– Но я же не могу принуждать его к такому шагу! – пробормотала я.
– Базиль! Что тебе стоит подарить мне мгновение счастья? – прошептала Клодина, взглянув на оборотня.
Впрочем, сейчас все взгляды были прикованы к нему.
– Пусть будет так! – сказал Базиль, кажется, сам не веря, что эти слова слетели с его языка.
– Именем Противоположности Жизни объявляю вас мужем и женой! – произнесла я, и тело Клодины де Нозиф обмякло, безвольно повиснув на руках оборотня.
– Дайте же ей вашего эликсира! – воскликнула я, схватив за руку Люрора де Куку.
– Он ей не требуется, – с холодной улыбкой заявил некромант, ошарашив всех этим высказыванием. – Она жива и невредима!
– Как?! – выдохнула я.
– Я же говорил вам о притворстве некромантов, ма флёр, никому из нас нельзя верить! – пояснил Люрор де Куку.
– Я в м-ауте! – только и смог вымолвить Базиль.
Кажется, он был ошарашен и в какой-то мере даже восхищён тем, как Клодина де Нозиф провела всех, в том числе и его самого, главного пройдоху. А виновница этих треволнений быстро спустилась на пол и встала напротив моего жениха, уперев руки в боки.
– Как же ты мне надоел! – недовольно прошипела она, словно от любви к оборотню тоже стала кошкой. – Вечно всё портишь! Неужели трудно было помолчать хотя бы до утра?!
Не дождавшись ответа от Люрора де Куку, она подошла ко мне и, изучающе взглянув мне в глаза, сказала с неожиданной теплотой в голосе:
– Ты очень странная, но мне это даже нравится, так что я готова служить тебе! Это честно!
После этого Клодина де Нозиф, эффектно поправив волосы, развернулась на каблуках и летящей уверенной походкой пошла прочь. Мы все долго смотрели ей вслед, а когда она вышла за дверь, Базиль вдруг сорвался с места и устремился следом со словами:
– У меня от неё мур-р-мур-рашки! С у-мау от неё сойду!
Тем временем лаборатория опустела. Рядом со мной остались только Карломан и Люрор де Куку, даже Нуар Тун-Тун исчез куда-то – видимо, потому, что в услугах Старьевщика пока не было необходимости. То ли от нервного напряжения, то ли ещё от чего-то, я вдруг почувствовала, как меня опутывает паутина сладкой дремоты. Глаза закрывались, а по телу разливалась приятная усталость. Всё происходящее казалось каким-то нереальным и далёким, словно творилось не со мной. Мой принц первым заметил это состояние и подхватил меня на руки:
– Что случилось, Эжени?! Что с тобой!
– Она просто спит, – ответил ему спокойный голос Люрора де Куку. – Истрачено много сил, и, чтобы их восстановить, нужен сон
– И как долго она будет спать? – встревоженно спросил Карломан.
– Достаточно для того, чтобы мы с вами успели обсудить некоторые детали, – заметил мой жених.
Я чувствовала, что меня сначала бережно несли на руках, а потом положили на что-то мягкое и тёплое, позволившее моему телу расслабиться, и накрыли сверху невесомым покрывалом. Я спала, но при этом по какой-то странной случайности слышала всё, что говорили рядом. Может быть, это был побочный эффект эликсира бессмертия? Или все некроманты могут так?
– Что вы хотели обсудить? – сухо спросил Карломан.
Неприязнь, которую он испытывал к Люрору де Куку, сквозила в каждом сказанном им слове.
– Вашу дальнейшую жизнь, Ваше Высочество. – Мой жених, напротив, был сосредоточенно спокоен, впрочем, как и всегда.
– Вас это не касается! – ответил Карломан.
– И всё-таки я прошу вас выслушать меня, – настаивал Люрор де Куку. – Дело в том, что оживление со снятием проклятия в потустороннем мире, которое спонтанно и без должной подготовки провела с вами нынешняя избранница Противоположности Жизни, накладывает серьёзный отпечаток на вашу дальнейшую судьбу.
– Какой ещё отпечаток?! – недовольно проворчал Карломан.
Кажется, он сидел рядом со мной. Я чувствовала, что его горячие ладони постоянно сжимают мою правую руку, на которой красовался перстень Каролингов.
– При переходе в мир живых вы, Ваше Высочество, подписываете себе приговор на скорую смерть и отсутствие возможности перерождения после неё, – сказал Люрор де Куку. – То есть, умирая там, вы больше никогда не возродитесь в следующем круге, как другие. Вы сразу попадёте в Абсолют, чтобы стать его частью. Поэтому всё, что случится с вами на стороне Жизни, будет в последний раз!
Он говорил это очень спокойно, но у меня даже во сне от его слов по спине поползли крупные мурашки.
– Ну и что же?! – пылко спросил Карломан. – Я думаю, что каждый день, каждый миг рядом с любимой нужно проживать, как последний!
– Вы хотите уйти вместе ней. – Люрор де Куку, конечно, имел в виду меня. – Но подумайте: что может ждать вас там? Эжени найдёт своё место, потому что это её мир, она там своя, к тому же я как родственник не дам ей оступиться или жить в несоответствующих условиях. А что будете делать там вы? Кем вы станете рядом с ней в мире, где никто не помнит об этикете, куртуазности и королевских династиях? Кому вы будете там нужны?
– Чего вы хотите? – нетерпеливо воскликнул Карломан.
