После долгого и безрезультатного хождения по парку я услышала какие-то звуки за зарослями жасмина, демонстрирующего чудеса одновременного вечного цветения и вечного же увядания, и осторожно подобралась поближе, чтобы посмотреть, что там. Геннадас следовал за мной как хвост. Когда мы подоспели, за кустами разыгралась настоящая драма и боевик. Люрор де Куку в сопровождении нескольких кромешников преследовал быстро бегущего мужчину. Я с ужасом заметила, что это Базиль! Оборотень отчаянно улепётывал, петляя и уворачиваясь от ударов трости некроманта.
Выглядело это страшно и в то же время забавно. В момент удара Базиль мгновенно превращался в кота и буквально утопал в высокой траве. Промахи некроманта оставляли ощутимые вмятины в земле под бодрый мяв кота:
– Опять мимо!
Но мне показалось, что Люрор де Куку просто играет с Базилем, не желая легко убивать его. Получалось, что оборотень рисковал собой ради того, чтобы я нашла Старьевщика! Когда Базиль стал выбиваться из сил и от усталости потерял способность мгновенного преображения, мой жених, решив, наконец, перейти к ощутимому воздействию, сгенерировал удар страшной силы, но на его пути, закрыв собой оборотня, неожиданно встала Клодина де Нозиф. Вид у неё был решительный и даже отчаянный. Но откуда она появилась здесь? Или ей тоже кто-то донёс о прокламациях? А, может быть, автором записки внутри тряпичного сердца была она, решив отомстить мне?
– О! Мау-дмуазель, как вы вовремя! Я так люблю догадливых, пунктуальных и смелых женщин! И вам так к лицу этот альтруистический порыв! – тяжело дыша у неё за спиной, и умудряясь при этом нагло скалиться некроманту, сказал Базиль и получил лёгкий кокетливый шлепок веером по лбу.
– Ты защищаешь опасного преступника! – холодно заметил Люрор де Куку, но нападать не стал, насмешливо рассматривая образовавшуюся парочку. – Что скажет по этому поводу Ле Гран Фушюз?
– Ты же выбрал себе живую игрушку, и я смирилась! Так не лишай и меня удовольствия! – ответила на это Клодина. – Ты знаешь, как я люблю играть! А что он скажет, поглядим! Убить всегда успеется!
И хотя меня задело её замечание, я была рада, что благодаря этой ядовитой особе Базиль теперь в безопасности. Как же найти Старьевщика? Это надо было сделать срочно, пока мой жених не отправился искать меня. Я осторожно отошла от зарослей жасмина, где продолжалась язвительная перепалка некромантов, перемежаемая наглыми репликами Базиля, и решила испробовать последнее средство.
– Чёрный Дядя! – решительно прошептала я, точь-в-точь как в детстве, не обращая внимания на недовольное и даже испуганное рычание Геннадаса. – Прими нас на работу!
Вокруг стало как-то особенно тихо и страшно, даже ветер замер в ветвях, испугавшись сказанного мной. Это длилось несколько тягостных, жутких мгновений, а потом чей-то тихий и низкий голос, будто доносившийся из-под земли, вкрадчиво спросил у меня за спиной:
– А что вы умеете делать?
Это было похоже на пароль и отзыв двух резидентов, один из которых не представлял, во что впутывается.
– Мы не скажем, а покажем, – начала я привычную фразу и повернулась на звук.
Лучше бы я этого не делала! Передо мной стоял неряшливо одетый и обросший бродяга неопределённого возраста, точнее, он казался старше самого времени, а может быть, олицетворял его. Верхнюю часть лица скрывала старая и грязная тряпичная полумаска с обтрепавшимися краями, которая словно срослась с кожей от непрерывного ношения, обозначив каждую морщинку, каждый дефект. А самое главное – у него не было глаз! Вообще! Вместо них в прорезях маски зияли провалы в темноту, которая, кажется, и была его истинной сутью. Эта сущность одновременно вызывала сочувствие и страх.
– Вы… Нуар Тун-Тун? – спросила я, а Геннадас, словно парализованный, застыл на месте в попытке броситься на врага.
Краем глаза я заметила странное движение вокруг – это со всех сторон ко мне приближалось ещё несколько сущностей с пустотой вместо глаз. Другие Старьевщики! Они выглядели гораздо более неопрятно, чем мой собеседник, почти утратив человеческий облик, и передвигались на четвереньках, выворачивая суставы. Мне пришло в голову, что они взяли на вооружение воспоминания и труды Жан-Жака Руссо, который как раз и предлагал всему человечеству ползти в такой позе в первобытный лес. Так вот эти красавцы, наверное, не успели доползти до леса, довольствуясь парком Бют-Шомон. Чёрный Дядя, видимо, бывший противником таких философских взглядов, что-то недовольно прошипел сквозь зубы, и приближавшиеся ко мне Старьевщики замерли на месте, а потом неожиданно исчезли в траве, как сквозь землю провалились.
– А ты… Я помню эту силу, но тебя я не знаю! – с некоторым удивлением проговорил Нуар Тун-Тун.
У меня было ощущение, что он смотрит своими пустыми глазами в самую глубину моих воспоминаний. При этом его левая рука непроизвольно ворошила какие-то тряпицы и мелкие предметы, собранные на дне его изломанной соломенной шляпы, которую Нуар Тун-Тун держал так, будто просил милостыню.
