– Конечно! – сказал Люрор де Куку. – Дела – прежде всего. Вы помните тот разговор накануне войны, который вы прервали, так и не дослушав мои доводы, Ваше Высочество?
– Не думал, что у нас будет вечер воспоминаний! – заметил Карломан.
– Я понимаю, что это не самые приятные для вас воспоминания, принц. Не скрою, для меня тоже! Но в то время вы отказались последовать моему совету, и видите, к чему это привело? – спросил Люрор де Куку, отчего Карломан возмущённо сверкнул глазами. – В то время Ле Гран Фушюз был уязвим, и если бы вы согласились выступить вместе со мной против него или хотя бы не мешали мне, то всего того, что мы наблюдаем в потустороннем мире теперь, можно было бы избежать, – продолжал Люрор де Куку.
Карломан помрачнел и опустил голову.
– Вы победоносный воин. Это ваше предназначение от рождения, так же, как моё – дарить и отнимать жизнь, – добавил Люрор де Куку. – Вы обречены на победы во всём, будь то война, игра в кости или любовь женщины. И то, что вы не сделали тогда из-за ничтожных расхождений во взглядах со мной…
– Ничтожных расхождений?! – воскликнул Карломан, сделав ударение на первом слове. – Я никогда не встану под ваши знамёна, потому что вы использовали свою силу во зло, вы – убийца и стяжатель!
– Хорошо, немного уточним формулировку, – спокойно улыбнулся Люрор де Куку, пропустив мимо ушей оскорбления. – Суть не в ней, а в том, что у вас есть шанс совершить сейчас то, что не было сделано тогда из-за существенных расхождений во взглядах со мной, ради вашей любви.
Карломан взглянул на него так, будто собирался прожечь взглядом.
– И тогда вы отпустите Эжени?! – дрогнувшим голосом спросил он.
– Я её не держу! – холодно и насмешливо сказал Люрор де Куку. – Она живёт в моём доме по своей воле, и ей здесь ничего не угрожает, потому что она – моё продолжение, в котором бушует моя сила и играет моя кровь! Кстати, вот ваша Охранная Грамота.
Люрор де Куку подошёл к принцу и осторожно надел ему на шею кулон с Охранной Грамотой, несказанно удивив этим Карломана, который сперва хотел сорвать и выбросить подарок некроманта, но Люрор де Куку удержал его руку и назидательно проговорил:
– Эжени сама вписала сюда ваше имя. На вашем месте я не стал бы её огорчать! Теперь вы можете спокойно передвигаться по Парижу, не опасаясь кромешников или бирчих, хотя от встреч с другими некромантами я бы всё-таки вас предостерёг, – добавил он, когда принц взял себя в руки. – Я даю вам время, чтобы подумать и обсудить моё предложение с теми, кого вы считаете своими друзьями. Дадите мне ответ через три дня.
Я слушала, не веря своим ушам! Из всей этой эффектной речи некроманта получалось, что мы с ним выступаем как единое целое – продолжения друг друга. Это же додуматься надо! Наверное, такие заявления причиняли страдания Карломану, но у меня был шанс всё исправить при личной беседе с ним. Самый же главный вопрос заключался не в этом. Это что же, Люрор де Куку сам готов выступить вместе с мятежниками против Великого Окочура?! Для чего ему это? Я, конечно, понимала, что и в обычном мире многие революционеры были из дворян и даже из высшей родовой знати, взять хотя бы декабристов, но всё это как-то совсем не вязалось с образом первого советника Хозяина потустороннего Парижа. Или некромант специально заманивает нас в ловушку, чтобы выслужиться перед Окочуром?
– Я хочу видеть Эжени! – потребовал Карломан, по выражению лица которого можно было понять, что он обуреваем теми же сомнениями, что и я.
– Конечно! – спокойно сказал Люрор де Куку, внимательно взглянув на Его Высочество. – Она выйдет к вам, если вы наберётесь терпения и немного подождёте.
Он отдал лакею приказ проводить принца в зал для приёмов, а я уже думала о том, как мне покинуть своё укрытие, не привлекая внимание некроманта, и встретиться с Карломаном. Стоило мне немного отвлечься от своих наблюдений, как выход из пространственного тоннеля захлопнулся у меня перед носом, оставив меня в кромешной тьме. Я попыталась найти путь обратно, но то ли от волнения, то ли от отсутствия умений никак не могла это сделать. Мрак вокруг казался абсолютным и нескончаемым. Он надвигался, окружал, проникая в глаза, в поры кожи, в дыхательные пути, лишив меня возможности видеть и трезво оценивать ситуацию. Не знаю, как в таких случаях действовали другие некроманты (ведь им когда-то тоже приходилось встретиться с кромешностью один на один в первый раз), а я собиралась отчаянно возопить о помощи, но это вместо меня неожиданно сделал кто-то другой.
– Сами мы не местные! – заунывно подал голос некто невдалеке от меня. – Морды у нас честные!
– Поможите! Положенье очень мракобесное! – поддержал это завывание невидимый коллега.
