Базиль почесал ногой за ухом и добавил:
– Вчера Шарман лично видел штук шесть в парке Бют-Шомон, на Лысой Горе. Эти Старьевщики были из таких, кто до сих пор помнит своё предназначение. К сожалению, без некромантов они не могут вырваться отсюда и обречены на жалкое существование. А другие, и их большинство, расползлись по границе и просто питаются страхами и болью в местах перехода, например, на кладбищах.
Я слушала его и не верила своим ушам, а Базиль продолжал:
– Нуар Тун-Тун, (а по-вашему – Чёрный Дядька) – один из тех немногих, кто всё ещё может забирать воспоминания, а вернее – самый сильный из них. В последнее время, чтобы прокормиться, он продаёт желающим то, что насобирал за прошедшие века. Но искать его не советую!
– Почему?
– Потому, что можешь лишиться памяти! Старьевщики – сильные духи! – авторитетно заявил Базиль. – Мозг любопытных обращают в студень на раз-два!
После этого заявления я решила, во что бы то ни стало найти Чёрного Дядьку. Мне вспоминалась детская игра, в которую особенно интересно было играть на кладбище:«Чёрный дядя, прими нас на работу!». Как забавно, переплетались миры! Может быть, эта игра сохранила осколки настоящего общения со Старьевщиками?
– Ладно! – понимающе взглянув на меня, промурлыкал Базиль. – В конце концов, ты тоже некромант. Тебя Старьевщику изводить незачем вроде. В общем, вечером у твоего жениха найдётся повод отправиться в Бют-Шомон (мы с Шарманом об этом позаботимся), а ты сделай всё возможное, чтобы поехать с некромантом. Места там красивые и жуткие, скажи, что посмотреть хочешь, как они выглядят в потустороннем мире. Я буду тебя там ждать и отвлеку Люрора де Куку, а ты, если повезёт, встретишься с Тун-Туном. Может быть, Старьевщик всё ещё там и не отнимет у тебя память об одном милом котике. Только времени будет мало, долго водить за нос твоего престарелого родственника я не смогу.
– Ты самый лучший котик на свете! – радостно воскликнула я, подпрыгнув, и поцеловала его в мокрый розовый носик.
– Как жаль, что ты видишь во мне только кота! Ну, хоть что-то! – грустно сказал Базиль.– В общем, пойду я, шер ами. Светает уже, скоро твой некромант проснётся, а встретиться с ним дважды на дню – перебор даже для меня!
Я написала пылкое послание Карломану, уложила его в медальон и снова открыла окно. Кот бесшумно прыгнул с подоконника в сырой от дождя сад, в котором размокшие сухоцветы, словно напомаженные старухи, тщетно пытались имитировать цветение.Уже оказавшись на траве, Базиль принял человеческий облик, а потом я аккуратно спустила вниз ларец, перевязав его импровизированной верёвкой, наспех сделанной из простыни.
Новый день для меня прошёл под флагом тренировок с запланированным обеденным перерывом. Люрор де Куку, судя по всему, решил сделать из меня идеального солдата. Проходило это очень весело и напоминало смесь военно-спортивных развлечений типа пейнтбола с отголосками детской игры «Зарница» и компьютерных стрелялок, в которые я так любила резаться по сети. Только теперь вместо автомата, базуки и компаса и меня были лорнет, веер и часы, причём с последним агрегатом из этого списка я не знала, что делать, и никому не пришла в голову счастливая мысль обучить меня. Наблюдая за своим женихом, я пришла к выводу, что он почему-то не видит мои часы и даже не подозревает о них. Как это получалось? Возможно, тут использовался такой же принцип действия неизвестной магии, как и при работе магического парфорса, остававшегося невидимым для меня. Поэтому я пока выбросила вопрос о часах из головы, решив, что тот, кто вручил их мне, должен как-то связаться со мной. Иначе зачем делать мне такие подарки?
Хорошо, хоть с веером и лорнетом можно было поупражняться под присмотром признанного мастера в этом деле. Тренировка заключалась в том, что мы бегали по специальному полигону, находящемуся в подземельях особняка Люрора де Куку, в поисках условного врага, которого надо было обезвредить с помощью оружия некромантов, при этом не получив удара по магической броне, в которую меня заботливо нарядил мой жених. В качестве моих «врагов» выступали сам некромант и призраки, которых он, кажется, специально держал на полигоне как пушечное мясо.
Несмотря на то, что эти субстанции, принимавшие облик разных страшилищ, когда рядом находился Люрор де Куку, и превращавшиеся в смешных Вини Пухов от моего взгляда, были неживыми, в человеческом понимании этого слова, я заметила, что мне психологически трудно выпустить в них смертоносный луч из лорнета, а удары веером получались очень мягкими и осторожными. Уворачиваться от ударов призраков было просто, это всё напоминало игру «Вышибалы», в которой я легко уходила от мяча. С моим женихом было куда сложнее, но я тоже как-то успевала спрятаться от лучей его пенсне и ударов трости. В очередной раз найдя укрытие, я отреагировала на внезапное движение и непроизвольно взмахнула веером, от чего моего учителя отнесло к противоположной стене.
