Тринадцатого ноября 1984 года советские военные провели масштабные испытания «Периметра». Конструкторское бюро в Ленинграде играло роль командного пункта генерального штаба. На низкочастотный передатчик в Москве был отправлен сигнал; затем он был передан на командную ракету на испытательном полигоне Капустин Яр на берегу Волги, на юге России. Ракета взлетела в сторону озера Балхаш в Казахстане. В течение всего полёта ракета отдавала команду «пуск», и передатчики по всей стране принимали его. В ходе испытания Ярынич следил за поступавшими отчётами; в одних местах сигнал был сильнее, в других — слабее.
Сигнал с командной ракеты в числе прочих получила и межконтинентальная баллистическая ракета, расположенная на полигоне Тюратам, также в Казахстане. Она была готова к запуску, и если бы началась ядерная война, то она взлетела бы из шахты немедленно после получения сигнала. Но во время испытаний советские чиновники задержали запуск, подозревая, что американские спутники следят за каждым их шагом. Немного позднее большая ракета была запущена и полетела на Камчатку, где поразила цель.[287]
Испытания были признаны успешными, и система была поставлена на боевое дежурство в новом, 1985 году.
Глава 7. Снова утро в Америке
Тысяча девятьсот восемьдесят четвёртый год открылся смелыми декларациями Рональда Рейгана о возрождении Америки: страна «возвращается», полная «энергии и оптимизма», сказал он в докладе конгрессу 25 января. Он призвал американский народ «прогнать прочь паникёров и скептиков» и прибавил: «Циники ошибались — Америка никогда не была больным обществом». Опросы показали, что рейтинг Рейгана высок. Несмотря на неудачу переговоров о ядерных вооружениях с Советским Союзом, катастрофу в Ливане и рекордный бюджетный дефицит, страна была настроена бодро. Оптимизм Рейгана стал тонизирующим средством после угнетающих лет Вьетнама, Уотергейта, иранской истории с заложниками и энергетических кризисов 1970-х. Глубокая рецессия вытравила из экономики гиперинфляцию. Начинался рост. Набирала силу американская революция в области высоких технологий. 29 января Рейган публично объявил, что будет переизбираться. Его кампания была построена на воодушевляющих телевизионных роликах, один из которых назывался «Снова утро в Америке». Он открывался видами фермерского дома, за которыми следовали сцены со свадебной вечеринки и кадры, на которых пожилой человек поднимает американский флаг под полными обожания взглядами молодых. Флаг заполнял экран под звуки бравурной музыки, а диктор говорил: «Снова утро в Америке… Под руководством президента Рейгана наша страна стала сильнее, лучше и ещё больше гордится собой. Так кому же захочется вернуться туда, где мы были лишь четыре коротких года назад?»
Пережив несколько месяцев напряжённости предыдущей осенью, в начале 1984 года Рейган снова и снова записывал в своём дневнике, что осознал: советские лидеры, возможно, испытывают настоящий страх перед США, и он жаждал убедить их, что бояться нечего. Он признавал, что его «собственное отношение к Советам менялось».[288] Первого февраля в Белом доме побывал Пика Шпиляк, президент Югославии {Председатель Президиума СФРЮ с 15 мая 1983 года по 15 мая 1984 года. — Прим. пер.}, и Рейган задал ему много вопросов о Советском Союзе.
«Он уверен, что, несмотря на экспансионистскую философию, они чувствуют незащищённость и по-настоящему боятся нас, — записал Рейган в дневнике. — Он также уверен, что если бы мы добились от них хотя бы чуть большей открытости, их лучшие граждане стали бы смелее предлагать изменения в системе. Я планирую этого добиваться».
На похоронах Андропова в Москве Черненко подал сигнал к примирению — во время беседы с вице-президентом Бушем он сказал: «Мы не прирождённые враги». Рейгану ещё только предстояло увидеться с руководителем СССР лицом к лицу, и он задумывался, не стоит ли ему встретиться с Черненко. «У меня есть интуитивное чувство: хотелось бы поговорить с ним о наших проблемах как мужчина с мужчиной и понять, смогу ли я его убедить, что Советы получат материальную выгоду от вступления в семью наций, и т. д.», — записал он 22 февраля.