Услышав это, я невольно рассмеялась: уж очень всё было схоже с моими мыслями! То ли от того, что страх прошёл, то ли из-за того, что глаза привыкли к темноте, ко мне вернулось зрение. Мрак перестал казаться абсолютным, и я заметила, что шагах в десяти от меня, слегка подрагивая от пристального взгляда, расположились две тени немыслимых очертаний. Что-то подобное получалось, когда я в детстве устраивала театр теней, выстраивая разные забавные фигуры из сложенных рук. Кстати, эти завывающие обитатели тёмного тоннеля, выглядели точь-в-точь, как те мелкие, толстенькие и лохматые тени, котрые я видела в кабинете ректора. Вот так совпадение! И, между прочим, «морды» у теней, и правда, были какие-то очень уж честные.
– Привет! Люблю, когда всё по-честному! Давайте знакомиться! – предложила я, подходя чуть ближе.
– А чего ж не познакомиться, если некромант хороший! – бойко сказал первый из них, смешно разевая рот, в котором отчётливо виднелись два зуба, а остальные почему-то отсутствовали. – Темнотюги мы, мадемуазель! Обычные темнотюги!
– Обскуранты, если по-научному! – робко добавил его коллега.
– Очень приятно! – сказала я, подивившись таким забавным названиям. – А откуда вы знаете, что я некромант?
– Так ведь в этих местах можно встретить только два вида прохожих: темнотюг да некромантов. Чужие здесь не ходят! – резонно заметил мой собеседник.
– Верно, – задумчиво сказала я.
Во время разговора меня будоражил только один вопрос: если существа, именовавшие себя темнотюгами или обскурантами, действительно были тенями, то кто мог отбрасывать такие тени? Кто создавал для меня этот театр? Ведь в театре теней из моего детства тени создавались из движений рук, а сейчас они были почти с меня ростом. Каков же размер создающего этот театр? Что за теневая структура такая?
– А вы, случайно, не знаете, как отсюда выйти? – спросила я, с надеждой взглянув на темнотюг.
– Так для этого и ждём тебя, чтобы путь указать! Нельзя допустить, чтобы приглашённая из мира живых здесь заблудилась! – сказали они.
– А для чего меня пригласили и кто? – решила уточнить я, пока выдалась такая возможность.
– Порядок навести надо. Ты ж у нас очень порядочная, не то что здешние некроманты, вот тебя и пригласили, – сказали темнюги и мгновенно трансформировались в большой знак указующего перста. –Во-о-о-он туда идти надо!
Я посмотрела в направлении, которое он указывал, и увидела небольшую щель. Сквозь неё сочился свет, но броситься к выходу со всех ног мне не дал всё тот же заунывный голос, затянувший под сурдинку:
– Мы ребята-обскуранты, сверьте, граждане, куранты!
– Позвольте узнать, сколько на ваших, некромантских, натикало? – робко осведомился его подкованный в науке коллега.
– Да у меня и часов-то нет! – улыбнулась я. – Счастливые часов не наблюдают!
– Как это нет?! – возмущённо спросили оба голоса. – Нечестненько!
Я посмотрела на левое запястье и вдруг увидела часы! Это был женский вариант часов Люрора де Куку с тремя циферблатами. Часики на изысканном золотом браслете произвели на меня такое впечатление, что я от удивления вытаращила глаза.
– Но как же?.. – начала я через несколько мгновений, однако темнотюг уже и след простыл.
Спектакль был окончен, а я так и не поняла, кто его создавал для меня. Но если часы некроманты получали как символ их предназначения из рук самой Противоположности Жизни, как говорил мне Люрор де Куку, то… То что? Неужели это Она пригласила меня сюда?! Не это ли нашёптывали темнотюги ректору, побудив его заставить меня участвовать в программе студенчекого обмена? Это объясняло абсурдность его требований и нервное состояние, да тут любой бы занервничал!
А, впрочем, какая разница? Ведь меня ждал мой принц! Я бросилась к свету и через несколько шагов уже ворвалась в свою комнату. Я успела только сунуть гримуар под подушку, как ко мне вошли горничные, дабы нарядить меня для встречи с Его Высочеством.
К Карломану я вышла в умопомрачительном платье благородного винного цвета, украшенном драпировками и чёрными кружевами. Корсет был ещё более узким, чем у наряда для ужина. Но самое главное заключалось не в корсете, а в довольно длинном шлейфе, несколько замедлявшем скорость моих передвижений, и шикарном декольте, из-за которого я боялась наклоняться и лишний раз глубоко вздохнуть.
Заметив меня на другом конце зала приёмов, принц вскочил со стула, да так и застыл, поражённый увиденным. Его взгляд отражал бурю чувств. Здесь было и восхищение, и любовь, и радость, и какая-то пронзительная боль. Я слегка приподняла подол, подобрала шлейф и, плюнув на все требования этикета, побежала навстречу. Мне было не до чинного шествия. Вряд ли мой порыв выглядел красиво с точки зрения Люрора де Куку, который (я была уверена) наблюдал за нами через множество зеркал, украшавших стены, но в этот миг мне было безразлично, что думает обо мне старый некромант. Карломан тоже сорвался с места и побежал ко мне, и мы встретились в центре зала, не решаясь обняться или пылко признаться друг другу в любви, хотя всё и так было ясно без слов.
– Ты стала такой… – Принц замолчал, восхищённо, страстно и вместе с тем как-то печально взглянув на меня.
Его простой наряд абсолютно не вписывался в окружавшее нас великолепие, и Карломан не мог не замечать этого. И дело, конечно, было не в одежде. Организовав эту встречу, Люрор де Куку, может быть, сам не желая того или намеренно очень ярко подчеркнул разницу между мною и моим избранником – некромантом и обычным человеком, зависящим от воли тёмного мага.