Такой вывод мы с Фламелем сделали после того, как он весь покрылся копотью, а я лишилась нескольких волос, которые алхимик с маниакальным любопытством вырвал из моей головы для своих экспериментов, разве что, как Хоттабыч, «трах-тибидох» не произносил. Вся надежда теперь была на Базиля. Может, ему удастся что-то предпринять. Правда, в алхимии оборотень был туп, как валенок, но зато креативности ему было не занимать. По поводу вызволения приносящего победу коня я всё рассказала Шарману, надеясь, что он как-то вплетёт это в план грядущего мятежа.
– А чего нам бояться огласки? – пробасил в ответ хозяин таверны. – Пусть это будет сигналом к началу восстания!
Фламель радостно закивал, потряхивая немного опалённой во время опытов бородёнкой:
– Грандиозно! Сколько жителей присоединится к нам?
– На этот раз сторонников много! – похвалился Шарман. – Но пока рано нам поднимать мятеж. Без помощи некроманта всё коту под хвост (я не имею в виду нашего оборотня). Эжени ещё не освоила премудрости этого искусства, да и сведений мало. То, что удаётся выудить Базилю из Клодины де Нозиф – капля в Сене!
– Так он агент, как Штирлиц?! – вырвалось у меня.
Мне всё время казалось, что Базиль – просто повеса, который не интересуется ничем, кроме вина, валерьянки и женщин. Сейчас я стыдилась этих мыслей.
– Благодаря ему мы знаем, чем можно нейтрализовать силу некромантов! – сказал Шарман. – В Париже есть место, которое частично отражает удары их оружия и поглощает энергию – костяные катакомбы. Мы планируем заманить их туда, а в это время обезвредить кромешников и бирчих и захватить город.
– Удастся ли заманить всех? – забеспокоился Фламель. – Некромантов не так-то просто обвести вокруг пальца. Хотя они и враждуют между собой, но далеко не глупы. И что делать с Великим Окочуром? Чем будем сдерживать его?
– Окочур – это самая главная проблема, – кивнул Шарман. – О нём у нас совсем нет данных, и подобраться к нему невозможно. Вот если бы ты, Эжени, как-то побудила к откровенности Люрора де Куку, который так жаждет свиданий с тобой.
– Я…не знаю… – пробормотала я, представив себя в роли разведчицы. – Мата Хари из меня точно не выйдет. И вряд ли я смогу переиграть Люрора де Куку. Я его боюсь!
– Ну-ну! Может, переигрывать и не придётся, – резонно заметил Шарман. – Судя по всему, ты – единственное его слабое место. Носится с тобой, как с писаной торбой. Неспроста это!
Я вздохнула, не зная, что ответить. Возможно, Шарман был прав и попробовать стоило, но мне вовсе не хотелось быть в роли Базиля в этой ситуации. Мурный Лохмач вернулся на третий день. Я услышала его голос и собиралась войти в комнату, которую он делил с Карломаном, но остановилась у дверей, осторожно заглядывая внутрь, потому что момент для входа был неподходящий.
– Это такая женщина! Мау-у-у! Ураган! – мурлыкал Базиль, имея в виду Клодину де Нозиф, и добавил к этому несколько подробностей, заставивших меня густо покраснеть.
– И тут она, наконец, уснула, а я вылез через окно и был таков! – продолжил Базиль после этого. – Ну, а у тебя как дела, Высочество? А, впрочем, вижу, что ты в ударе! Вон как глаза горят!
Вид у оборотня был немного усталый, но, как всегда, бравый.
– Я влюблён, Базиль! – сказал Карломан в ответ. – Безумно влюблён!
– Ну, хорошо, хоть не безответно! – осклабился оборотень.
– Я просто обязан бросить к её ногам этот мир! – продолжал Карломан.
– Подозреваю, что женщинам нужно совсем не это! – усомнился Базиль. – Но теперь понятно, откуда произошла дикая идея по растворению бронзы и вызволению из статуи зачарованного скакуна.
– Я мог бы повести армию в бой! И на этот раз я бы выиграл! – воскликнул Его Высочество, положив руку на эфес меча.
Чуть позже я постучала в дверь и вошла.
– Порядок! – хитро подмигивая, объявил мне Мурный Лохмач. – Мне удалось подпортить сигнал на карте поиска. Я подкинул в бутыль с эликсиром чей-то перстень – наверное, из трофеев, которые Клодина собирает с тех, с кем проводит дознание. Похоже, дорогая вещица была, он сделан в форме переплетения двух цветков – увядшего и расцветающего. В общем, когда перстень растворился в эликсире, указатель стал показывать не пойми куда! Вот смеху будет, когда Клодина найдёт не тебя, а хозяина этой безделушки!
– А как же Калиостро? Ведь ты подставил его, а он спас нас с Карломаном! – спросила я.
– И при этом подставил меня! – заметил Базиль. – Так что мы квиты. Он выкрутится! Калиостро всегда выходит сухим из воды. Алхимиков такого уровня мало, его не тронут.
– А зачем ей искать меня? – спросила я, вспомнив выражение лица Клодины де Нозиф, когда та упражнялась с веером.
– Ну, точно сказать не могу, я ведь, как ты понимаешь, был приглашён ею отнюдь не для доверительных бесед на отвлечённые темы, – нагло усмехнулся Базиль. – По-моему, она всеми силами старается утопить своего бывшего в глазах Великого Окочура, а, может, силу его хотела из тебя извлечь и себе присвоить.