– Хочу, чтобы вы не питали иллюзий и хотя бы раз задумались о будущем! – спокойно сказал некромант. – Оставшись в потустороннем Париже, вы займёте место в здешней иерархии в соответствии с вашим статусом. А статус ваш очень высок: вы – принц крови, Победоносный Воин Революции! К вашим услугам будут замки, угодья, привилегии, слава и почести – всё, к чему вы привыкли и чего достойны…
– Вы хотите, таким образом, удержать Эжени здесь, чтобы она не сбежала на сторону Жизни! – перебил его Карломан. – Вы боитесь, что она не вернётся, если я пойду с ней!
– Она вернётся в любом случае, – сказал в ответ Люрор де Куку. – Она выпила мой эликсир, а, значит, будет вынуждена прийти за следующей дозой, когда настанет срок.
– Вы и это тоже спланировали заранее! – негодующе воскликнул принц.
– Вовсе нет! – возразил Люрор де Куку. – Я хотел решить всё, как говорится, малой кровью: сыграв роль хранилища, она бы спокойно вернулась в свой мир без ненужных воспоминаний, без излишних сил, которые притягивают так много проблем, и без обременяющих её обязательств. Но Противоположность Жизни решила иначе. Вы сами это видели. Я рассказал вам обо всём, потому что виноват перед вами, и теперь хочу загладить эту вину, предостерегая от неверного шага! Поэтому я должен обратить ваше внимание на ещё одну весьма неприятную вещь.
Карломан с силой сжал мою руку в своих ладонях. Кажется, он был на грани вспышки гнева и с трудом сдерживался.
– Выбирая жизнь рядом с той, кого любите, вы умрёте, не оставив потомства, – холодно произнёс Люрор де Куку. – В этом нет ничего личного, Ваше Высочество, я уже говорил вам, что вы мне глубоко симпатичны как человек, просто сила, которая живёт в ней, – моя сила – не может быть безрассудно рассеяна в пространстве. Некроманты не зря много веков подряд не заключали браков и не допускали рождения детей, это делалось для сохранения их могущества. Так вот, если Эжени, как пышно цветущий куст, когда-то и принесёт плоды, они будут только моими!
Неизвестно, что случилось бы дальше, возможно, Карломан вызвал бы Люрора де Куку на дуэль, если бы не голоса дверных черепов, возвестившие:
– К дому приближается разъярённый зачарованный конь! Следует в ритме тыг-дым-тыг-дым-тыг со скоростью в тринадцать кромешников и ржанием силой в сто призрачных завываний!
ГЛАВА X. Возвращение, перспектива и «оревуар»
Словно в подтверждение их слов, за окнами раздалось громкое и революционное:
– Долой некромантское иго-го! Отпустите хозяина, или я конские меры приму! За хвост через копыто!
И Карломан, и Люрор де Куку, как и подобает истинным аристократам, воздержались от комментариев, чего нельзя было сказать о черепах, украшавших ручки дверей парадного входа в особняк (по ним сразу было видно: чёрная кость!). Через мгновение черепа уже с задиристым рвением вступили в прения:
– Ах, ты, лё кон, кляча чахлая!
Я вспомнила, что «лё кон» переводится с французского как «придурок», и поняла, что дело пахнет нешуточной дракой. Хотелось вмешаться, но у меня не было сил даже для того, чтобы разлепить веки.
– Не по зубам тебе это! – продолжая светскую беседу, выкрикнули черепа, подтверждая мои опасения.
– Дарёному коню в зубы не смотрят, а одарённому – тем более! – нагло парировал конь.
– Чем это ты одарён?! – удивлённо рявкнули черепа.
– Интеллектуально! – был ответ.
– Да у тебя небо сквозь череп просвечивает, и ни одной извилины не видать! – продолжали троллинг черепа, а конь решил перейти к активным действиям и ударил копытами по дверям, отчего слегка встряхнуло весь особняк.
Вот это силища! Не конь, а стихийное бедствие!
– Предлагаю успокоить вашего боевого товарища! – сказал после этого Люрор де Куку, обращаясь к принцу. – С Эжени за время вашего отсутствия ничего не случится, даю вам слово!
Карломан, немного поколебавшись, вышел из комнаты, запечатлев перед этим трепетный поцелуй на моей руке. Вскоре дрожь стен прекратилась. Мои попытки проснуться, наконец, увенчались успехом. Я быстро огляделась и увидела, что лежу на узкой оттоманке в покоях моего жениха. Сам Люрор де Куку, сидя рядом на стуле, убирал в карман какое-то снадобье. Похоже, с помощью этого зелья удалось развеять мой сон.
– Вам лучше, ма флёр? – мягко спросил он, сосредоточенно глядя на меня.
– Да, спасибо! – быстро сказала я и бросилась к окну.
Внизу на костяном скакуне, сохранившем жалкие остатки ободранной гривы, красиво гарцевал Карломан.
– Это наша? – спросил одарённый конь, оценивающе взглянув на меня уцелевшим глазом.
– Да! – с гордостью и волнением в голосе отозвался принц.
У меня было такое чувство, будто я попала на смотрины, причём этот костяной мустанг, кажется, был в три раза придирчивее любой потенциальной свекрови.
– Ржачная и-го-годная! – наконец, вынес вердикт конь, видимо, одобряя выбор принца, но Карломану не нужно было чужое одобрение.