Тимс счёл разумным воздержаться от дальнейших комментариев, больно уж легко выходил из себя его напарник, буквально-таки моментально, если умеючи его доставать.
— Надо поторапливаться, — неожиданно для Тимса, произнёс Листер. — Здесь кругом слишком много странной энергии и, помимо этого, за нами кто-то наблюдает. Мне это не нравится.
— Хорошо.
Тимс мысленно представил себе табличку: «Здесь покоятся наблюдатели». Табличку он в этих мыслях примостил рядом с небольшим кладбищем, всего тысяч на двадцать заросших могилок. Потому как, если похоронить в одном месте всех убитых людей, которых Листер счёл за «наблюдателей», как раз выходило примерно такое количество народу, и это только о которых знал Тимс! Сколько же должно быть «могилок» на самом деле, не знал, наверное, и сам Первый.
— Поторопись! — рявкнул Листер.
Тимс мигом очнулся от своих мыслей и стрелой метнулся вслед за своим напарником. Видимо, неизвестные наблюдатели очень нервировали Листера. Столько эмоций за один-единственный день… тут даже слово «редкость» не подойдёт. На памяти самого молодого члена Фарцваха, подобное количество эмоций Листер выказывал всего один раз. В тот день они путешествовали по землям Ардана, вернее будет сказать, попытались путешествовать. Через два часа после высадки на берег, завязался бой с очень, очень-очень опасными существами. Ещё через два часа Листер нёсся обратно к берегу, при этом закинув на своё левое плечо полудохлого напарника, правое плечо было разорвано. Тимс невольно поёжился и принялся ещё внимательнее оглядывать, казалось, бесконечно длинный коридор. Ему чрезвычайно не хотелось освежать подобные воспоминания.
Арена сражений
Месяц пролетел настолько быстро, что я даже усомнился, а был ли он вообще? Казалось, только вчера попал в Легион, а сегодня уже перешёл к общим тренировкам. Если, по моему скромному мнению, в бое, изобретённом великим воином Арсианом, я, наконец-то, начал делать успехи, то, встав в строй, опять уверился в своём полном ничтожестве. Я даже не мог представить, как вообще можно сражаться строем. Сильно замахнёшься — заденешь своего. Чуть вырвешься вперёд — подставляешься под удар своих же или сам подставляешь весь строй, образуя брешь, а чаще все вместе. Помня, что должен сражаться с врагом, ты ни на единую секунду не можешь забыть о своих товарищах, иначе они, надеясь на тебя, то есть меня, могут умереть. Тем более, сражаясь в строю, нужно использовать меч и щит, а не два меча. Ведь мечами от стрел не закроешься… хотя есть умельцы, которые запросто отбивали стрелы, но такое умение мне не будет доступно ещё очень и очень долго, если вообще когда-нибудь смогу такое проделывать. Да и при обстреле все стрелы не отобьёшь, товарища в случае чего не прикроешь, именно поэтому нужен щит. Ещё Карст один раз обмолвился о неких специальных «тройках». Когда два человека с мечами и щитами прикрывают одного мастера двуручного боя, где всё внимание направлено лишь на защиту мастера от непредвиденных неприятностей (вернее, как раз предвиденных) вроде стрел. «Тройки» практиковались и для обычных сражений, просто три человека сражаются спина к спине и к спине. По научному, со староэрсианского языка, «тройки» звучат как «Дэ`трора», «Ар`трора» и «Ид`трора». Дословный перевод первого означает нечто вроде «люди, прикрывающие мастера», второе нужно понимать как «щит к щиту, меч к мечу», а третий вариант это «ярость лёгкого меча», что означало бой без щитов с применением одного лишь меча. В итоге, я большую часть времени опасался, как бы не задеть своих и не выбиться из строя. Времени на то, чтобы атаковать уже не оставалось. Капрал прекрасно видел и знал о моих затруднениях, но лишь регулярно отхаживал палкой по спине за неправильные действия, а вот каких-либо советов я от него не слышал… впрочем, другие тоже молчали, сколько бы я их ни спрашивал, лишь пару раз добился туманной фразы «сам поймёшь».
Всё это опять начало меня изматывать. За месяц я уже успел притерпеться к издевательствам Карста, тем более, догнав мой ежедневный объём по различным силовым упражнениям до трёх стандартных нормативов, он успокоился, и повышения прекратились. Так же, как уже сказано, в искусстве Арсиана, бое двумя мечами, я сдвинулся с мёртвой точки. По крайней мере, я сам так считал, если же слушать Карста, то даже нож мне в руки надо давать лишь тогда, когда готовлю еду, при этом следя за мной, чтобы не зарезался, а мечи и вовсе держать подальше. Вот только, сколько бы он ни поливал меня грязью, видимо, отдавая дань уважения традициям, по которым я должен увериться в полном своём ничтожестве, а к общим тренировкам допустил. В свою очередь, это означало, по мнению Карста, что я научился отличать один конец меча от другого и теперь знаю, за какой именно мне надо браться. Противоречивость собственных слов его мало волновала.
