– Эльфов набежало как собак нарезанных! – авторитетно заявила Муня, словно заведовала рестораном корейской кухни (привычка коверкать поговорки была у неё с давних пор), а Мика в это время придирчиво обозревала окрестности.
– Вы ищите организаторов и узнавайте, в каком секторе фотографируются наши, а я зайду вон в тот павильон! – предложила она.
– Зачем тебе в павильон?! – удивилась Муня. – Там же инсценурут ужастики! Крипово до дрожи!
Любопытство было у неё в крови.
– Я там своему красавчику свидание назначила! По-моему, очень стильно и оригинально! – сказала Мика.
– Ну, на фоне кошмарных кошмаров из павильона ужасов ты, конечно, гарантированно будешь главной красоткой фестиваля, – усмехнулась я, разгадав её «военную» хитрость.
– Именно! Но вы обе не ходите! Мне конкурентки не нужны! – объявила Мика.
– Вот хитрая! А ещё подруга! – возмутилась Муня. – Ну, хоть одним глазком дай на него взглянуть!
Но Мика была непреклонна, и нам осталось только последовать её рекомендациям. Найти хоть что-то, а тем более – организаторов мероприятия, в царящем вокруг весёлом столпотворении и гвалте было трудновато. Обращаясь к каждому встречному мы с Муней, наконец, разведали, где можно обнаружить дислокацию нашей творческой театральнй братии, и устремились туда. У романтичной беседки с шарами в виде сердечек и жирными голубками, явно бывшей местом для любовных фото, Муня неожиданно замялась, бормоча что-то несуразное.
– Тоже свидание с этим? – понимающе улыбнулась я. – Мне уйти?
– Да! – мечтательно вздохнула Муня. – Он у меня такой романтик! А ты иди! Я тебя потом догоню.
Оставив Муню прихорашиваться и вздыхать в ожидании пройдохи Базиля, я продолжила свой путь. Атмосфера фестиваля сделала своё дело: конечно, я не переставала думать о Карломане, но сейчас у меня в душе яркой звездой горела надежда на грядущее свидание, которое просто не могло не состояться. Когда я проходила мимо одного из павильонов, где на огромном висячем экране демонстрировались могучие вервольфы, а всё пространство просто кишело актёрами в костюмах ликанов, вампиров и прочей фэнтезийной живности, мой взгляд вдруг выхватил из общей массы знакомую фигуру эффектного молодого мужчины с кошачьими ушами и хвостом, одетого в гламурный наряд из мохнатой шерсти и кожи. Ну, это ж надо!
Его две дамы тут ждут, убиваются, и ещё не одна сотня в потустороннем мире по нему сохнет, а обманутая жена уже, наверное, готовит веер, чтобы отхлестать им по наглой кошачьей морде, а он здесь расхаживает, блистая, как новый пятиалтынный! Я осторожно пробралась к Базилю и резко дёрнула его за распушившийся хвост.
– Наконец-то! Какая премилая встреча, шер ами! – нисколько не удивившись, промурлыкал оборотень, раскрыв объятия.
– Базиль! Ты…ты просто…– начала я, не находя слов от возмущения.
– Просто красавец! Я это знаю! Гран мерси! – раскланялся мне вконец обнаглевший Мурный Лохмач.
Кажется, он тоже принял на грудь и красного, и чёрного, довершив эффект настоем валерианы, и теперь был до неприличия смел и развязан.
– Ты же бросил меня на кладбище и… Клодине изменяешь! Как же так можно-то?! – попыталась урезонить его я.
– Тебя я не бросил, а оставил в надёжных руках твоих провожатых, по причине моей сильной занятости поисками сама знаешь кого. Клодину же я пылко люблю много лет, а всё, что сверх того – это так, не измена! – честно взглянув на меня наглыми жёлтыми глазами, сказал Базиль.
– Ах, не измена?! А что же это тогда?! – уперев руки в боки, вопросила я.
– Обмен опытом, шер ами! И его мр-р-р диссеминация в астрал! – невозмутимо объявил Мурный Лохмач, а потом рванул меня за руку на себя так, что я буквально упала ему на грудь, и быстро зашептал мне в ухо:
– Сегодня ночью заканчивается моя квота переходов из мира в мир, и до следующей пятьдесят лет ждать! А под строгим контролем жены один год за три покажется! Ты же не скажешь Клодине, что я тут опытом обмениваюсь?
Я отстранилась и посмотрела в его большие жёлтые глаза, в которых сейчас плавали мольба и почти кристальная честность. Разве я могла осуждать этого пройдоху?
– Даже и не собиралась ничего ей рассказывать, – сказала я. – Это ваши дела, в которые никто не имеет права вмешиваться. Лучше скажи, не видел ли ты принца?
Базиль просиял и добавил с оттенком весёлой дурашливости:
– Сам не видел, врать не буду, но уже принял меры!
Он неожиданно издал пронзительный мяв, от которого все микрофоны разразились оглушительным свистом, мгновенно привлекая внимание. Я зажала уши и зажмурилась, а когда открыла глаза, оказалась в кольце загримированных артистов. Кого здесь только не было! Кроме привычных героев, встречались даже медведи, включая гималайских, придуманные кельтами шелки – человекоподобные тюлени с человечьими глазами, выскочившие из небольшого бассейна прямо мне под ноги! Но больше всех меня поразили два китайских дракона, зависших надо мной на высоте поднятой руки, и женщина-змея, быстро проползшая вперёд. Они были такими большими и яркими, что я не смогла сдержать восторженный возглас.
