— Господа! — Оскар как капитан корабля тоже имел вес, поэтому начал первым. — Дозволено ли будет занять у вас некоторое время для решения одной щекотливой проблемы?
Один из таможенников, тощий, с мелкими морщинами, покрывшими лицо как кракелюры, настороженно выпрямился, как будто приготовился отбиваться от непонятной напасти, и судорожно сжал рукоять шпаги. Видимо, он был здесь старшим.
— Извольте, э-ээ…
— Капитан корабля Хубальд, — представился Оскар. — А это глафорд[1] Игнат Сирота, командир нанятой господином Максэнли кондотты. Дворянин.
— Очень приятно, господа, — кивнул морщинистый и поглядел на своего товарища, куда более гладкого и даже розоватого от беспечности жизни, о чём говорила его тучность в виде выпирающего из-под мундира живота. Тот был не против услышать нечто интересное и кивнул. — Что вы хотели сказать?
— Сегодня ночью на караван было совершено нападение, — говорить решил я. — Отряд в количестве тридцати человек под покровом ночи подобрался к флагманскому кораблю и попытался взять его на абордаж. Силами кондотты атака отбита, большая часть злодеев умерла, но у нас в трюме находятся четверо раненых пленников, которые могут дать показания на барона Марисьяка, который их нанял для своих нужд.
— Барон Марисьяк? — толстяк посмотрел на морщинистого. — Не тот ли, который из поместья «Серебряный ручей»? Скотовод…
— А-аа, — протянул чиновник. — Увы, господа, мы ничем помочь не можем. Таможня такими вопросами не занимается. Обратитесь лучше к бейлифу Бедде. Он живет на Яблоневом Взгорке, у него дом с коричневой черепицей.
— Может, сдать злодеев в полицию? — Оскару очень не хотелось куда-то идти и беспокоиться о людях, которые едва не захватили его корабль. — Пусть проведут следствие…
— В любом случае бейлифа известить необходимо, — толстяк нагнал голосу холодности. — Даже если это не в его компетенции, он знает, как поступить. И да, господа… хотелось бы узнать: собираетесь ли вы отпускать на берег своих людей?
— А как нам иначе оповестить бейлифа? — я взглянул на него, явственно ощущая мысли о лишней монете. — Экипажи, скорее всего, останутся на кораблях, а вот у нас есть дела в Ромси.
— В таком случае загляните в контору, чтобы получить разрешение, — быстро заговорил морщинистый. — В городе неспокойная ситуация, гарнизон приведён в повышенную боевую готовность. Сами понимаете, каждое новое лицо, появившееся здесь, вызовет подозрение. Проявите благоразумие. Всего доброго.
Проводив таможенников, мы некоторое время стояли молча у борта, глядя на плывущую к берегу шлюпку. Оскар сплюнул в воду и недовольно проворчал:
— Никогда не любил речную таможню. Придумали правила, которым приходится подчиняться, ибо — королевские чиновники! Из любой мелочи сумеют извлечь прибыль в свой карман!
— Разве нахождение каравана на фарватере не освобождает от уплаты пошлины? — удивился я.
— Слава богам, что до Речной Хартии не добрались, крысы! — шкипер поправил треуголку. — Но разрешение на посещение города относится только к морским портам! А кто-то посчитал, что и на реках можно безнаказанно вытягивать из кармана подданных королевства звонкую монету!
— И никто не подавал в суд? Это же нарушение Хартии!
— Сразу видно, Игнат, что ты в Дарсии никогда не жил, — махнул рукой Оскар.
— Так и есть. Поэтому никогда не подвергал сомнению работу таможни.
— Хартия — не свод законов, а всего лишь кодекс договоренностей между всеми участниками. Купцы, капитаны, таможенные службы однажды сели кружком и пришли к соглашению. Лет сорок никто не нарушал ни одного пункта, потому что иначе санкции серьёзно били по карману. Да и не только санкции. Репутация тоже много значит в нашей профессии. Но таможенники исподволь стали всевозможными путями обходить запреты, пользуясь своей властью. Где-то показали фальшивый указ короля, где-то запугали некими последствиями… Вода камень точит, Игнат. И вот мы сегодня вынуждены платить за право сойти на берег!
Он снова сплюнул за борт, не заметив, что к нам подошел Пенберти. Судя по хмурому выражению на лице, ему пришлось расстаться с частью денег.
— Сколько? — не выдержав, рассмеялся я.
— Пять крон.
— Но за что? Мы же в нейтральных водах.
— За проверку товара. Вдруг контрабанда, — кисло улыбнулся управляющий. — Якобы сейчас очень шаткая ситуация в торговле из-за блокады. Впрочем, господин Максэнли этот момент учитывал и выделил на него из финансового резерва немного денег.
— Говорю же, эти крысы найдут возможность урвать свою долю! — шкипер продолжал пыхтеть от злости, не понимая, что ничем не поможет Пенберти своими эмоциями.
— Николь, не желаете со мной сойти на берег и посетить бейлифа? — я посмотрел на унылого управляющего. — Надо спихнуть с рук бандитов. Пусть местные власти ими занимаются. Хоть вешают, хоть домой отпускают.
— Стоило тогда их тащить в Ромси? — криво усмехнулся Пенберти. — Прирезали бы по дороге и в воду — на корм рыбам.
