Не веря своим глазам, я выхватила содержимое из коробки. Так и есть! У меня в руках струилось платье, которое кода-то создала по просьбе Базиля оборотень Арахнея, а потом унесли горничные Люрора де Куку – самое первое из появившихся у меня нарядов потустороннего мира. Вернее, платье было отражением того, что я когда-то носила.
Радости моей не было предела, и она была обусловлена не тем, что у меня теперь есть в чём появиться на дефиле на зависть другим выступающим, а тем, что именно в этом лёгком одеянии, выполненном в стиле ампир, я чувствовала себя настоящей. Оно не сковывало свободу тугим корсетом, не мешало движению вперёд тянущимся сзади шлейфом и не отягощало силуэт вычурным турнюром, будто было создано для того, чтобы порхать от счастья. Ещё в коробке лежали атласные туфельки под цвет платья и изящное украшение для волос в виде роз. Люрор де Куку был в своём репертуаре – эстет и перфекционист до мозга костей!
– Спасибо! – радостно прошептала я, прижимая к груди струящуюся ткань, но в зеркале уже никого не было, словно всё случившееся со мной существовало только в моём воображении.
Я сделала шаг вперёд и коснулась рукой отражающей поверхности. Вглубине тёмного зазеркалья на миг возникло какое-то едва уловимое движение, и я с трудом разглядела удалявшуюся фигуру некроманта.
– Месье Куку! – крикнула я вслед, обуреваемая внезапным желанием остановить мгновение, а может быть, даже броситься напролом сквозь зеркало, и не желала признаться себе, почему.
Кольцо со знаком бесконечности пульсировало на пальце, а лазоревая ткань платья приятно согревала руки. Меня вдруг пронзила мысль, что Люрор де Куку, может быть, больше никогда не придёт, и от этого мне стало как-то необъяснимо грустно. Я по-прежнему желала встретить своего принца, не переставая думать о Карломане, а его фамильный перстень по-прежнему жарко обнимал безымянный палец правой руки, но… Некромант не оглянулся, хотя, наверное, знал, что я смотрю ему вслед. Вместо этого он, не останавливаясь, изящно помахал мне рукой и скрылся в темноте потустороннего мира.
– Ку-ку! – весело крикнули мне сзади, отчего я вздрогнула и чуть не подскочила на месте от неожиданности.
– Ты чего?! – удивлённо спросила Мика, врываясь в гримёрку, а следом за ней шла Муня, томный взгляд которой говорил о том, что она безумно влюблена, и даже шишка на лбу будто рассосалась сама собой, а может быть, и от жаркого поцелуя Базиля. Кто его знает, может быть, оборотни обладают и способностями к исцелению?
Обе девушки были уже в полной амуниции, готовые к выходу на сцену, и вид у каждой был донельзя довольный. Кажется, Базиль не ударил в грязь лицом, а вернее, наглой кошачьей мордой.
– Я … ничего, – сказала я, от волнения присев на стул и нервно поглядывая в зеркало.
– Ой, какое платьице! – всплеснула руками Муня, увидев небесную лазурь лёгкой ткани. – Ты какая тихушница, Кельвинка! Ничего нам не сказала, а сама себе новый костюм пошила! И когда успела только?!
– И веер даже есть! – с завистью прошептала Мика, потянувшись рукой к оружию некромантов, выглядящему как эффектная и роскошная безделица, но я вовремя убрала его в сторону.
– Тихо! Не дышите! Это антиквариат, девочки! Он такой старый, что вот-вот развалится! Ещё Наполеон видел, как им обмахиваются, вернее, замахиваются. Это же я так, на время взяла в… музее одном! – соврала я, чтобы не обижать моих приятельниц.
– А часики какие! И колечки! – проворковала Муня, вдруг заметив все эти потусторонние аксессуары, которые до этой поры почему-то не бросились ей в глаза.
Это не удивляло, ведь даже Люрор де Куку увидел мои часы не сразу, а когда это стало угодно нашей работодательнице – Противоположности Жизни.
– Они тоже из музея! – объявила я.
– Тебя что, на работу туда взяли? Вековую пыль сторожить и, как Кощей, над златом чахнуть? – насмешливо спросила Мика.
– Вроде того, – согласилась я.
– Это что?! – воскликнула Муня, когда из коробки выпал какой-то конверт.
Его я и не заметила, обрадовавшись платью. Вот растяпа! Я вскрыла сургучовую печать с таким же знаком бесконечности, как и на моём кольце, и извлекла на свет божий пачку каких-то бумаг.
– Фи! Я-то думала письма любовные! – разочарованно фыркнула Муня.
