– Ничего не изменилось! – быстро сказала я, пытаясь успокоить Карломана. – Суть прежняя! Одежда ничего не значит! И вообще, всё не важно, кроме нас!
– Ты действительно живёшь здесь по своей воле и вписала моё имя в Охранную Грамоту? – спросил принц, прижимая мою руку к своей груди.
Взгляд у него был такой, словно он умолял меня ответить: «нет», чтобы развеять все подозрения и домыслы, которые поселились в его голове после разговора с некромантом.
– Конечно! – сказала я, с опозданием заметив, что говорю так же, как Люрор де Куку, но Карломан очень остро ощутил это. – Так было нужно! Иначе тебя могли бы уничтожить, как несанкционированно воскрешённого.
– Что он потребовал от тебя взамен? Твой жених…– спросил принц, и на мгновение его глаза стали особенно тёмными от ревности.
– Он ничего не потребовал от меня! – сказала я и поднялась на носки, чтобы прошептать ему на ухо: – Разве ты не понял, что и я, и ты нужны ему целыми и невредимыми?! А жених он фиктивный, я же тебе пояснила в записке!
Я немного отстранилась и посмотрела в чёрные глаза принца, в которых доверие боролось с призраками ревности. Карломан поцеловал мою руку, затянутую в полупрозрачную перчатку, не смея сделать большего. После этого наш разговор перешёл в формат едва слышного заговорщического шёпота. Я рассказала о реактивах и о том, как пыталась достать гримуар, а Карломан слушал и улыбался какой-то очень грустной и трогательной улыбкой, словно наше свидание было последним в его жизни. Наговорившись, таким образом, вдоволь, мы расстались, и из этого расставания Люрор де Куку тоже создал действо, достойное сцены лучшего театра на земле, потому что провожать принца мы вышли рука об руку – я и мой фиктивно-эффективный жених.
– Двери этого дома всегда открыты для вас, Ваше Высочество! – сказал Люрор де Куку, изобразив любезную улыбку на чёрных губах. – Мы будем рады новой встрече!
Карломан холодно кивнул ему в ответ, бросил на меня влюблённый и встревоженныйвзгляд и, развернувшись на каблуках, пошёл прочь.
– Нам тоже пора, ма флёр! – сказал некромант, когда принц пропал из виду, и ударил тростью о ступени лестницы, на которых мы стояли.
Повинуясь его воле, тотчас же к дому с шумом подъехал чёрный экипаж.
– Мы куда-то направляемся этим вечером?! – удивилась я.
Мне-то казалось, что мои треволнения закончились и я смогу тихо дождаться Базиля (так мы договорились с Карломаном), чтобы спустить ему из окна моей спальни украденные реактивы, а потом спокойно почитать гримуар, но у моего жениха, похоже, были другие планы.
– Вы любите театр? – вопросом на вопрос ответил Люрор де Куку.
– Не то слово! – пожала плечами я, вспомнив недавнее теневое представление в пространственном тоннеле с участием темнотюг и их неведомого хозяина, одарившего меня часами некроманта.
Неужели меня ожидает продолжение потустороннего театрального сезона?! Просто культурный шок какой-то!
– Собирается весь цвет местного мертвенно увядающего высшего общества, – продолжал мой жених. – Удобный случай, чтобы изучить наших общих врагов, встретившись с ними лицом к лицу в бессмертной обители муз!
Была уже ночь, когда мы рука об руку вошли под своды знаменитого «Гранд-опера». Это место, увенчанное мировой славой и овеянное мрачными легендами, давно вошло в список самых мистических в Париже. В потустороннем мире эти характеристики только усилились, поэтому каждый шаг по грандиозным мраморным парадным лестницам самого значимого прибежища муз приводил меня в трепет.
Я была будто ослеплена сиянием огромных люстр, поражена величественностью колонн, заинтригована загадочностью высоченных расписных потолков, очарована простором и пышностью. На нас были направлены все взгляды. Таращились призраки и мелкая городская знать, пришедшие в качестве зрителей, глазели скульптуры и другие элементы декора, а купидоны, украшавшие своды, от любопытства даже свешивались с потолка своеобразными гирляндами, держа друг друга за пухлые лодыжки и шелестя крыльями. Всё бы ничего, но эти кудрявые шалуны постоянно целились в нас из своих маленьких потешных луков и громко шептались.
– Не стреляй! Это же Люрор де Куку со своей невестой! – говорил тот, что держал самого нижнего. – Потом проблем не оберёшься! Мало того, что про жениха говорят: «Очень одиозная фигура», так ещё и у избранницы его прозвание «Мёртвые Уши», вот она тебе по ушам-то и навешает!
– Фигура вполне себе подходящая – крупная: промахнуться трудно. Так что, не сбивай прицел! – ворчал самый дерзкий из негодников.
– Чует моё сердце, что это плохо кончится! – причитал его собрат.
– Да брось от страха крыльями трещать! Наконечники тупые, так что покалечить никого не удастся, даже если сильно захотеть, зато потом всем будет, что вспомнить!
– Надеюсь, что стрелы хоть не отравлены? – пролепетал первый купидон и услышал в ответ шедевральное:
– Эх! Твоя правда! Надо было сперва обмакнуть их в слюну Клодины де Нозиф!
