.
В русском языке существует такая пословица – беда никогда не приходит одна. Когда я покинул кабинет Даррена, то должен был понимать, что это еще не конец. Но я даже не задумался об этом, потому что настолько зациклился на том дерьме, в которое влип, что даже не догадался перезвонить Джесси.
Она открыла дверь, ее глаза и нос покраснели, а остальная часть лица казалась невероятно бледной. Волосы Джесси были в беспорядке, а в глазах не осталось и следа от того озорного блеска, на который всегда реагировал мой член. Я тут же забыл свою длинную сложную речь и шагнул вперед, заключив девушку в объятия.
– Ты в порядке?
– Шэдоу умер.
– Черт, – выдохнул я, сжимая ее сильнее и зарывшись носом в ее волосы. – Когда?
– Этим утром. Пэм нашла его, но даже не позвонила мне. У него был рак. Она знала… уже какое-то время.
Джесси сообщила новость с такой отрешенностью, что доказывало: она все еще пребывала в состоянии шока. Сейчас неподходящее время, чтобы сбрасывать на нее еще одну бомбу, и определенно не время втягивать ее в мою войну с Дарреном. В то же время я осознавал, что он может вернуться домой в любое время и мне нужно забрать отсюда Джесси. Я отстранился, провел пальцами по ее векам, волосам, щекам, губам. Провел проверку, чтобы убедиться, что все в целости. Что моя Джесси все еще оставалась моей. Так и было. Пока что.
– Где он сейчас?
Она бросила взгляд в сторону лестницы.
– Я отнесла его в свою комнату. Я не знала, что делать. Мне нужно его похоронить. Но, Роман…
Она снова разрыдалась, я обнимал ее еще несколько минут, чувствуя шум в ушах, прежде чем войти и подняться по лестнице. Пэм спускалась мне навстречу. Ее лицо подсказывало мне, что она больше не хотела меня трахнуть, а если и хотела, то только метлой в задницу. Я показал ей средний палец и зашел в комнату Джесси, поднял Шэдоу и, укутав его в одеяло, спустился вместе с ним обратно по лестнице.
– Куда ты забираешь собаку? – рявкнула Пэм из кухни, где готовила себе напиток. Я не ответил. Мне хотелось убить ее, Даррена и доктора Виза, который решил пойти в обход и рассказал о результатах анализа Пэм, потому что знал: так будет легче, ведь Джесси становилась хрупкой и чувствительной, когда дело касалось ее собаки.
– Идем, Снежинка.
Я уложил Шэдоу в багажник и забрался в автомобиль Джесси. Она молча последовала за мной. Я поехал к водохранилищу на окраине города, зная, что там есть подходящее место, где можно похоронить собаку. Снежинка всхлипывала и смотрела в окно. Я не хотел навязывать разговор, зная, как много мыслей сейчас роится у нее в голове. Иногда она держала меня за руку. Мне так хотелось сжать ее ладонь сильнее и сказать, что это еще не конец. Что ей нужно набраться сил, ради меня, потому что вот-вот наша жизнь станет действительно сложной.
– Джесси.
– Миссис Би умирает. А ее дети не хотят приехать в Калифорнию, чтобы попрощаться, – произнесла она решительно, глядя в окно и постукивая по стеклу пальцами.
Я проглотил вереницу проклятий.
– Это правда?
– Да. Они сказали, чтобы я перестала им звонить. Я хотела, чтобы они вернулись, пока она еще в сознании, но этого не произойдет. А знаешь, чего еще не случится? Моего возвращения к Пэм. Мне надоел весь этот бред. Единственный, о ком я заботилась в этом доме, это Шэдоу, но его больше нет.
Я знал, что моя идея была катастрофой, учитывая то дерьмо, что я скрывал от Джесси, но я все равно не смог остановиться.
– Ты останешься у меня, – и это не было вопросом.
– Я думала спросить Гейл. Ей ведь нужен сосед по комнате.
– То, что ей действительно нужно, это музыкальный вкус получше, – пошутил я в ответ. – Если я еще раз услышу, как из ее телефона играют My Chemical Romance, клянусь, кто-то останется без головы.
Я ожидал смеха, фырканья, хотя бы какой-то реакции. Но в салоне повисла тишина. Я дотянулся до ее бедра.
– Эй, все будет хорошо.
– Нет, не будет. Мой отец мертв. Моя собака мертва. Мой лучший друг вот-вот умрет. У меня остался только ты. Ну, и Даррен с Майрой, я полагаю, но они заботятся обо мне потому, что должны. Одной платят, а другой делает это в качестве извинений за свою жену.
Я ничего не ответил. Не думаю, что Даррен о ней заботился. Если бы это было так, он бы не втягивал ее в свою месть. Но что, черт возьми, мне самому известно о любви? Очевидно, многое. Для начала, я знал, что любить чертовски больно.
Я припарковался в нескольких футах от старого платана[33]. Под ним была рыхлая и влажная земля. Я достал из багажника лопату, которую прихватил из сарая садовника, швырнул рубашку на водительское сиденье и начал копать. Джесси все время смотрела на мою спину. Я отнес Шэдоу к месту его захоронения и засыпал тело темной землей, затем подобрал заостренную веточку и вывел на поверхности земли имя. Шэдоу. Собака Картер.
– Давай произнесем надгробную речь. – Я притянул Джесси к себе, обнял за плечи и поцеловал макушку. – Он был хорошей собакой. Он заслужил речь.
Она смотрела на свежую кучку грязи под деревом, и ее подбородок дрожал. Я хотел втянуть ее боль в свое тело, пока Джесси не почувствует себя лучше, даже если это меня убьет. Но хуже всего было осознание того, что я поступаю неправильно, откладывая рассказ про Даррена и Артема. И все же я не мог больше смотреть на ее страдания.