В моих мыслях отчётливо вспыхнул образ Люрора де Куку. Срок свидания с моим черногубым родственником приближался с неумолимостью гильотины. Тем не менее, утро рокового дня было посвящено изучению конной группы на въезде на Елисейские поля. Мы с Карломаном пытались понять, в какой же конкретно скульптуре заточён его боевой конь. Взгляд в лорнет показал, что в каждой бронзовой темнице есть свой заключённый, но какой из них принадлежал когда-то Его Высочеству и приносил победу? Поди разбери, если все конские скелеты были, как говорится, на одну кость!
– А давайте растворим каждую скульптуру, и у нас будет целый табун! – предложил Базиль, увязавшийся за мной и Карломаном, как хвост.
А принц подходил к каждому постаменту и, положив руку на бронзу, пытался почувствовать, кто спрятан внутри, но это не помогало.
– Ладно! – сказал Базиль, подходя к нему и тоже возложив лапу на постамент. – Есть одно средство.
– Какое?! – спросил принц.
– Заклинательные порошки! – важно заявил Базиль. – Я тут немного порылся у Калиостро, пока не пришли кромешники, и кое-что позаимствовал для пользы дела.
– Я не хотел, оно как-то само-собой получилось! От волнения! – с самым честным видом оправдывался оборотень.
Он вручил Карломану небольшой свиток, где была изложена краткая инструкция, в соответствии с которой надо было громко зачитать нижеследующее воззвание, и тогда, дескать искомый предмет сам откликнется на зов. Заклинательными порошками это называлось потому, что стихи заклинания были изложены усечённым четырехстопным ямбом, имевшим в узких литературных кругах широких масс название «порошок». Карломан долго отказывался читать, ссылаясь на бесшабашную несерьёзность содержания, но позже решил, что, как говорится, «а пуркуа бы и не па?», и всё-таки согласился. Тогда над Елисейскими полями прозвучали следующие слова:
«Сегодня перед всем народом,
Созрев для славы на корню,
Я пропою лихую оду
Коню…
Тощей слона он, толще серны,
Впечатал в жизнь мою следы,
Зовётся очень характерно –
Тыг-дым…»
– Базиль, но это же неправда! Такое ужасное имя не достойно боевого коня! Моего звали совсем иначе! – возмутился Карломан, укоризненно взглянув на оборотня.
– Читай, читай! – смеясь, ответил Базиль. – Из заклинания слова не выкинешь!
И Карломан продолжал:
«Одно из главных увлечений
Его, и я совсем не вру,
Искать различных приключений
На круп…
В бою, на отдыхе, не скрою,
В галоп мы разом с куражу,
И громче, чем он сам, порою
Я ржу…»
На последнем порошке одна из скульптур издала радостное ржание, изачарованный конь был найден.Времени до назначенного свидания осталось совсем мало. Я обещала прийти одна и собиралась сдержать обещание. Карломан и Базиль проводили меня до поворота на Улицу Плохих Мальчиков, где оборотень, догадавшись, что мы хотим остаться наедине, отошёл к витрине соседней бакалейной лавки, сделав вид, что интересуется овощами как первый в мире кот-вегетарианец.
– Я чувствую, будто что-то должно случиться! – сказал Карломан, не сводя с меня влюблённых глаз. – Тебе не нужно идти к нему! Мы что-нибудь придумаем и без его участия, Эжени!
– Нельзя всё время прятаться, нужно посмотреть страху в глаза, даже если это будут глаза самого опасного врага! Мне самой нужно понять, что делать дальше, разобраться в ситуации. Я хочу осознать свою роль в истории, которая творится на моих глазах, – возразила я.
– Я буду ждать тебя здесь, – сказал Карломан и крепко обнял меня.
А я больше не стеснялась прохожих, которые глазели на целующуюся парочку и улыбались.
На улицу Плохих Мальчиков я и Люрор де Куку явились одновременно, минута в минуту, демонстрируя точность, достойную королей. На этот раз его сюртук был из роскошного тёмно-фиолетового бархата, а шея утопала в элегантном чёрном жабо с брошью в виде переплетения расцветающего и увядшего цветков. Эта брошь что-то неуловимо напоминала мне, но от волнения я никак не могла понять, что именно.
Некромант улыбался мне тонкой улыбкой блестящего аристократа, которая в сочетании с пристальным взглядом поверх разноцветного пенсне производила гнетущее впечатление, и я тоже решила улыбнуться ему в ответ, чтобы скрыть охватившее меня волнение. Крокодила не было, а череп на трости Люрора де Куку тихо напевал что-то романтичное на французском, из чего я смогла разобрать только слово «тонтасьён» – «искушение».
– Даже смерть расцветает рядом с вами, ма флёр! – сказал он, приблизившись ко мне.
– Аве, Цезарь! – пробормотала я в ответ, почему-то крутившееся у меня в голове давнее приветствие гладиаторов, которое они выкрикивали перед боем, чем вызвала лёгкую усмешку на чёрных губах некроманта.
Люрор де Куку неожиданно сделал такой жест, будто хотел подцепить что-то с поверхности мостовой с помощью трости. Получилось это подчёркнуто элегантно и произвело такой эффект, что я вскрикнула от неожиданности. Дело в том, что в результате он словно приподнял мостовую за край, открыв тёмный и страшный проход в неизвестность.