Я вопросительно посмотрела на Люрора де Куку, но мой жених никак не отреагировал на выходки купидонов, невозмутимо и холодно глядя перед собой, словно дав мне понять, что щекастые шалуны – не самая главная угроза, и был прав. Особенной популярностью наша смертоносная чета пользовалась, конечно, у шайки местных некромантов, которые присутствовали в полном составе в количестве восемнадцати штук, шелестя веерами, постукивая тростями и слегка отсвечивая разноцветными стёклами лорнетов и пенсне.
Как все актрисы (пусть даже самого заштатного театра), я очень любила, когда взгляды зрителей направлены на меня, но на этот раз ощущение было абсолютно противоположным. От этих взглядов хотелось скрыться, но я не могла себе позволить такое малодушие. Если я собиралась совершить революцию в этом мире, то должна знать врагов в лицо! Да и какой же артист станет прерывать демонстрацию своего нового образа?!
– Пока вы со мной, вас никто не тронет! – тихо сказал Люрор де Куку, одарив своих коллег ослепительной улыбкой, и я тоже выдала одну из самых своих очаровательных улыбок, эффектно раскрывая веер.
Это делалось мною вовсе не для угрозы, а просто для того, чтобы прикрыть смущавшее меня глубокое декольте. Публика разделилась во мнениях по поводу моего поступка: среди некромантов-мужчин в ответ раздался одобрительный шёпот, прекрасная же половина заправил потустороннего Парижа восприняла мой жест скорее как вызов. Поганец-купидон всё-таки выстрелил.
Я увидела, что его стрела летит прямо мне в лоб, и непроизвольно отразила её ударом веера, применив тот самый приём, когда нападение экранируется взмахом раскрытого полотна. Стрела, изменив направление, совершила неконтролируемый полёт прямо в гущу некромантов, бросившихся врассыпную, и сбила чёрную шляпку с головы Клодины де Нозиф, отчего этот элегантный головной убор отлетел к стене вместе с париком, оставив Ядовитую Хромышку абсолютно лысой.
– Прекрасный удар! – мрачно констатировал Люрор де Куку, сдерживая довольную улыбку.
– Я не хотела! Это случайность! – прошептала я.
– Это ваш стиль, ма флёр, – заметил Люрор де Куку. – Вы ничего не делаете специально и при этом умудряетесь достичь нужного результата.
– Может быть, надо извиниться? Я же поставила её в глупое положение! – переживала я, пока Клодина де Нозиф, как ни в чём не бывало, приладив парик и шляпку обратно, разгоняла разлетавшихся в разные стороны купидонов ударами своего веера.
– Это здесь не принято! – холодно сказал Люрор де Куку. – И потом ничего нового вы не открыли. Её волосы были выжжены Великим Окочуром в наказание за дерзость века два назад.
Я посмотрела на Клодину с некоторой жалостью, но от мыслей о ней меня отвлекло явление парадно одетого призрака, чьё лицо было скрыто полумаской.
– Приветствую вас, месье Куку, и вас, мадемуазель Орей Морт! – учтиво произнёс он, низко кланяясь и снимая маску в знак уважения.
Мне очень захотелось узнать, что же он скрывает, но под ней оказалась вторая, третья, четвёртая, тысячная, словно он весь состоял из одних только масок, призрачным веером рассыпавшихся перед нами.
– Знаменитый Призрак Оперы, а ныне – владелец этого благословенного места! – представил его мне Люрор де Куку. – От неразделённой любви сам замуровал себя в стене. Была такая романтическая и печальная история, а позже я вернул ему возможность существовать, и теперь он мой должник.
– Месье Куку, я, как обычно, подготовил для вас мою самую безопасную ложу номер пять, – сказал призрак, а потом добавил шёпотом, в котором слышался благоговейный ужас: – но Ле Гран Фушюз только что просил передать, что приглашает вас и вашу невесту к себе!
Это был неожиданный поворот событий, который, судя по дьявольской улыбке моего жениха, был ему на руку.
– Что мне делать?! – испуганно спросила я, пока мы шли за Призраком Оперы к главной ложе, где нас ожидал Великий Окочур.
Ноги у меня были ватными от волнения, а щёки предательски заливала краска смущения.
– Просто будьте собой, ма флёр! – мягко сказал Люрор де Куку, лукаво взглянув на меня, а потом добавил, видимо, оценив мой внешний вид. – И уберите веер!
Я не могла знать его замыслов, поэтому оставалось положиться на моё везение, что я и сделала, и мы вошли в ложу. Бордовые бархатные гардины, украшенные кистями и бахромой, скрывали небольшое сумрачное пространство, где нас встретил Хозяин потустороннего Парижа. Как только мы вошли, Великий Окочур сделал шаг нам навстречу, церемонно поприветствовав нас, и предложил сесть. В результате я оказалась, как говорится, между двух огней, ни жива ни мертва от страха, сидя, как на иголках, на мягком стуле с богатым золотым декором и бордовой обивкой: по левую руку был фиктивный жених, по правую – Великий Окочур.
– Неужели вы боитесь меня, прелестное дитя? – спросил Ле Гран Фушюз, которому, кажется, безумно нравилась такая реакция на его призрачное присутствие.
– Да, – честно призналась я.
Мне действительно было страшновато, потому что чёрная пустота, закутанная в бесформенную хламиду и склонявшаяся ко мне, могла привидеться только в кошмарах.