– Я только вот что не понял, – громко скрипел тот, что побогаче, с цветастой обивкой. – Кворум на заседание уже пришёл, или будет как в прошлый раз, когда всех разогнали и сказали: «Кворума нет! Кворума нет!» Хоть бы увидеть его, Кворум-то этот!
Второй стул только пожал подлокотниками, не зная, что ответить. Вот она, правовая и политическая безграмотность масс налицо, то есть «наобивку»! Я вошла в зал, до отказа набитый некромантами, мятежниками и не определившимися массами, и поняла, что с кворумом (то есть с необходимым количеством заседающих для признания решений законными) сегодня всё в порядке. Присутствующие галдели, как сумасшедшие, при этом жестикулируя, как ветряные мельницы, моловшие разную околесицу про новый мир и порядок вещей.
Пару раз стены потрясали выкрики: «Долой плутократов-некромантов!», забавно смешивавшие слово «плут» и название политического режима. Все семь каминов плевались призрачным синеватым огнём, который, к счастью, поджигал только страсти присутствующих, а не мебель и ковры вокруг. Что же касается самих некромантов, то они вели себя с холодным достоинством истинной аристократии, не удостоив вниманием никого из местных крикунов.
Когда я вошла, все разглагольствования резко стихли. Избранницу Противоположности Жизни, победившую Великого Окочура, народ побаивался. Часть призраков из числа неопределившихся мгновенно слилась с интерьером, из-за чего теперь у стен появились глаза и уши, и не в переносном, а в самом прямом смысле. Продумывая детали этого собрания, я собиралась воплотить в жизнь мою давнюю и, возможно, наивную мечту в плане государственного устройства, создав ноократию – власть интеллектуальной элиты. Я надеялась, что постепенно под властью ноократии, общество станет мудрее и добрее, причём, как потустороннее, так и общество живых, формируемое с помощью перерождений душ.
Я остановилась в центре зала и несколько секунд собиралась с духом. Мне доставляло большое удовольствие дефилировать по сцене в каком-нибудь эффектном наряде, но сейчас мне требовалось произнести речь, которая станет судьбоносной как для меня самой, так и для жителей потустороннего Парижа.
– Я …я очень рада, что все мы собрались здесь. Давно назрел момент, чтобы всё обсудить и решить, как жить дальше, – немного бледно, но искренне, начала я. Тем не менее, и это начало сорвало бурные овации.
Даже некроманты тоже сдержанно аплодировали, видимо, не рискнув идти против своего нового главаря (и по совместительству – символа свершившейся революции). Что до призраков, разных кадавров, скелетов и оборотней, то все они хлопали кто во что горазд. В ход шли кости, портьеры и лапы соответственно, а некоторые оборотни умудрялись хлопать ушами, что в данном случае не означало ничего плохого.
– Да здравствует Её Созидательность! – завопил Базиль, и его поддержали и другие голоса.
Я призвала всех к тишине, вскинув правую руку, и, когда общество успокоилось, продолжила свою речь:
– Сегодня мы сформируем такое правительство, которое будет действовать во благо каждого из вас! Вы сами выберете тех, кто войдёт в него.
Дальше снова были продолжительные аплодисменты, и я, почувствовав себя Леонидом Брежневым, снова подала знак всем успокоиться.
– Но прежде чем начать выдвижение кандидатов, я хочу сообщить вам одну важную вещь.
После этих слов все притихли, удивлённо уставившись на меня.
– Дело в том, что я… в общем, я должна уйти! – сказала я. – На некоторое время. Это необходимо. Понимаете?
Эта новость произвела фурор. Среди ошарашенных присутствующих начали бродить разные шепотки, которым я положила конец новым высказыванием:
– Поэтому на время моего отсутствия я назначу регента среди некромантов, которому они будут служить так же, как обещали служить мне. И этот регент войдёт в правительство вместо меня.
Я оглядела зал. Все взгляды были направлены на меня, а некроманты вообще замерли в предвкушении, словно статуи.
– Я назначаю регентом… – Я замолчала, собираясь с духом.
Неизвестно, как воспримут это назначение –уж очень скандально известного кандидата собиралась я выдвинуть.
– Моего…– Я снова замолчала, не смея произнести слово «жениха», чтобы не обидеть Карломана.– Моего кровного родственника и непосредственного участника всех революционных событий Люрора де Куку!
В зале повисло молчание, прерываемое только боем часов у всех некромантов, будто подтверждавшим верность моего выбора. Люрор де Куку с самым невозмутимым видом поднялся со стула и подошёл ко мне. Он, как обычно, был спокоен и величественен, но судя по улыбке, игравшей на губах некроманта, был готов от радости прыгать до потолка и с криками «ура» подбрасывать в воздух собственную шляпу.
– Пусть поклянётся, что не причинит нам вреда! – крикнул кто-то из лагеря мятежников.
– Я, Люрор де Куку, перед лицом Противоположности Жизни, наделившей меня своей силой, даю вам слово не причинять вреда бывшим мятежникам и обратить весь свой творческий пыл на благо мира! – решительно и чётко произнёс некромант, несколько успокоив собравшихся этим заявлением.
