— Мари… Нам нужно снова попасть в город.
— Зачем? — Она вполне понимала состояние Яна, и тем осторожнее ей приходилось относиться к внезапным требованиям любимого.
Хотя, разве она, совершая большинство поступков, действовала не под напором чувств?
— Я считаю, что сообщество андроидов имеет свою иерархию. — Ян, к её удивлению, говорил медленно, будто мысленно взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его вслух. — Но меня сейчас интересует не столько структура их псевдообщественных связей, сколько уровень информированности отдельно взятого ИскИна.
Их взгляды встретились.
Мрачная решимость в глазах Ковальского, хрупкий лёд в зрачках Мари.
Им обоим всё чаще становилось невыносимо трудно: жестокая логика развития ситуации требовала собранности, ясности мышления, но души Яна и Мари жили иной ритмикой. Сердца бились часто и глухо, они любили друг друга, любили отчаянно, безнадёжно…
Мрачная нежность и хрупкий тёплый лёд… вот что читалось в их взглядах.
— Ян, цель должна быть адекватной.
— Я понимаю. Доверься мне. Риск огромен, но его не избежать, если мы с тобой хотим узнать правду.
— Что понимаешь под «правдой», Ян?
— Есть ряд вопросов, ответ на которые мы можем получить только в городе. — Ковальский вновь сел, сцепив пальцы рук в замок. — Мы родились и жили в святом неведении и, не случись вторжения андроидов Дрейка, так бы и состарились, не задаваясь мыслью: кто мы, откуда, ради чего существуем, верно?
Она кивнула.
— Ты ведь тоже пропустила память Дрейка через свой разум?
— Да.
— Значит, мы владеем приблизительно одинаковой информацией. Если верить воспоминаниям машины, выходит, что Процион — не родина человеческой цивилизации, а лишь колония.
— Да, но этого не скрывали даже в школе.
— Не скрывали. Но и не упоминали такие термины, как «колониальный транспорт», «космический корабль». Ты сама обратила моё внимание на окалину, покрывающую внешнюю часть обшивки приютивших нас сооружений. Что ты хотела этим сказать?
— Я предполагаю, что мы сейчас находимся внутри отделяемой части космического корабля, Ян.
— Откуда ты знаешь? Я лично не представляю, каким он должен быть, не понимаю, что такое «космос»…
— Космос — это пространство между звёздами, — ответила Мари. — Потом я объясню тебе подробнее, а сейчас просто прими на веру мои слова. — Она дождалась, пока Ян кивнёт, и продолжила: — Нас окружает бесконечная необъятная Вселенная. В пространстве на немыслимом удалении друг от друга расположены светила — звёзды. Вокруг звёзд обращаются спутники — планеты. На одной из таких планет в удалённой Солнечной системе развивалась цивилизация наших предков. Они послали космический корабль, чтобы с помощью машин подготовить для заселения новый мир. Процион. Нашу с тобой родину.
— Значит, я верно истолковал воспоминания Дрейка, — произнёс Ковальский. — Все машины созданы людьми. Существовал некий план, по которому эти машины — лишь инструмент преобразования мёртвого мира, правильно?
— Да.
— В таком случае люди не должны были появиться тут раньше, чем завершится так называемый «этап терраформирования». — Ян старался не показывать, как тяжело ему мыслить в логике едва осознанных терминов. — Я понял одно: произошёл глобальный сбой. На Проционе воцарились машины, большинство которых игнорируют своё предназначение, и именно они, по какой-то неизвестной нам причине, создали людей! Ты понимаешь, о чём я говорю? Нас создали машины, преследуя свои цели!..
— Да, я понимаю это, — глухо ответила Мари.
— А я хочу узнать, зачем? — яростно выдохнул Ян. — Иначе… — Он взглянул на Мари. — Иначе я не смогу… — Ему было трудно, фактически невозможно выразить словами чувства, клокотавшие в душе. — Мы с тобой люди… А нас вырастили, как животных.
— Ян, мне тоже трудно жить с этим. Ты даже не представляешь, как трудно… Но разве мы можем что-то изменить?
— Не знаю, — честно ответил Ковальский. — Пойми, Мари, мною уже движет не месть. Я элементарно хочу узнать истину. Но нам её не отдадут, как выражался Дрейк, «по запросу».
— Не отдадут… — она повторила его слова, как эхо.
— Ты сомневаешься?
— Нет.
Мари не лгала. Она много лет стремилась получить информацию, о которой сейчас говорил Ян. Но, действуя в одиночку, она ко всему прочему обладала высокой степенью моральной свободы. Она рисковала своей жизнью, одна принимала решения и несла бремя их последствий.
Теперь же в мысли постоянно вплеталась новая нить тревоги.
Она любила Яна. Впервые за много лет одиночества рядом с ней оказался близкий человек. Страх потерять его всё чаще заставлял её думать о последствиях…
— Мари, мы не сможем с тобой затаиться тут. Нас изведут сомнения.
— Я понимаю… — Она помедлила, а затем спросила: — У тебя есть конкретный план?
— Только в общих чертах. Нам нужна исчерпывающая информация. Мне известно только одно место в городе, где с наивысшей долей вероятности хранятся необходимые сведения.