Не ожидал такой кровожадности от человека, никогда не державшего в руках оружия. Уловив моё недоумение, Пенберти пояснил:
— Я вовсе не жажду крови, но ситуация на реке очень нервозная, а мы тут еще масла в огонь подливаем. Отпустим эту четверку — они нам обязательно отомстят на обратном пути. Расскажут барону, кто был виновником их разгрома, и соберут куда больший отряд, чем в прошлый раз. Перехватят по дороге. Уверен, способы найдут, лишь бы отыграться. А так пропали, да пропали. Чёрт с ними.
— В следующий раз я обязательно поинтересуюсь вашим мнением, — без шутливых ноток в голосе ответил я, глядя на управляющего.
— Спасибо, командор.
Он, как и мои штурмовики, взял в моду называть меня именно так, а не «кондотьер», «сеньор» или «глафорд». Дурной пример заразителен, как бы я с ними не боролся.
— Господин капитан, не прикажете ли спустить лодку на воду? — Пенберти слабо улыбнулся. — Пожалуй, стоит наведаться в гости к местному бейлифу. Заодно и пронюхаем, что творится в провинции.
Пока Калифер по приказу Оскара искал нам гребцов на лодку, сигнальщик дал приказ Ричу прибыть на флагманское судно. Я не хотел брать с собой охрану, полагая, что бывший пластун справится с этой ролью куда лучше, чем пятеро штурмовиков. Да и незачем привлекать внимание горожан вооруженной толпой.
На берег нас доставили гребцы, и я отправил их обратно, потому что Оскар опасался оставлять своих людей в городе после ночной атаки на караван. Мы могли при случае заночевать в Ромси, а утром вернуться на судно.
Первым делом мы заглянули в одноэтажное деревянное здание, где находилась таможня, и заплатили за разрешение прогуляться по «славным и удивительным улочкам прекрасного города», как заявил обрадовавшийся лишним монетам в своём кармане чиновник. Разрешение представляло из себя квадратный номерной жетон из тонкого бронзового листа на просмолённом шнуре и с вычеканенным на нём гербом таможни. Нам достались номера с 28-го по 30-й.
— Я бы мог дать общий жетон, — заявил знакомый морщинистый таможенник, скучавший в ожидании окончания рабочего дня. — Но вдруг вы захотите разделиться, и кто-нибудь из вас ненароком попадёт в руки стражи. Как потом доказать, что вы с одного корабля?
Замечание было дельным, и мы, поблагодарив чиновника, вышли на улицу. Пенберти бывал в Ромси дважды, поэтому уверенно повёл нас между лабазами и складами.
— Город сам по себе небольшой, — управляющий взялся рассказывать о Ромси, пока мы шли по грязной улице между деревянными сараями, сдаваемыми в аренду местными горожанами купцам, привозящим сюда свои товары. — Не больше трёх тысяч населения. Кто-то работает в порту, но в основном, мужчины заключают договор с местным нобилем и уходят на несколько месяцев в каменоломни. От города лиг тридцать. Видите горы? Там обнаружили залежи мрамора. Вот народ и рванул туда хоть что-то заработать. Есть еще леса, но их запрещают рубить по королевскому указу. Заготавливают древесину в небольших количествах, обрабатывают в Ромси и отправляют в столицу.
Лет триста назад переселенцы с северных провинций Дарсии нашли долину Роканы весьма пригодной для жилья. Здесь росли густые леса, полные разного зверья, в реке водилось неисчислимое количество разнообразной рыбы, не было болотистых мест — постоянного источника лихорадки и дурных болезней
Чтобы оградить себя от нападений диких зверей и горских племен, которые нет-нет да и спускались в долину, новоприбывшие построили деревянный форт, рядом с которым прилепился посёлок. В случае тревоги жители уходили под защиту крепости вместе с домашними животными и скарбом. Дома не жалели. Леса вокруг много, отстроиться можно, а вот загубленную жизнь не вернуть.
Потом на месте форта вырос каменный замок, хозяином которого стал барон Клойд, появившийся откуда-то с западных земель между Осхором и Грёзами (впрочем, в то время это были такие же мелкие деревушки, как и Ромси) с небольшим вооруженным отрядом. Он объявил себя хозяином здешних мест, обещая защищать жителей посёлка, но взамен требовал подчинения и оброка. Не желая терять вольность, люди возмутились и попробовали прогнать пришлых. Всё закончилось короткой, но жестокой сечей, в которой погибло половина мужского населения Ромси. Против хорошо вооружённых наемников устоять было практически невозможно.
Барон Клойд дал присягу тогдашнему королю Дарсии, получив взамен титул наместника Ромси, с правом передачи по наследству, и с тех пор только усиливал своё влияние, ставя на всевозможные важные посты своих родственников. К его чести, город он старался строить и населять его людьми работящими. Постепенно вокруг замка Клойд вырастали каменные кварталы, в которых селились купцы, вельможи, богатые горожане. Наместник издал приказ, что ни один из строящихся домов не может превышать высоту в два этажа. Исключение составляли местный храм и пожарная каланча. Поэтому-то мне было удивительно видеть однообразные здания с аккуратными черепичными крышами в центре города. Как будто строились они по единому лекалу.