ан сказал, что понимает: землетрясение уже близко. Лидеры двух стран сломали лёд.
На последовавшей формальной встрече их окружили советники, и лидеры двух стран принялись обсуждать гонку вооружений. «В обеих странах военные пожирают огромные ресурсы, — заметил Горбачёв. — Главный вопрос заключается в том, как прекратить гонку вооружений и начать разоружение». Рейган вспомнил речь Эйзенхауэра о «мирном атоме», в которой тот предлагал интернационализировать атомные технологии. Соединённые Штаты всегда что-то предлагают, а Советский Союз отвергает, жаловался Рейган. Ранее сверхдержавы достигли договорённости о замедлении роста вооружений, сказал Рейган, а теперь он хотел уменьшить «горы оружия». Затем Рейган принялся описывать свою мечту о «противоракетном щите, который будет уничтожать ракеты до их попадания в цель». Рейган сказал, что называет это не оружием, а системой обороны и что если она окажется работоспособной, то он готов поделиться ею с Советским Союзом. Это был небольшой и заранее спланированный сюрприз, который Рейган решил преподнести Горбачёву. У советского лидера не было времени на ответ до перерыва на обед, но возвращаясь в свою резиденцию, он был подавлен.[459]
«В политическом плане это не просто консерватор, а “динозавр”», — позднее вспоминал Горбачёв свои первые впечатления о Рейгане.[460]
Но президент был бодр: «Наша банда сказала мне, что я отлично справился».[461]
После обеда Горбачёв вернулся во всеоружии; на этот раз он энергично и ярко излагал концепцию «асимметричного ответа» на СОИ. Она вызовет продолжение гонки вооружений в космосе, и не только оборонительной, но и наступательной, сказал он. Учёные говорят, что любой щит можно пробить, заметил он, так зачем тогда его создавать? Он угрожал возмездием: если Рейган будет продолжать, тогда, возможно, никакого сокращения существующих наступательных вооружений не будет. «Советским ответом станет не зеркальное отражение, — говорил Горбачёв, — а более простая и эффективная система… Мы будем наращивать вооружения, чтобы разбить ваш щит вдребезги».
Если в космической обороне будет «семь слоёв», добавил Горбачёв, она потребует автоматизации, то есть важные решения придётся принимать компьютерам. Политические лидеры будут лишь прятаться в бункерах. «Это может запустить неконтролируемый процесс. Вы не продумали это, это будет просто пустая трата денег; при этом и недоверия, и оружия станет больше», — заявил он Рейгану.
Рейган ответил лучшим, на его взгляд, образом, проясняя свои взгляды и свою мечту. В идее взаимного гарантированного уничтожения «есть что-то нецивилизованное». Рейган рассказал Горбачёву историю. Американский посол в ООН повстречался с китайцами. Они спросили его: что если человеку с копьём, способным пронзить всё, что угодно, встретится человек, чей щит отражает любые удары? Посол сказал, что он не в курсе, но знает, что произойдёт, если человек без щита встретит человека, имеющего копье. Никто не хочет оказаться тем человеком без щита, подчёркивал Рейган.
В этот момент Рейган предложил Горбачёву глотнуть свежего воздуха и спуститься к бассейну. Горбачёв «вскочил из кресла», полный желания пройтись, как вспоминал Рейган.[462] Когда они добрались до маленькой комнаты у бассейна, огонь в камине уже горел. Они сидели в креслах, и рядом не было никого, кроме переводчиков.
Рейган достал папку из манильской бумаги и протянул документы Горбачёву. Вот цели переговоров по контролю над вооружениями, сказал Рейган, способные стать планом будущего соглашения. Горбачёв начал читать, и в комнате несколько минут стояла тишина. Вскоре они вернулись к самому сложному вопросу — противоракетной обороне, космическому оружию. Горбачёв хотел знать: почему в списке Рейгана нет ничего об этом? Рейган повторил, что его мечта — это оборонительная система, которая не будет обострять гонку вооружений. Они ходили по кругу — Горбачёв пытался уговорить Рейгана отказаться от мечты, Рейган описывал Горбачёву её преимущества. В заметках переводчиков этот диалог отражён так:
Горбачёв: Если ваша цель — избавиться от ядерного оружия, зачем начинать гонку вооружений в другой сфере?
Рейган: Это не то оружие, которое убивает людей или уничтожает города, это оружие, которое уничтожает ядерные ракеты.
Горбачёв: Давайте запретим исследования, разработки, испытания и размещение космического оружия, а затем сократим наступательные вооружения на 50 %.
Рейган: Почему вы продолжаете говорить о космическое оружии? У нас нет намерений размещать в космосе что-то, что может угрожать людям.
Горбачёв: Защита от ракет какого-то определённого класса, одно дело, но защита от гораздо большего их числа просто не может быть надёжной.
Рейган: Наши люди необыкновенно хотят получить эту защиту. Они смотрят на небо и думают: что произойдёт, если вдруг появятся ракеты и взорвут всю нашу страну?