Когда Сюзанн Мэсси, автор нескольких книг о русской культуре и истории, приехала на встречу с Рейганом 1 марта, после своей поездки в Москву, Рейган выразил восхищение её проницательностью и отметил: «Она укрепила моё чувство, что пришло время мне лично встретиться с Черненко».[289]
На следующий день Рейган провёл встречу с высокопоставленными американскими чиновниками, чтобы запланировать следующие шаги. На этом секретном собрании, не вошедшем в официальный график Рейгана, присутствовали все ведущие члены его кабинета и советники по делам СССР. В начале совещания Рейган объявил, что хочет организовать саммит, чтобы показать Черненко: он не из тех, кто «пожирает собственное потомство». Но дискуссия свернула на другую тему, и никаких решений собравшиеся не приняли.[290] «Я убеждён, что пришло время встретиться с Черненко, например в июле», — записал Рейган тем вечером.[291] 5 марта он встретился с канцлером ФРГ Гельмутом Колем. Рейган вспоминал: «Он подтвердил моё убеждение, что Советами, по крайней мере отчасти, движут чувство незащищённости и подозрения, что мы и наши союзники хотим причинить им зло. Они всё ещё сохраняют противотанковые ловушки и колючую проволоку, показывающие, как близко немцы подобрались к Москве. Он думает, что мне стоит встретиться с Черненко».
Рейган заключил, что ему нужен «более практический» подход к Советскому Союзу. Он написал письмо Черненко на семи страницах. «Я пытался использовать старую актёрскую технику вчувствования: представить мир глазами другого человека и помочь аудитории увидеть его моими глазами, — писал он. — Я сказал, что мне представляется — некоторые люди в Советском Союзе действительно боятся нашей страны».[292] Письмо заканчивалось написанным от руки постскриптумом, где упоминались «советские потери в войнах прошлого». Он добавлял: «Конечно же, эти неописуемые потери, должно быть, влияют на ваше мышление сегодня. Я хотел бы, чтобы вы знали: ни я, ни американский народ не имеем никаких агрессивных намерений по отношению к советскому народу».
Черненко не ответил Рейгану взаимностью и отклонил идею саммита. Весной 1984 года Рейган и Черненко обменялись полудюжиной писем, но безрезультатно. 23 марта, после очередного стратегического совещания по поводу Советского Союза, Рейган заключил: «Я думаю, они ещё какое-то время будут холодны и высокомерны».
В Москве, в штаб-квартире КГБ его председатель Владимир Крючков открыл одно из заседаний словами о том, что РЯН — наблюдение за подготовкой к ядерному нападению — всё ещё важнейший приоритет разведывательной работы за рубежом. Крючков объявил, что риск ядерной войны достиг «опасных пропорций», что Пентагон увлечён «фантастической идеей мирового господства» и что Белый дом занимается «психологической подготовкой населения к ядерной войне». Текст речи Крючкова оказался на столе Гордиевского в Лондоне. Там говорилось, что добыть копию секретных военных планов Соединённых Штатов и НАТО — задача первостепенной важности.[293] Ещё одним важнейшим приоритетом для Гордиевского и лондонской резидентуры был мониторинг полевых испытаний крылатых ракет, размещённых на базе ВВС Великобритании в Гринэм-Коммоне. Но, согласно Гордиевскому, у лондонских агентов не было источников, способных дать такую информацию; вместо этого они просто отправляли в Москву заметки из британской прессы.[294]
В начале 1984 года Рейган подписал приказ о начале исследовательских работ в рамках Стратегической оборонной инициативы.[295] Однако советских руководителей в Кремле по-прежнему тревожила угроза, исходящая от «Першингов-2» и крылатых ракет наземного базирования. «Першинги» были быстрее, но крылатых ракет было больше. НАТО планировало разместить 108 ракет «Першинг-2» в Западной Германии и 464 крылатых ракеты в Бельгии, Британии, Западной Германии, Италии и Нидерландах. Это были модифицированные ракеты «Томагавк» морского базирования, около 6 метров в длину, каждая — с одной ядерной боеголовкой. Они могли лететь со скоростью 880 км в час и поразить цель на расстоянии 2200 км. Крылатые ракеты наземного базирования были чудом техники. Они могли лететь на большой высоте над вражеской территорией и маневрировать на расстоянии до 15 метров над землёй; их направляла к цели сложная, чувствительная к изгибам поверхности и способная обходить радары, система наведения. У Советского Союза не было ничего подобного.[296] {В 1983 и 1984 годах соответственно СССР принял на вооружение ракеты РК-55 «Рельеф» и C-10 «Гранат», обладавшие сходными характеристиками. — Прим. ред.}.
Анатолий Черняев, заместитель заведующего Международным отделом ЦК, 4 июня побывал на лекции замначальника генерального штаба маршала Сергея Ахромеева. «Потрясают, — писал Черняев, — ракеты, которые за сотни, тысячи километров сами находят цель, авианосцы, подводные лодки, танки, способные на всё, крылатые ракеты, которые как в мультфильме, идут по каньону и за 2,5 тысячи километров могут поразить цель диаметром в 10 метров. {Речь шла о показанных на занятии американских фильмах. — Прим. ред.}. Фантастическое достижение современной науки. И, конечно, немыслимые расходы».[297]