— Это ошибка компании, которая купила землю, не проверив почву. Поэтому она должна платить. Наслышан, что дом престарелых, который продал вам свою собственность, почти шестьдесят лет назад провел экологическое исследование почвы перед строительством. Они никоим образом не могли знать, что просачивалось в почву с соседних бензоколонок все эти годы. И если бы вы сдержали данное общине слово и сохранили дом престарелых, проблема не подняла бы сейчас свою уродливую голову.
Братец застегнул пиджак и выразительно посмотрел на отца.
— Я же говорил тебе, это пустая трата времени — пытаться посвятить его в суть бизнеса. Можно вытащить татуированного мальчика из его куртейки, но куртейку из такого мальчика не вытащишь.
Он обернулся ко мне.
— С такой манерой обращаться с наследством деда не успеешь оглянуться, как снова станешь делать тату всякому сброду в своем салончике.
— Но не пьяному, — я подмигнул братцу, — помни, я порядочный парень, который не лепит татушки на задницы.
К счастью для меня, секретарь позвал присутствующих на совет директоров. Следующие два часа все слушали, как отец с братцем вешают нам лапшу на уши. Нужно отдать им должное: сплели такую складную историю, что я почти поверил в то, что одобрение продажи без раскрытия сопутствующих обстоятельств будет соответствовать насущным интересам общины.
Перед формальным голосованием мы сделали перерыв, и я вышел покурить. Удивительно, но дышать густым никотиновым дымом было легче, чем воздухом роскошного зала заседаний.
Возвращаясь на встречу, обнаружил в уединенном холле братца с какой-то женщиной. Я бы и не заметил, если бы он не зарылся своей физиономией в шею женщины, которая не была его женой.
Вот дерьмо.
Он вкатился в зал заседаний в последнюю минуту, сияя обычной самодовольной улыбкой, с другим членом правления. Эту женщину я уже видел. Если не ошибаюсь, она была наследницей покойного мужа и говорила с британским акцентом. Вроде как ее звали Марибель. Они заняли места по диагонали друг от друга, и заседание возобновилось. Не очень хорошо рассмотрев женщину в холле, я надеялся, что это была не она. Не хватало еще, чтобы братец дрючил члена совета директоров.
— Хорошо, давайте покончим с этим, — сказал отец. — Это публичное голосование. Секретарь занесет каждый голос в ноутбук, так что все, что от вас требуется, это сказать «да» или «нет» по поводу продажи. Когда голосование закончится, секретарь подсчитает результаты.
Секретарь начал по очереди называть имена, народ стал голосовать.
— Нет.
— Нет.
— Нет.
— Нет.
После того как четвертый член проголосовал против, я посмотрел на брата, который не проявлял и тени беспокойства. Когда настал мой черед, отец бросил на меня взгляд, полный отвращения.
Члены правления голосовали против, пока дело не дошло до единственного оставшегося, кроме отца и брата, — той самой женщины, которая вошла в зал с моим дражайшим братцем. Прежде чем проголосовать, она взглянула на него.
Твою мать… Глаза этой бабы были прикрыты, а при ближайшем рассмотрении стали видны припухшие губы, подтвердившие, что в холле была именно она.
— Марибель Стюарт? Ваш голос?
— За.
Черт!
Для одобрения сделки им требовался всего один голос.
Я сидел на месте, пока в помещении не остались только отец с братом. Физиономия братца была такой самодовольной, что отчаянно захотелось перекроить ее.
— Не представляю, как ты спишь ночью, — сказал я.
— В кровати за десять тысяч баксов, достойной короля, — ухмыльнулся Эллиот.
Я встал.
— Лучше спать на полу, зато с чистой совестью.
Он поправил галстук и откровенно усмехнулся.
— Что ж, пол — самое подходящее для тебя место.
Изрядно вздрюченный после встречи со своей так называемой семьей, я написал Джии, чтобы узнать, где она.
Раш: Где ты?
Она ответила через несколько секунд.
Джиа: В закусочной «Элен» на Бродвее. Обедаем. Здесь лучшие французские тосты.
Раш: Уже еду.
Поскольку я оставил машину в гараже на весь день, пришлось взять такси. Встреча с отцом и Эллиотом все еще крутилась в голове, так что нужно было успокоиться и выбросить из нее это дерьмо.
Мне необходимо увидеться с Джией.
Благодаря ей я всегда чувствовал себя лучше. Сдерживая желание закурить, я опустил стекло в кабине и подставил лицо холодному ветру.
Вспомнил, как Джиа вынудила сказать ей мое настоящее имя. Эта ведьмочка знала мои слабые стороны. Ей было прекрасно известно, что моя ревность не знает границ и она как никто умела воспользоваться ею. Опасный талант, надо сказать.
Но, черт возьми, это сработало.
Я не мог удержаться от смеха.
Она сделала меня.
Отлично сработано, Джиа. Отлично сработано.
Таксист посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
— Вспомнили что-то забавное? — спросил он с заметным ямайским акцентом.
Я рассмеялся.
— Да нет. Просто подумал о женщине, которая немного сводит меня с ума.
Он понимающе кивнул.
— Да уж, чувак. Разве не все они такие?