Горбачёв: Но ракеты пока никуда не летят. Если СОИ действительно будет внедрена, тогда в космосе будут слой за слоем появляться наступательные вооружения, и советские, и американские, и один бог знает, что это будет за оружие. А господь делится информацией редко и избирательно. Пожалуйста, примите сигнал, что мы вам подаём: у нас теперь есть шанс, который нельзя упустить!
Они вернулись в главное здание, ни о чём не договорившись. Но что-то произошло с обоими. Они наконец оценили друг друга. «Он несгибаем, но и я тоже», — записал Рейган в дневнике тем вечером. «Незаметно начал работать “человеческий фактор”, — вспоминал Горбачёв. — Чутьё подсказало обоим не идти на разрыв, продолжить контакт».[463]
По дороге назад Горбачёв вдруг замёрз. Но он сказал Рейгану, что это не последняя их встреча. Рейган предложил: им обоим стоит поехать в гости друг к другу. Горбачёв согласился, даже не дойдя до двери виллы.[464]
На следующий день страсти разгорелись ещё сильнее. Горбачёв сказал, что один советский учёный провёл исследование и выяснил: упорство Рейгана в создании Стратегической оборонной инициативы объясняется возможностью увеличить военные расходы на сумму от 600 миллиардов до 1 триллиона долларов. Рейган сказал, что учёный просто фантазирует. Если оборонительная система может быть разработана, она будет доступна всем. Она положит конец ядерному кошмару народов США, СССР, вообще «всех людей».
Горбачёв начал перебивать Рейгана. Почему Рейган не верит ему, когда он говорит, что Советский Союз никогда не нападёт первым? Прежде чем Рейган успел ответить, Горбачёв повторил вопрос. А затем снова перебил отвечавшего ему Рейгана, чтобы подчеркнуть свою реакцию. Горбачёв усомнился, что Рейган искренне готов поделиться исследованиями, заметив, что Соединённые Штаты не делятся продвинутыми технологиями даже со своими союзниками.
Рейган пытался справиться с этими попытками перебить его и в какой-то момент в раздражении высказал свою потаённую мечту — о том, чтобы ликвидировать всё ядерное оружие. А потом он спросил Горбачёва, верит ли тот в перерождение душ, и предположил, что, возможно, он, Рейган, изобрёл щит в предыдущей жизни.
Во время одного из высказываний Рейгана насчёт кооперации в «звёздных войнах» Горбачёв потерял выдержку. Не обращайтесь с нами как с простаками! Рейган ответил, что не понимает, в чём было неуважение с его стороны. Это же открытая дискуссия.
Вечером Рейган запечатлел настроения того дня в дневнике: «…запахло скандалом. Он был действительно враждебен, а я — чертовски твёрд».
Вечером, после ужина, Рейган с Горбачёвым встретились в кабинете и за кофе обсудили, как представить миру саммит следующим утром. Шульц возмущённо пожаловался Горбачёву — на повышенных тонах, пытаясь найти виноватых, — что советские переговорщики, особенно заместитель министра иностранных дел Георгий Корниенко, тормозят соглашения. Шульц сказал, что если нужно, то переговорщики должны работать всю ночь, чтобы закончить дело.
В этот момент Рейган и Горбачёв, сидевшие рядом на красном шёлковом диване и слушавшие его, решили вмешаться. Рейган сказал, что им нужно взять дискуссию в свои руки и приказать переговорщикам вернуться за стол — разобраться с разногласиями. Горбачёв согласился. На следующее утро 21 ноября, было готово совместное заявление. Когда Рейган и Горбачёв пришли в международный пресс-центр, чтобы зачитать свои заявления, Рейган повернулся к Горбачёву и прошептал: «Клянусь, реакционеры и у вас, и у нас истекают кровью, когда мы пожимаем руки». Горбачёв кивнул.[465]
Главной новостью саммита было то, что Горбачёв н Рейган встретятся снова. Но это была не самая важная новость. Гораздо более существенной была короткая фраза в совместном заявлении: две сверхдержавы согласились с тем, что «ядерная война недопустима, и в ней не может быть победителей».
Эти слова можно списать со счетов как стандартный позитивный лозунг, да и Рейган произносил их раньше.[466] На переговорах в Женеве не было принято решения ни по одной ядерной боеголовке; Рейган нисколько не приблизился к лелеемой мечте о системе противоракетной обороны; Горбачёв также не приблизился к тому, чтобы устранить её. Но объявив открыто, что ядерная война недопустима и в ней не может быть победителей, реформатор из Ставрополя и голливудский мечтатель добились передышки после долгих лет напряжённости и страха. Они отбросили страхи перед ядерной атакой. Они отказались от мысли, что Советский Союз планирует вести ядерную войну и победить в ней. Оба хотели, чтобы в мире было меньше ядерного оружия, и они вместе сделали в Женеве первый шаг по этому пути. Слова имеют силу. Они нашли эти слова. Теперь нужно было переходить к делу.