А я, бегло просмотрев бумаги, не поверила своим глазам. Дарственная на дом! Кажется, Люрор де Куку очень постарался, чтобы я не уезжала из Парижа, оставив мне недвижимость. Я просмотрела проект дома и его фотографии и пришла к выводу, что этот особняк был отражением дома некроманта в потустороннем мире. Вот это да! А вдруг там и горничные тоже есть, и гостиная с картинами и шкурой на полу? Я посмотрела на взломанный сургуч, думая о том, как прочны могут быть связи двух миров и двух людей в них.
Неожиданно, разогнав мои мысли, Муня издала жуткий писк и отскочила от зеркала с криком:
– А-а-а-а! Там дикая лохматая обезьяна! Она схватила меня за ногу!
Мика тоже на всякий случай сделала шаг назад, скептически разглядывая пол. Я знала, что это читухай с перепугу наткнулся на Мунькины лабутенские «копыта». Но не объяснять же всем, что я прикарманила носатого духа в потустороннем мире? Дикая обезьяна!
– Со Стендалем, кажись, перебор вышел! Меньше надо было … читать! – весело заметила Мика, намекая на излишние возлияния в бистро.
– Пойдём! – строго сказала она, взяв за руку Муню. – А то эта лентяйка никогда не переоденется!
Они вышли за дверь, а я первым делом отловила читухая и засунула его обратно в рюкзак. Нарядившись и приведя в порядок волосы, я бросила ещё один взгляд в зеркало, но в нём не отражался никто, кроме меня. Надо было спешить на сцену! Когда я вышла из гримёрки и приблизилась к моим сверстникам, готовящимся за кулисами к дефиле, на меня никто не обратил внимания, потому что все смотрели, как Мика под фонограмму красиво движется по сцене, периодически строя глазки кому-то в зале. Я даже не сомневалась, что этим кем-то окажется Базиль. Успех был просто оглушительный! Сравниться с ним по шумности смог только выход танцующих троллей. Муня, существенно преобразившись с помощью блондинистого парика и эффектных аксессуаров, замирала в потрясающих позах, пока её партнёр по сцене повторял уже ставшую легендарной фразу:
«– Клянусь тебе священною луной,
Что серебрит цветущие деревья…»
Я уже давно не верила в сказки, но, вспоминая прогулку под луной в потустороннем мире рука об руку с Карломаном, тоже мысленно повторяла это простое заклинание, надеясь на новую встречу с принцем. Зал всё ещё аплодировал, когда Муня вбежала за кулисы и на радостях обняла меня, чтобы прошептать восторженное: «Он так смотрел на меня, мой Базюсик!». Мне же оставалось только усмехнуться и выйти к зрителям.
Стоило мне появиться на подиуме, как среди собравшихся послышались удивлённые возгласы: такого персонажа не было в программе. Я шла вперёд, нервно обмахиваясь веером, и, погружённая в свои мысли, не понимала, что вызывает всеобщее нарастающее волнение такой силы (ну, не рюкзак же у меня за плечами?!), но вскоре возмутитель спокойствия стал виден и мне. В зал ворвался всадник на белом коне.
Он скакал сквозь притихшую толпу, и у него в руках был огромный букет роз, а на голове красовалась слегка погнутая, но не потерявшая своего блеска корона, гармонировавшая с джинсами и футболкой с надписью: «Разрешите представиться – принц!», в которые Его Высочество, наверное, успели обрядить оборотни, дабы осовременить его старомодный парадный выезд. Но мне было не важно, во что он одет, и что думают о нас люди вокруг, я просто была счастлива его видеть.
– Карломан! – радостно крикнула я и, плюнув на дефиле, побежала вперёд, к краю сцены.
За нами следили сотни изумлённых глаз. Все вокруг думали, что это действо – просто часть спектакля, и только я и мой принц знали правду. Впрочем, нашлась и ещё одна пара глаз, от которых ничего нельзя было утаить, – жёлтых с вертикальными зрачками. Базиль смотрел на нас с грустной улыбкой, будто говоря: «До встречи через пятьдесят лет!». Карломан усадил меня перед собой и пришпорил коня. Я не могла предположить, что ожидает нас дальше, но, наверное, в этом и была вся прелесть человеческой жизни: не знать, а просто верить в любовь и в счастье, верить и радоваться каждому дыханию, каждому стуку сердца, каждому новому дню, яркой зелени листвы и порыву свежего ветра. Так думала я, пока конь уносил нас в волшебный лабиринт улиц, освещённых лучами покровительницы всех влюблённых по ту и по эту стороны.
Конец