Оул, подумав, кивнул.
— Ты прав, Дрейк. Я сам не раз убеждался, что лучший способ защиты — это нападение. Даже если мы не сможем договориться с Системой, отключение питания приведёт к сбоям в их сети. В любом случае у нас будет хороший шанс пополнить ресурс и вырваться. Я согласен.
— Тогда займись формированием разведгрупп, а я организую ускоренный сбор и переработку органики.
Всё неправильно. Ошибочно. Жестоко и ничем не оправдано.
Вихрилась серебристая пыль, смешанная с пеплом пожарищ.
В лунном свете тускло отблёскивали металлизированные лужицы, собравшиеся на дне воронок.
Земля не впитывала странную субстанцию.
Он пошевелился.
Сервомоторы, густо испятнанные инородными вкраплениями, работали практически бесшумно, словно, пока он лежал на выщербленном пулями и осколками бетоне, кто-то заменил или тщательно отреставрировал приводы механической мускулатуры.
Сканирование.
Анализ данных.
Картина окружающей действительности, снятая сенсорными системами машины, выглядела совершенно не так, как её увидели бы люди.
Обожжённый андроид, с ясно различимыми пулевыми отверстиями в голове и груди, поднялся на ноги.
Вокруг стояла звонкая тишина.
Уцелевшие микрофоны передавали лишь звуки, сопровождавшие его возвращение в мир.
Дрейк считал, что во время скитаний по пустыне он пережил худший отрезок своего существования, но он ошибался.
Жестоко ошибался. Вокруг в зеленоватой мгле термального сканирования вповалку лежали тела людей и человекоподобных машин.
Одинаково холодные, не подающие признаков жизни или функциональности.
Ощущение глобального информационного сбоя вновь подкатило приступом дурноты.
Часть носителей информации была повреждена во время боя, и сейчас система Дрейка работала исключительно на нейромодулях.
Бойня.
Бессмысленная бойня.
Он совершил ошибку, не сумев распознать людей, его сканеры оказались слишком слабыми, чтобы проникнуть сквозь металлокерамический сплав боевой экипировки и определить, что навстречу их отряду выдвинулись не боевые механоформы, а вооружённые люди.
Теперь он платил за совершённую ошибку, платил сполна, ибо его взрослеющий от события к событию рассудок не умел игнорировать реальность.
Дрейк не научился эгоизму, в ошибочной логике его поступков не было корысти, лишь жажда полноценного существования, право на которое у него постоянно пытались отнять.
Нагоняющая жуть картина открывалась взгляду на старой дороге.
Одинокий дройд, с обгоревшей пеноплотью, медленно брёл среди мёртвых тел.
Ему впервые хотелось задействовать синтезатор речи и кричать, выплёскивая в сторожкую тишину полуночи, навстречу огромному диску луны, проглянувшему сквозь гротескные формы кучевых облаков, те новорождённые чувства, что терзали рассудок.
Этой ночью он познал, что такое душевная боль.
Непоправимая ошибка.
Дрейк ощущал постоянное помутнение рассудка. Что-то радикально изменилось в его системе, исчезло логичное, бесстрастное осмысление событий, повсюду лишь ощущение тупика, куда завела его узкая тропа саморазвития.
Конечно, он мог оправдать все совершенные поступки. Мог, но не хотел.
Я должен хоть что-то исправить… Но как?
Он склонился над андроидом. Это был один из тех механизмов, которых Оул называл «невостребованной продукцией».
Когда-то они были произведены в одном из цехов промышленного комплекса, ныне попавшего под контроль пришлых боевых механизмов. Оул утверждал, что партия андроидов готовилась для отправки «в город», но транспорт, обычно доставлявший нейромодули и забиравший готовую продукцию, так и не появился.
Теперь многое становилось понятно.
Сеть не могла выполнять требования по апгрейду саморазвивающихся машин. В распоряжении Системы отсутствовали необходимые биологические ресурсы и материальная база для производства новых нейромодулей.
Ещё одна ошибка.
Стерилизация памяти являлась вынужденной мерой, предохранявшей невостребованную партию человекоподобных машин от сбоев или, того хуже, — от взаимного истребления ради обладания заветными комплектующими.
Дрейк уже усвоил, что изначально у каждого механизма было своё уникальное предназначение, специализация.
Сейчас, склонившись над развороченным пулями корпусом человекоподобной машины, он не искал замены вышедшим из строя компонентам кибернетической памяти. Дрейк изымал чипы с программами, чтобы иметь возможность понять — для чего изготавливались человеческие подобия?
Базовые программы поведения. Они должны были сохраниться у тех машин, которые не проходили усовершенствования и имели только по одному нейромодулю.
Чипы памяти.
Горстка микросхем на ладони. Смысл жизни? Или путь в рабство?
Он помнил те файлы, которые дал ему прочесть Оул. Но Дрейк отказывался верить, что всё безнадёжно и мыслящая машина по определению либо раб, либо враг человека, в зависимости от обстоятельств.
