Она постучала по притолоке, быстро что-то пробормотав. Плюнула через левое плечо, толкнула дверь.
– А чего тогда все говорят? – крикнул Толик. – И Игорька дома заперли.
Мать быстро шагнула обратно.
– Говорят, что кур доя́т. А ты не слушай. Правильно заперли! Сам сиди дома, никакие заговоры не понадобятся. А девчонки эти сами виноваты, нечего на берег шастать. Погода не для прогулок. Переодевайся в сухое и чисть рыбу. Стены родные защищают, чужие языки только удачу уводят.
Дверь хлопнула.
Из всего сказанного Толик понял одно: мать что-то знает, но говорить не будет. И если мать знает, то всё, что рассказывают ребята, правда. Есть в селе легенда, утопленник был на самом деле, и в этой истории есть место его семье. Но можно ли от всего этого избавиться, он так и не узнал.
Толик переоделся, побродил по дому. Потрогал портняжные принадлежности, переставил с места на место коробочки с иголками. Посмотрел в окно. Покрутил в руке телефон. На нём не было ни одного пропущенного звонка. Все затаились. Все были сами по себе.
На кухне он доел блины. Запил холодной водой, делать чай было лень. Зачесался нос. Потянулся. Уронил нож. Вздрогнул. Нож с чёрной ручкой чуть покачивался у его ноги. Медленно поднял мысок, наступил.
Уронить нож – это к гостям. Незваным. Толик усмехнулся. Пнул нож. Он завертелся на полу, тонко звякнуло лезвие.
Показалось, что хлопнула дверь. Толик обернулся. Никто не появился. Может, это не пришли, а ушли?
Чёрт, чёрт, чёрт! Что же это происходит? Это как-то связано с ним, с матерью?
Перед глазами вдруг встала картинка беснующейся Иринки. Страшно-то как. И после всего мать лишь встала и пошла греть баню? У кого бы узнать?
Он стал перебирать имена друзей, закружился. Ритка, Сонька, Колян, Игорёк. Были ещё мелкие, Сереня с компанией. А ещё Наташа! И фотографу Анне кто-то наплёл ерунду про колдуна. Информация. Ему нужна была информация. От незнания в душе рождалась тревога. А если кто-нибудь погибнет? А если… Но это же невозможно. И почему молчит мать?
Шаги. Толик схватил колун. Почему-то представился кто-то ужасный, огромный и лохматый, как стог сена. Как он входит и заполняет собой всё, подавляет, стирает. Из темечка прямо в небо у него торчит та самая жердь, какой сегодня орудовала Маринка. Но это была не просто палка, эта была мировая ось, которую чудище охраняет. Чтобы не покачнули. Чтобы не утащили. А идёт он к Толику. Потому что один лишь Толик может ему помешать. Он спасает. Он тот, кто у воды. И его надо в эту воду утащить…
На пороге стояла мать.
– Ты чего это? Хотя правильно, что с колуном. Пойдём, поможешь.
Толик провёл ладонью по лицу. Тенью, двойным отражением скользнул кто-то узкий и исчез. Вот это он себя накрутил. Вот это дичь. Но как же разрешить эту загадку? Дождаться, когда мать согласится всё рассказать?
Через несколько часов распаренный и исходящий по́том, Толик ел на кухне уху. В комнате возмущённо стрекотала машинка. Нормально поговорить с матерью так и не получилось. Она ещё раз предупредила, что на улицу его больше не пустит, а если он не поймёт слов, то спрячет сапоги и куртку. А как найдёт удочки, то переломает их с большим удовольствием. И никакой отец ему тут защитой не будет. Потом она долго шептала по углам и стучала по дереву.
На чистую голову он вспомнил, кто его посылал поговорить с матерью. Ритка. И Игорёк что-то знал. Надо их поподробней расспросить. Позвонить, потому что оба сидят по домам. Как можно быстрее позвонить. Эту мысль он и заедал сейчас ломтём чёрного хлеба и обжигающей рыбной похлёбкой, сделанной матерью по всем правилам, с угольком.
Приход гостей предупредил грохот на крыльце. Судя по звуку и возмущённым голосам, гости поскользнулись на мокрых досках. Машинка замолчала. Толик кивнул стакану горячего чая. Да, там неудачно затекает, надо на крышу залезть, посмотреть. А заодно под стропила удочки спрятать.
На пороге кухни появилась Наташа, за ней шла Анна. Очки свои она несла в руках, задумчиво изучая дужку.
– О! Толя! Здравствуй! – Наташа подошла к столу и поставила на стол тарелку в полотенце. – А мы тебе рыбник принесли. Спасибо за щуку.
– Хорошо поснимали, – кивнула Анна и водрузила очки на нос. Сидели они криво.
– Что у вас опять на озере произошло? – спросила Наташа. – Мальчишки рассказывали, вы утром с внучкой бабы Светы совершенно мокрые шли.
Она замолчала, изучая висящие вдоль печки подсохшие Толиковы вещи. Ответить Толик не успел, потому что заметил в дверном проёме мать.
– Тётя Люба! – повернулась к ней Наташа. – Здравствуйте! А мы к вам с просьбой.
– Не пущу, – качнула головой мать и переступила порог кухни. – Костюмы подгоню, а смотреть не дам.
Наташа удивилась, что вот так сразу получила отказ, а потом сникла, потерянно глянула на фотографа.
– Очень жаль, – просто сказала Анна. – Получилась бы интересная съёмка. Я хороший фотограф.