Увидев, что Люрор де Куку упал на пол от резкого удара и затих, я вскрикнула и бросилась к нему. Некромант, словно одеревенев, неподвижно лежал на спине, обратив остеклевший взор в потолок. Я опустилась на колени, пытаясь осознать масштабы случившегося. Неужели я убила его?! Только не это! Дрожащими руками я расстегнула роскошную рубашку с шикарным жабо и, наклонившись, приложила ухо к его обнажённой груди, коснувшись её щекой, чтобы услышать сердце. Биений не было! Я уже готова была заплакать, когда кто-то осторожно погладил меня по волосам.
– Вы убиты, ма флёр! – насмешливо, но всё же с какой-то прохладной нежностью, сказал Люрор де Куку.
– Вы притворялись мёртвым! – выпалила я, сбросив его руку и вскочив на ноги.
– Конечно, – смеясь, сказал мой жених и сел на полу. – Притворство – это тоже оружие, и вам его нужно освоить.
– Да я же всё равно не смогу причинить ему даже лёгкий вред, этому Окочуру муховидному, хоть освою и это! – забыв об осторожности, выдала я, а потом испуганно прикрыла рот рукой, но всё уже было сказано.
Я снова, сама не желая того, выдала все планы мятежников.
– С чего вы решили, что непременно должны причинить ему вред? – ошарашил меня своим невозмутимым вопросом Люрор де Куку. – В вас я сохранил то, что другие некроманты утратили, когда на них был надет магический парфорс, – силу созидания, и немалую. Другими словами, вы сейчас единственная, кто способен оживлять. Вот и продемонстрируйте этот дар во время проверки. Сделайте Хозяина потустороннего мира живым! А эти наши тренировки нужны, чтобы научиться обороняться, а не убивать. На убийство вы не способны. Пока…
Он собирался сказать ещё что-то, но в этот момент на полигон проникла маленькая юркая зелёная змейка. Сверкая умными глазами, она быстро обвила шею Люрора де Куку и начала что-то нашёптывать ему на ухо, касаясь мочки раздвоенным языком. Змея-оборотень! Я не уловила ни слова, но, видимо, это были какие-то очень важные новости, потому что мой жених быстро встал и сказал:
– На сегодня занятия окончены! У меня появились неотложные дела в Бют-Шомон, ма флёр, поэтому я вынужден вас оставить.
Кажется, Базиль и его друзья действительно создали какой-то предлог, чтобы выманить некроманта в нужное место!
– А можно мне с вами?! – спросила я, умоляюще посмотрев на Люрора де Куку. – Я давно мечтала побывать там и проникнуться мистикой этого места. Я так редко бываю где-то!
Мой жених одарил меня долгим изучающим взглядом, но всё-таки согласился, и вскоре я, облачённая в строгое синее платье для прогулок с неизменным корсетом и турнюром, уже ехала в Бют-Шомон, буквально трепеща от предвкушения встречи с загадочным Старьевщиком по имени Нуар Тун-Тун. Такой странный порыв Люрора де Куку посетить парк, находившийся на северо-востоке потустороннего Парижа, объяснялся тем, что на его окраинах были найдены прокламации, призывавшие к свержению Великого Окочура, и начались умеренные народные волнения. Видно, Базиль без дела не сидел и всё-таки побудил Карломана на сочинение памфлета.
Мой жених позволил мне гулять по безопасной в этом плане части парка в сопровождении Геннадаса, готового откусить голову любому, кто попробует приблизиться, а сам отправился изучать обстановку. Бют-Шомон состоял из тихих аллей, заросших огромными сухими деревьями и цветами, замерших, словно блестящая слюда, живописных ручьёв и водопадов и беседок, затейливо увитых плющом. Внимание немного отвлекали плакаты, кое-где прибитые прямо к стволам деревьев или торчащие на треногах из земли. Выглядели они точь-в-точь как рекламные, но что именно рекламировали, для меня осталось загадкой.
«Вредный мальчишка по парку бродил,
Вредность его оценил крокодил.
Жребий судьбы всех равняет порой:
Съеден один, отравился второй».
Чёрный юмор, сквозивший в каждой строке, и своеобразная потусторонняя философия, вызывали невольную улыбку. Кажется, я начала проникаться колоритом этого мира. Геннадас не разделял моих восторгов после прочтения этого плаката, издав гневный рык. Насмешек над своей персоной он не любил. Зато ему понравился следующий стишок, как по заказу возникший следом через несколько метров (возможно, плакаты при помощи какой-то парковой магии появлялись, исходя из предпочтений праздношатающейся публики):
«Девочка дома открыла сервант,
Книгу нашла «Как живёт некромант?».
Тихо со свеч жёлтый капает воск.
Зомби у девочки выели мозг».
Кажется, это камень в мой огород, но всё равно было смешно. У некроманта жизнь не сахар и не мёд, хотя, если честно, мне даже нравилась. После этого обмена любезностями нас с Геннадасом потянуло на философские размышления о мести, о чём свидетельствовал следующий плакат:
«Гамлет задумался под птичьи трели,
Тут по башке его чем-то огрели.
Надпись на камне могильном средь роз:
«Бить иль не бить? Риторичен вопрос».
За мной и крокодилом постоянно следили призраки, сновавшие на почтительном расстоянии. Я читала, что когда-то на месте парка Бют-Шомон было место массовых казней и стояла огромная многоярусная виселица. Это потом люди решили превратить место ужаса и боли в обитель спокойствия и красоты, а призраки остались. Возможно, отголоски страданий и мрачных воспоминаний людей, казнённых здесь, тоже всё ещё пропитывали это место, привлекая Старьевщиков. Но где же их искать?