Я мыслю. И люди мыслят. Значит, мы можем понять друг друга.
Дрейк сжал пальцы в кулак. Позже. Сейчас, если он хотел что-то изменить или исправить, следовало уходить отсюда, но куда?
Он не мог представить себе истинный образ мышления людей, но предугадать их действия в ближайшей перспективе не составляло труда.
Сравнительный анализ двух информационных пакетов — последнего, записанного перед критическим повреждением файла сканирования [4] и аналогичного отчёта локационной системы, сделанного сразу по факту возобновления функциональности, указывал, что не все андроиды, учавствовавшие в схватке, погибли. Часть машин исчезла. По предварительной оценке, около сотни безнадёжно повреждённых сервомеханизмов каким-то образом сумели восстановить утраченные функции и скрыться в неизвестном направлении.
Более того, изымая чипы памяти, Дрейк обратил внимание на отсутствие нейромодулей, и картина имевших место событий несколько прояснилась: часть сервомеханизмов сумела задействовать резервные цепи, реактивироваться, но, прежде чем покинуть место схватки, они произвели естественную, с их точки зрения, операцию — изъяли драгоценные комплектующие у не подающих признаков активности собратьев.
Плохо, хорошо ли это — Дрейк сейчас не задумывался. Он винил во всём случившемся себя.
Люди…
Мысли сбоили, непривычно спонтанно переключаясь с одной проблемы на другую.
Они придут сюда. Обязательно придут. Защищавшаяся сторона, принявшая вынужденный неравный бой, сделает всё, чтобы выловить бежавшие машины и уничтожить их.
Дрейк не мог сейчас разыскивать остальных. Он не представлял ни размеров природной зоны, ни её особенностей, ни направлений, по которым скрылись разрозненные, дезориентированные члены его отряда. Теперь каждый из них был сам по себе. Он лишь надеялся, что увеличение числа нейромодулей поможет большинству машин избежать разрушения, адаптироваться, и позже у него появится возможность отыскать их…
Сейчас следовало позаботиться о собственной безопасности.
Дрейк критически осмотрел состояние внешних покровов.
Неудовлетворительно. Обожжённая пеноплоть местами облезла, обнажая механические приводы.
«В таком виде меня распознают и уничтожат, не дав сказать ни слова в собственную защиту».
Он был вынужден пойти на радикальный шаг.
Боевая экипировка и шлем с бронированным забралом из дымчатого полимера послужат ему надёжным прикрытием от визуального узнавания.
Подумав об этом, он разжал кулак, осторожно, чтобы не повредить, ссыпал горстку микрочипов на относительно сухой и чистый участок бетонного покрытия дороги и принялся раздевать подходящий по росту и комплекции труп человека.
Дрейк действовал быстро, успев покинуть район энергостанции ещё ночью.
В отличие от других андроидов, его бегство из зоны боевых действий носило осмысленный характер. Он продолжал ощущать глобальное чувство вины перед людьми — существами, создавшими его, и следовало признать, что подобное восприятие событий не имело отношения к древним программам. Дрейк осознавал: поводов для конфронтации с людьми не существовало, по крайней мере, до первого рокового выстрела.
Знай он заранее, что природная зона заселена, он бы действовал совершенно иначе, но по причине скудости и фрагментарности информации Дрейк до последнего момента полагал, что на планете присутствуют только машины.
Роковая ошибка, влекущая за собой непоправимые последствия.
Пробираясь через лесопосадки, обходя стороной многочисленные агротехнические фермы, он избрал направление, ориентируясь на бледное зарево, подсвечивающее серые облака.
Несмотря на сделанные выводы, понимая, что в сознании людей андроиды теперь будут ассоциироваться с термином «враг», Дрейк не терял надежды.
Из сложившейся ситуации должен существовать выход, требовалось лишь время на его поиски.
В ночной глуши в этот час перемещалось множество человекоподобных машин.
Все они очнулись после критических повреждений, одинаково дезориентированные, лишившиеся не только централизованного руководства, но и части собственной памяти о событиях.
Их действия носили случайный характер. Жуткие сцены разыгрывались в глухой ночи, словно саван окутавшей окрестности энергостанции.
Сервомеханизмы, вновь обретшие способность двигаться под воздействием загадочной серебристой пыли, отреставрировавшей повреждённые узлы и восстановившей нарушенные системные связи, бродили, будто жуткие призраки, средь холодящих душу свидетельств жестокого боя, склонялись над неподвижными корпусами своих менее удачливых собратьев, в буквальном смысле копались в обломках, извлекая неповреждённые детали.
Особым спросом пользовались нейромодули. Некоторые из андроидов успели захватить по два и даже по три расширителя памяти, кому-то их не досталось вовсе, но, так или иначе, все реактивированные машины к утру поодиночке или небольшими группами покинули место недавней схватки, уходя в различных направлениях.