Тут он меня высадил, и я оказался в закусочной, стилизованной под ретро, с красными виниловыми кабинами и неоновыми огнями. Одна из официанток в юбке в стиле пятидесятых стояла на крыше одной из кабинок и пела. Похоже, она подражала какой-то бродвейской актрисе.
Меня нисколько не удивило, что Джиа выбрала именно это место. Такое же эксцентричное, как она. Но что меня удивило, так это то, что напротив сидел человек в форме офицера нью-йоркской полиции. Только я решил, что эта девчонка натворила каких-то глупостей и попала в передрягу, как увидел, что она улыбается от уха до уха.
Коп? Какого черта?
Адреналин ударил в голову, кулаки сжались сами собой, и только подойдя поближе, я понял по сходству, кто это был. Она же говорила, что хочет встретиться с отцом.
Вот дерьмо.
Ее отец.
Я почувствовал себя полным идиотом. Из-за того, что случилось в Вандерхаусе, совсем забыл, что она встречается с отцом. Иначе ни за что бы не приперся сюда.
Поворачивать было поздно. Джиа меня заметила. И он тоже.
Могла бы сказать мне, Джиа!
Улыбаясь во весь рот, она помахала мне из своей кабинки. Джиа, казалось, наслаждалась ситуацией, чего нельзя было сказать обо мне.
— Привет! — сказала она.
Засунув руки в карманы джинсов, я кивнул.
— Привет.
— А это, как я понимаю, Раш, — сказал ее отец.
Джиа рассказала ему обо мне?
— Ага, пап. Это Раш. — Она обернулась ко мне, — Раш, это мой папа, Тони Мирабелли.
Для своих пятидесяти с хвостиком отец Джии был в отличной форме. У обоих были голубые глаза, резко контрастировавшие с темными волосами и оливковой кожей.
— Приятно познакомиться, сэр, — сказал я, вынув руку из кармана.
Его рукопожатие было крепким, взгляд скользнул по татуировкам на моей руке.
— Присаживайся к нам. — Он кивнул в сторону столика.
— Думаю, мне стоит вернуться позже, — я посмотрел на Джию, — не хотел вам мешать. Тем более что у меня еще куча дел.
— Чепуха, — прервал меня Тони, — садись.
Тон у него, надо сказать, был не очень-то дружелюбным. Будто он хотел добавить: «садись, черт тебя дери, сукин сын».
Поняв, что не отвертеться, я занял место рядом с Джией. Перед ней стояло огромное блюдо с недоеденными французскими тостами. Блюдо отца было пустым.
Подошла официантка и положила передо мной меню.
— Что желаете?
Хотя с утра во рту маковой росинки не было, устраиваться здесь надолго не хотелось.
— Только кофе. Черный.
Потом я взглянул на Тони, который пристально разглядывал меня. Почему-то в голове закрутился Клан Сопрано. Возможно, свою роль сыграло имя Тони. Я ярко представил начальную сцену, где Тони Сопрано едет по мосту в Джерси. Именно там мне сейчас хотелось быть больше всего: ехать по мосту в Джерси и не видеть лица этого человека.
Не так уж много вещей могло заставить меня нервничать. Так вот, сидеть напротив мужика, который глядит на тебя так, будто знает о том, что ты хочешь раздвинуть ноги его дочери, — определенно одна из таких вещей. Особенно когда у этого парня есть пистолет.
Сложив руки вместе, он наклонил голову набок. Выражение лица внезапно стало серьезным. Он и вправду выглядел взбешенным.
— Моя дочь сказала, что ты дал ей в глаз.
Сердце заколотилось, долгое время я просто не мог вымолвить ни слова.
Она — что?..
Что она, дьявол побери, сказала?
И тут Джиа фыркнула. Тони посмотрел на нее, и они оба расхохотались.
Они разыграли меня?
— Я просто шучу, сынок, — Тони вытер глаза, — это шутка была.
Так они оба чокнутые! Пульс наконец успокоился.
Не мог поверить, что купился на это.
— Он знает, что случилось, — сказала Джиа.
— Если бы я был там и контролировал ситуацию, она бы не получила этот фингал под глазом, — сказал я, твердо глядя ему прямо в лицо, — мне жаль, что Джиа пострадала.
Он кивнул.
— Мы как раз говорили о тебе, когда ты вошел, — произнесла Джиа.
— Может, поэтому у меня уши покраснели?
— Я знаю, что ты дал Джии работу и довез ее ночью до дома. — Тони обернулся ко мне. — Мне никогда не нравилась идея отпустить ее одну так далеко, в то время как я должен безвылазно торчать на работе. Но ты же знаешь Джию. Если вбила что-то себе в голову, ничем не остановишь. Так что я действительно благодарен, если кто-то помогает присматривать за ней.
Я сразу почувствовал себя обманщиком. Когда дело касалось Джии, мои мысли были далеко не невинными.
Тем не менее я взял выданный кредит доверия:
— Без проблем. Это доставляет мне удовольствие.
Тони стряхнул крошки со своей формы.
— Я вырастил свою дочь умной и независимой. Но она так мало может сделать, чтобы защитить себя. Беспокоюсь за Джию — вспыльчивость ей досталась от отца. Сейчас она занимается своими делами, а через минуту разнимает драку в баре.