– Не получилась бы, – не впадала в политесы мать.
Анна развела руками. Наташа показала на стол.
– Мы вот рыбник сегодня готовили. И сканцы. Спасибо Толе, он рыбы принёс.
Толик потянулся к тарелке. Хоть кто-то его сегодня похвалил.
– Лучше бы не приносил, – резко произнесла мать, и Толик руку убрал. – Хватит его на озеро гонять. Пускай дома сидит.
– А что на озере? – спросила Анна как бы между делом, потому что опять сняла и принялась рассматривать очки. – Говорят, ребята местные легенды изучают. Решили проверить, есть ли сказочный утопленник. Это правда, что его раз в году можно увидеть?
– Неправда. – Мать взяла тарелку и вернула Наташе. – Это забери, не голодаем.
Наташа ещё больше растерялась и от растерянности всё никак не могла поднять руки, чтобы взять тарелку. Мать ткнула её тарелкой ещё раз и произнесла:
– Не ищут они никакого утопленника. К празднику готовятся. Выход Нептуна репетируют.
– Как интересно! – заулыбалась Анна, ногтем подкручивая винтик на дужке. – Вот это я кадры сделаю! А им не холодно?
Толик почувствовал, что у него открылся рот. Наташа тоже изобразила лицом удивление, но мать была непробиваема.
– Они привычные. Уходите, – мать снова ткнула Наташу тарелкой.
Наташа очнулась, перехватила тарелку, рассеянно поправила полотенце.
– Но вы же придёте на праздник? – спросила она, глядя почему-то на Толика.
– А он будет? – мать одёрнула футболку и обернулась к окну. На улице стояла бесконечная серость.
– Конечно! – радостно сообщила Анна. – Завтра уже хорошую погоду обещают.
– Да, и мы хотели репетицию провести, чтобы в воскресенье тогда уже…
– Вот и идите до воскресенья. – Мама махнула рукой, показывая, что гости задержались. Наташа сделала пару неуверенных шагов к двери.
– А вы знаете… – начала она.
– Не знаю и знать не хочу, – перебила её мать. – За костюмами завтра приходи. Или сын принесёт. – Мать быстро глянула на Толика, он заметил, что всё ещё держит в кулаке хлеб, и опустил руку. – Нет, сама приходи. Или пришли кого. Я их за ночь сделаю.
– А для съёмки?.. – предприняла ещё одну попытку Наташа.
– Я сниматься не буду и сына не пущу, – отрезала мать.
– Что? – приподнялся Толик. Это уже был явный перебор. Ладно к новеньким не подходить, на озере не появляться. Но съёмки-то! Там все будут!
– Очень жаль, – вдруг звонко произнесла Анна. Она вновь была в очках и смотрела на всех добродушно. – У вас тут очень интересные места. Красивые. И люди очень красивые. А история про утопленника меня заинтересовала. Это правда, что женщина, которая всё это затеяла, ещё жива? И что есть колдун, который и после смерти удерживает равновесие сил?
Повисла пауза. В фильмах про супергероев в такие моменты главные персонажи понимают, что миссия провалена, выхватывают пистолеты и начинают палить во все стороны. Мамин взгляд приблизительно таким и был – пробивающим. Оставив от гостей пепел, она развернулась и ушла в комнату. Зашуршала ткань. С тяжёлым стуком упали ножницы.
Наташа качнула тарелкой. Толик развёл руками.
– А что?.. – начала Анна, но Наташа повлекла её к выходу.
– Мы в основном зашли спасибо сказать, – пробормотала она, толкая дверь плечом. – У вас на крыльце скользко.
– Там лампочка есть, – грустно отозвался Толик. Мать, конечно, отойдёт. И все ограничения – это на время. Но почему сейчас? Откуда выплыл колдун? И что за равновесие сил?
Толик пошёл в сени, повернул выключатель, выглянул. Лампочка горела, с крыши текло, доски блестели намокшей чернотой гнили.
– Ты что-нибудь знаешь? – быстро спросила Наташа, когда они все оказались на улице.
– О чём? – Толик прямо физически почувствовал на своём загривке тяжёлую ладонь матери. В сердцах она могла приложить очень больно.
– Ну вот что говорят по селу?
В свете тусклой засиженной мухами лампочки Наташин взгляд казался демоническим. Анна продолжала улыбаться.
– А что говорят по селу? – Голос Толика дрогнул.
– Ну, про всё это?
Наташа обвела тарелкой крыльцо. Толик посмотрел на мокрое пятно на досках пола.
– Что это не просто так, – делала осторожные заходы Наташа. – Что бабе Свете аукнулась какая-то старая история и что твоя мама…
Шарахнули, распахиваясь, створки окна в комнате.
– Быстро пошёл в избу! – крикнула мать.
Толик отступил к двери. Ему очень хотелось услышать окончание истории.
– А что мама? – прошептал он.
– Ну что она тоже…
– Быстро! – раздалось из окна.
– Ты у неё спроси, – шепнула Наташа и сбежала с крыльца.
В глазах Анны плескался восторг, её всё это развлекало.
– А колдун? – крикнул Толик, но Наташа не ответила.
Толик ввалился в сени, громко, чтобы слышала мать, захлопнул дверь. Постоял, прислушиваясь, как гости уходят, едва слышно что-то обсуждая. И ему жгуче, до головокружения захотелось пробежать по улицам, узнать новости. А главное, действительно понять, что же это происходит.
Он вернулся на кухню. Мать вновь стояла на пороге комнаты.