– Я пришла купить воспоминания! – дрожащим голосом сказала я, только сейчас осознав, что беседую с духом-подручным самой Противоположности Жизни, который может отнять у меня прошлое и будущее силой своей тёмной магии.
– Нет! – возразил Старьевщик. – Ты пришла, чтобы начать новый отсчёт! Просто не знаешь этого!
Он показал на мои часы, и они, как по команде, разразились громким тиканьем, на которое моё сердце отозвалось мощными болезненными ударами в груди. Так вот кто мог мне рассказать об этом трехциферблатном агрегате! Какой это я там отсчёт собираюсь начать?! Мне живо представилась ступа Бабы Яги и голос за кадром: «Три, два, один. Старт!»
– Я отдам тебе любые воспоминания! Я стану твоим помощником, если… – порывисто прошептал он, словно изголодавшийся узник, перед которым держали тарелку с едой.
– Если?.. – повторила я.
– Если ты выведешь меня отсюда на сторону Жизни! Обещай мне! – продолжил Чёрный Дядя.
– Не знаю, когда смогу туда выбраться, может быть, вообще не смогу, – пробормотала я, не зная, что ему ответить.
Похоже, сейчас в моей жизни намечалась судьбоносная сделка, и, кажется, я её уже приняла.
– Сможешь! – Губы Старьёвщика растянулись в широкой улыбке, что в сочетании с провалами глазниц выглядело просто обмурашивающе. – И уже скоро! Какие воспоминания тебе нужны?
– Воспоминания о Люроре де Куку! – выпалила я.
– О! Этого у меня в избытке, ведь мы работали в паре. Он был моим некромантом с давних времён, – вкрадчиво сказал Нуар Тун-Тун и протянул мне шляпу, полную разных безделиц.
– Выбирай! – добавил он, заметив, что я стою в замешательстве.
Я опустила руку в шляпу, ощутив, что этот видавший виды головной убор – просто бездонное хранилище разных воспоминаний.
– Думай о нём! – подсказал Старьёвщик.
Я представила себе дьявольскую улыбку моего жениха, и меня пронзило первое воспоминание. Я сразу поняла, что оно принадлежало женщине. Она прикрыла дверь в комнату, где колдовал над реактивами какой-то алхимик средних лет, а потом повернулась, чтобы броситься в объятия своего любовника. Люрор де Куку (а это был именно он), как обычно, блистательный и совершенный, в обычном разноцветном пенсне, прошептал ей привычное «ма флёр» (кажется, так он называл всех женщин), а потом вынул свои карманные часы и, внезапно помрачнев, взглянул на свою пассию. Что же он мог увидеть на циферблатах? Что так огорчило его?
– Я люблю тебя! – сказала женщина. – Мой брак с Фламелем – выгодная сделка, не более.
Значит, тот алхимик в лаборатории – Фламель! А ведь мне он не сказал ни слова о тайной связи его супруги с некромантом. Не знал? Или не хотел признавать очевидное? У меня перехватило дух от страшного предчувствия. В этот миг дверь в комнату открылась, и алхимик ворвался внутрь с криком:
– Перенелла! Как ты могла?!
Он собирался окропить своего соперника каким-то эликсиром (наверное, это было нечто смертельное), но Люрор де Куку предвосхитил его действие лёгким ударом трости. Воспоминание закончилось поцелуем, утопающим в розовом аромате.
Я продолжила копаться в воспоминаниях, многие из которых принадлежали женщинам и были похожи одно на другое, как пара засушенных роз: мрачные разборки с мужьями, которые собирались убить Люрора де Куку, неизменный печальный взгляд некроманта на часы и розовый аромат. Наверное, автор записки пытался выставить передо мной моего жениха в невыгодном свете. Или замысел был куда масштабнее? Я продолжала машинально ворошить чужие воспоминания, когда сверху донеслось отчаянное чириканье:
– Чир-рик! Земля! Земля! Я – Сокол! Теряю высоту! Смертельный номер!
Я подняла голову и увидела моего почтового воробья, камнем летевшего вниз. Кажется, у него было повреждено крыло. Переворачиваясь в воздухе, он угодил прямо в шляпу Старьевщика, отчего из её глубин поднялся целый вихрь разных безделушек.
– Что упало, то пропало, – с жуткой улыбкой прошептал Нуар Тун-Тун, но я решила достать несчастного из хранилища мрачных воспоминаний.
Я шарила внутри и, наконец, нащупав тщедушное слабо трепыхающееся тельце, вынула его из шляпы. Вид у воробья был такой, будто его накрыли мешком в тёмном переулке, а в клюве он держал какую-то тряпицу – возможно, кусочек мужского шейного платка. Я дотронулась до этого маленького фрагмента чужой боли, и меня накрыло новое воспоминание. На первый взгляд, оно было никак не связано с Люрором де Куку. В нём парил туманный образ Марии Ленорман, говорившей:
– Избавить мир от отбирающего силы не дано никому из некромантов! И тебе тоже, Со Ны де Кадавр! Оставь эти попытки, или лишишься носа и себя самого!
– Но кто-то должен положить конец творящемуся беззаконию! – пылко возразил приятный мужской голос.
– Если всё сложится удачно, то победу над нынешним узурпатором – Хозяином потустороннего мира – одержит обычный смертный мужчина, – сказала Ленорман, взглянув на карты.
Её глаза снова закатились, страшно сверкнув бельмами роговиц.