— Колониальная администрация?
Ковальский кивнул.
— Мы должны ударить без промаха. Поэтому нужно иметь запасной источник информации. Вообще было бы идеально получить сведения не только с запоминающих устройств, но и у конкретного псевдочеловека, если можно так выразиться.
— Кто он?
— Полковник Нагаев, — без колебаний ответил Ковальский. — Не сомневаюсь, что именно по его указанию ликвидировали Дрейка, он планировал операцию по твоему устранению, и он же отдал приказ арестовать меня.
— Хорошо. — Мари, преодолев секундную скованность, обняла его, затем пододвинула тарелку и сказала: — Ешь, Ян. Мы должны быть в форме.
Высотное здание колониальной администрации, в структуру которой входило полицейское управление и ликвидационный отдел, располагалось в центральном районе города.
Ян пристально смотрел на компьютерную модель небоскрёба и прилегающих кварталов.
— Откуда у тебя подробный план управления? — не оборачиваясь, поинтересовался он.
— Никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра, — ответила Мари, занятая подбором экипировки. — Я понимала: если меня вдруг схватят, то привезут именно сюда.
— Ты вела наблюдение за зданием? Планировала возможные пути освобождения и отхода?
— Да. Жизнь в «запретке» учит осторожности. А неизбежные вылазки в город всегда сопряжены с риском. — Она перевернула бронежилет, пробуя усиленный металлокевлар на пластичность. — Сомневаешься в схеме? А что подсказывает твоя память?
— Да вроде бы всё верно. — Ян без труда находил взглядом знакомые помещения, мысленно передвигался по коридорам, поднимался вдоль стволов лифтовых шахт.
Нет, традиционные маршруты не годятся.
— Не получается? — Мари положила на стол два «Абакана», оснащённых устройствами бесшумной стрельбы.
— Нужно определить тактику действий. — Ян обернулся. — Можно войти двумя способами. Грубо или тихо?
Она кивком указала на подготовленное оружие.
— Полной тишины не будет. — Ян отсоединил снаряжённый магазин, посмотрел на заострённые жала боеприпасов с необычной, нанесённой кустарным способом синей маркировкой. — Как это понимать?
— Усиленный спецпатрон, — ответила Мари. — Пуля бронебойная с разрывным сердечником, внутри которого помещена капсула, содержащая намагниченную пыль.
— Ты их изготовила сама?
— Нет. Идея моя, но где и как их производили, не знаю. Просто заказала одному знакомому.
— Не знал, что в городе действуют подпольные производства, — покачал головой Ковальский.
— В городе есть всё, Ян. Ты слишком углубился в себя, если не замечал происходящего вокруг.
— Непонятная ситуация, Мари. Если подавляющее большинство населения подменыши, машины в человеческом облике, к чему и на каком основании такой разгул страстей? — Ковальскому вспомнилась пара известных ночных клубов, которые доводилось посещать. Исходя из удручающей статистики, девяносто процентов посетителей подобных заведений должны были являться дройдами.
Я не замечал фальши или…
— Город — странное место. Я не могу пока объяснить, как на основе ограниченного числа нейромодулей формируется сознание, не уступающее человеческому. У машин иные органы чувств, они воспринимают мир иначе, чем мы, но тем не менее демонстрируют всю гамму человеческих пороков и страстей.
— Пороков? — недоверчиво переспросил Ян.
— Извини, но добродетелей я не замечала.
— Добродетель… Что в твоём понимании добро? Человек стремится жить здесь и сейчас, наша судьба — лишь последовательность импульсов и желаний, а все поступки — лишь следствие внутренних стремлений.
— Добро существует, Ян. Вспомни хотя бы Дрейка. Он, по крайней мере, намеревался исправить свои ошибки.
— Да, я помню. — Ян лёгким ударом ладони вогнал магазин на место. — Разгул страстей… Над этим следовало бы подумать.
— Легче задать прямой вопрос. — Фраза Мари прозвучала зловеще.
— Хорошо, так и поступим. — Ян чувствовал, что начинает медленно тонуть в омуте грядущего. — Оставим неразрешимые загадки. Давай думать, как нам проникнуть внутрь.
— Все подступы плотно закрыты сканирующими комплексами. — Мари указала на россыпь мельчайших маркеров, покрывающих стены здания, будто рябь помех, наложенная на изображение. — Подойти незамеченными нам не удастся.
— Тогда к чему глушители?
— Цель расположена на седьмом этаже, верно?
Ковальский кивнул.
— Мы должны войти тихо, подняться на необходимый этаж и только тогда можно будет задействовать оружие. Иначе — провал.
— Не пойму твоей логики.
— Она проста. Все доклады о чрезвычайных происшествиях поступают на центральный пост. Он, как тебе известно, находится здесь, — Мари очертила лазерной указкой огромный зал, расположенный сразу за вестибюлем. — Рядом караульные помещения. — Огонёк указки сместился. — Если мы осуществляем силовой прорыв, поднимется тревога по всему городу, согласен? Плюс все автоматические системы охраны вышележащих уровней будут прив