Затем началось формирование совета ноократов. Стороны долго совещались, а потом начали аргументированно выдвигать кандидатов.
– Шарман без Шарманки! Имеет влияние на всех мятежников от призрака до скелета! – прозвучало первое имя.
Шарман вышел и встал рядом со мной. Сегодня он против обыкновения нарядился как франт и очень комплексовал в новой одежде.
– Максимилиан Робеспьер! Без головы, но с фантазией! – выкрикнули следом.
Робеспьер тоже присоединился к нам, держа голову под мышкой.
– Мария Ленорман! Планирует на десять лет вперёд и сможет даже слегка подкорректировать будущее!
Гадалка вышла вперёд. Интересно, она смогла увидеть это событие в комбинациях карт?
– Кардинал Ришелье! – Это предложение прозвучало из уст одного из некромантов.
Призрак кардинала Ришелье вместе со всеми его четырнадцатью котами проследовал к нам. Было названо и ещё несколько мыслителей, единогласно выбранных присутствующими. А ещё из рядов не определившихся масс в совет ноократов был выдвинут (в прямом и переносном смысле этого слова) колченогий стул из дворца (тот самый, что беспокоился о кворуме). Мне пришло в голову, что так в нашем новом правительстве соблюдается известная идея о том, что свято место пусто не бывает.
Совет приступил к работе с завидным рвением. На первом плане было, конечно, освобождение жителей потустороннего мира от цепей, что оказалось очень непростой задачей. Надо было восстановить очередь перерождений, утраченную много лет назад во времена правления Великого Окочура, а уж затем поэтапно избавиться от оков, чтобы не возникло стихийного нашествия в мир живых. Некроманты постепенно возвращались к своим обязанностям, определённым Противоположностью Жизни, и попутно приступали к снятию проклятий. Как ни странно, здесь нас ожидал ещё один забавный казус: часть оборотней наотрез отказалась от подобной милости, особенно возмущался Базиль, которому нравился стиль его существования. Именно мурного Лохмача я и взяла себе в провожатые к месту, где мы встретились в первый раз и где меня теперь ждал Карломан.
– Как у тебя дела с Клодиной? Ты не крысишься на меня за то, что я так необдуманно соединила вас узами брака? – спросила я, когда мы с Базилем, вышли из чёрного экипажа на окраине Парижа, чтобы тайно продолжить путь пешком.
На мне были те самые джинсы, куртка и кроссовки, в которых я отправилась когда-то бродить по Пер-Лашез. Их, как и мой рюкзак с костюмом для фестиваля, заботливо сохранила хозяйка таверны Жюли. Привычная прежде одежда теперь казалась мне чужой и странной – настолько я привыкла к элегантным нарядам некромантов. Мне даже стало немного страшно от того, что и прежняя жизнь на той стороне тоже может теперь показаться мне чужой. А пока лорнет и веер я тоже спрятала в рюкзак, а часы оставила на руке, уж очень оригинально они смотрелись – все модницы обзавидуются.
– Окрысившийся кот – это явление, достойное Книги Гиннеса, но мне пока туда рановато, – весело осклабившись, промурлыкал Базиль.
Он был в человеческом облике, причём теперь его никто не посмел бы назвать Лохмачом – наоборот, причёска и наряд находились в самом аккуратном, стерильно прилизанном состоянии: по всей видимости, новоявленная супруга очень следила за внешним видом своего суженого и буквально сдувала с него пылинки.
– Если серьёзно, я тебе благодарен, – добавил Базиль, сверкнув клыкастой улыбкой. – Ты помогла мне осознать мои чувства. Мы ведь с Клодиной очень давно вместе. Сначала я попал в застенки долговой тюрьмы, где она проводила дознание и спасла меня. А потом… закрутилось…
Я внимательно слушала его, не веря своим ушам. Меня поразило то, что оборотень – циник, гуляка и юморист, оказывается, способен на сильные чувства, скрывая их до поры под маской безбашенных выходок и шуток на грани фола.
– Уверен, она всегда знала, что я на стороне мятежников, и прикрывала перед своими и перед Окочуром, вытаскивала из всех передряг, – продолжал Базиль. – Делала вид, что не замечает кражи секретных документов и артефактов, и даже иногда выдавала мне ценные сведения. Это была такая игра: она ловит, я убегаю. Понимаешь?
Я кивнула и задала тот вопрос, который возник у меня сразу же, когда Клодина появилась в Лувре и заслонила собой Базиля:
– Это ты выпустил её из катакомб? Ведь там мятежники собрали и удерживали всех некромантов во время восстания.
– Я намекнул ей, что не следует спускаться под землю в потустороннем мире, когда большинство тут уже и так физически под землёй, – пошутил Базиль. – И она не спускалась в катакомбы, а о том, что решающая битва будет во дворце, она догадалась сама.
– А что было в том заклинании, которое Клодина выкрала у Люрора де Куку? – снова спросила я, вспомнив, что за всё это время так и не узнала окончание стихотворения, чтение которого над могилой Ленорман и повлекло за собой вс