– Вау! – вырвалось у меня.
– Вау-Вау! – поддержали псоглавцы, будто, явившиеся прямо с озера Синевир, где, если верить легендам, и обитали эти колоритные особи.
И у каждого из них был эффектный деловой костюм и голова весёлой дворняги с преданными глазами и вислыми ушами. Причём выглядело это так натурально, что поражало воображение. Вообще таких красивых и правдоподобных костюмов мне никогда не приходилось видеть. Из чего же они были сделаны, если сидели, словно вторая кожа (или первая?!). Разглядывая их, я вдруг ясно осознала, что это вовсе не костюмы! Передо мной стояли настоящие оборотни! Они настолько органично вписались в ряды выступающих, что никому бы не пришло в голову, что это не люди. Может быть, я и раньше встречала на фестивалях такие экземпляры, но не подозревала об этом. Вот так чудеса камуфляжа!
– Ваша Созидательность! – с поклоном приветствовали меня оборотни. – Рады служить вам! Наши квоты перехода в полном порядке! Нарушителей нет!
– Предлагаю отчитаться по секторам! – сказал Базиль, словно главарь партячейки на собрании, взяв инициативу в свои когтистые лапы.
– Утром замечена странная движуха в базилике, но на данный момент принц в Сен-Дени не обнаружен! – выступил вперёд самый толстый из группы добродушных тануки, видимо, закреплённых за пригородом, где проходил фестиваль.
– Значит, Карломан в Париже? – с надеждой спросила я.
– В секторе Парижа номер один принца нет! – доложила женщина-змея, свернув колечками чешуйчатый хвост.
– В секторе номер два – тоже! – отрапортовал дракон, выпустив из ноздрей небольшое облачко дыма, отчего все начали дружно кашлять.
– В секторе номер три – ни-ни! – выступил вперёд могучий ликан. – В смысле, ни принца, ни коня!
Я слушала их короткие доклады, и моя надежда таяла на глазах. А что, если никто из них не видел Карломана?! Когда в рядах ещё не отчитавшихся осталось только два оборотня, сзади послышался громкий цокот, и в павильон, сорвав общие аплодисменты, эффектно проследовала дама с абсолютно лошадиной улыбкой и причёской в виде высокого конского хвоста. Самым потрясающим в ней было то, что она нарядилась кентавром, а на стройных ногах у неё красовались дизайнерские туфли в форме копыт.
– О! Кенатаврина! Прелесть моя! – томно промурлыкал Базиль, завидев вошедшую. – Какие новости? Что ты разведала о нашем пропавшем принце?
– О принце – ровным счётом ни-че-го! – засмеялась дама. – А вот его конь …
– Почему ничего?! – вырвалось у меня.
Кентаврина, услышав это и, видимо, только сейчас распознав во мне новое некромантское начальство, сделала эффектный книксен, что в исполнении четвероногого существа выглядело потрясающе. Она подогнула правую переднюю ногу под себя, а левую вытянула вперёд, будто щеголяя своей экстравагантной обувью.
– Я хотела сказать: ничего совсем уж ужасного! – улыбнулась она, обнажив крупные зубы. – Жив он, на клумбе пасся, когда я мимо галопом пронеслась.
– Пасся?! – ошарашенно воскликнули мы с Базилем. – Принц?!
– Ну да! – закивала Кентаврина. – На клумбе в саду Тюильри.
– Так! Это новость! Раньше я такого за Карломаном не замечал, – хмыкнул Базиль.
– А конь? – спросил я.
На миг у меня возникла дикая мысль о том, что белый скакун и принц в момент перехода обменялись телами.
– А-а-а конь… он … кругами рядом ходил и ржал, – растерянно ответила Кентаврина.
– Ну да, тут действительно уржаться можно! – заметил Базиль, а среди оборотней послышались сдержанные смешки, быстро сошедшие на нет под моим мрачным взглядом.
– И что теперь? – спросила я в наступившей тишине.
– Всё ясно! – поразмыслив, заявил Мурный Лохмач, словно переводчик с кентаврийского на русский студенческий. – Его Высочество изволил собирать цветы для любимой, а его конь на стрёме стоял. Ну и что ещё натворил наш принц?
– Полиция его оштрафовать пыталась за этот…как его… вандализм, – сказала Кентаврина.
– Значит, он в участке?! – испугалась я.
Карломан, с его светскими манерами и старомодными понятиями, вполне мог угодить за решётку. Да и документов у него не было, и эту проблему ещё предстояло как-то решать. Думая об этом, я начала понимать, что Люрор де Куку, рассказывая принцу о перспективах его существования в мире живых, был не так уж и не прав – по крайней мере, некромант как истинный прагматик с семивековым опытом, пытался обозначить трудности, с которыми придётся столкнуться Карломану. Другое дело, что слушать его доводы никто не стал, да и какие могут быть доводы, если сердце горит от любви?
– Нет! – покачала головой Кентаврина. – Принц ускакал. Я бы даже сказала, унёсся с первой комической скоростью.
– Космической, – машинально поправила её я.
– И то, и другое! – сказала Кентаврина. – Потому что это было быстро и очень смешно: конь собирался двигаться в одном направлении, а принц – в другом.