Ещё неделя пролетела с утроенной скоростью. Подъём до рассвета, разминка, силовые упражнения и бой двумя мечами до обеда, общие учения после обеда и до самого вечера, ужин, бой двумя мечами, сон. После первого раза я ещё лишь дважды смог основательно погрузиться в Лрак`ар, чтобы попытаться осуществить свою идею, но большую часть времени приходилось пускать это дело на самотёк, просто не оставалось сил на такие эксперименты.
К концу первой недели нового месяца начал понимать, как именно должен действовать в строю. Ну, может, и не понимать, но вроде наметил, в каком направлении мне следует двигаться, чтобы научиться сражаться бок о бок со своим десятком. Строй — великое дело! Здесь каждый защищает каждого, из-за чего общая выучка возрастает многократно. Даже новичок вроде меня может продержаться под натиском ветерана за счёт умения своих товарищей. Наряду с плюсами были и минусы, причём именно они поначалу и не давали мне разобраться с тактикой строя. Я привык быть один. В детстве, подростком и даже попав в Гильдию Видящих, я всё равно держался в стороне от остальных. Есть люди и есть я, так было всегда, поэтому сражение в строю воспринималось мною, как изысканная пытка. Я должен был заботиться не только о себе. Я не могу уйти ни влево, ни вправо — там щиты моих товарищей. Я не могу присесть, пропуская над собой удар, ведь тогда подставлю под этот удар своего же, стоящего за мной и совершенно не готового к удару. Я мог только держать строй и орудовать своим мечом на манер копья, так как настоящих копий практически не было ни у кого. Из-за этого я не сразу понял, что стоящему напротив меня противнику крайне трудно нанести повреждения, даже незначительные. Но это когда дело касалось схватки «строй на строй», а не «безумной схватки», как я её прозвал. Против регулярной армии, любого другого Легиона, нам будет проблематично сражаться по причине плохой экипировки, ведь даже трофейная защита при частоте схваток долго не держалась, а значит, нужна альтернатива. Вот этой самой альтернативой и служила «безумная схватка», когда мы просто рвались вперёд, и получалось смешивание двух армий. Конечно, сделать подобное не совсем легко, вернее, совсем не легко, но чем больше проходило тренировок, тем легче давался «прорыв» в ряды «врагов».
Я должен полагаться на свой десяток. Я должен доверять своему десятку. Именно это я не мог понять, и именно из-за этого у меня поначалу были проблемы со сражением в строю. Мои умозаключения не остались без внимания. Не прошло и дня после того, как я пришёл к своим выводам и начал претворять их в жизнь, и Карст, наконец-то, начал усиленно мне помогать, подстёгивая к этому весь десяток.
— Так было нужно, — объяснял мне Тирм во время ужина, специально отозвав в сторонку. — Ты должен был сам понять и пытаться научиться. Половина из нас прошла точно такую же проверку, остальные, до Мёртвого Легиона, уже служили и пережили не один бой в строю, поэтому научились этому через пот и кровь. Лучшего учителя просто нет. В Легионе мы уже больше года и прошли более десятка боёв в нынешнем составе, а ты новенький. Ты должен на тренировках стараться за троих, тогда в реальном бою у тебя есть шанс сравняться с нами, не быть слабым звеном в строю. Люди, владеющие умением Арсиана, довольно редки. Я имею в виду людей, по-настоящему умеющих управляться с двумя мечами, а не тех, кто возомнил себе, что умеет это делать. Если выживешь и научишься как следует сражаться, с тобой смогут сравниться очень и очень немногие. Тебе надо просто посмотреть на нашего десятника, когда он бьётся в полную силу. Он закручивает вокруг себя такой вихрь смерти, что всякий, кто оказывается поблизости, превращается в компактную горку мяса. В общем, ты давай, занимайся усерднее, скоро ведь начнутся сражения, а затем, если выживешь, будут новые поединки, и тогда ты тоже будешь участвовать. — Закончив меня просвещать, Трим ободряюще похлопал по плечу, после чего мы вернулись к остальным.
А насчёт поединков… они стоили того, чтобы рассказать о них. В самый первый день из трёх, в центре лагеря появились огромные доски, исписанные различными прозвищами и цифрами напротив этих прозвищ. Варлд объяснил, что это таблица победителей. Я, заинтересовавшись, принялся её изучать. На первом месте среди одиночных схваток стоял некий Невозмутимый, сразу за ним шёл Герцог, а третье место занимал Вилст. Причём, первый вообще не проиграл ни единой схватки, второй всего десять схваток, а третий — двадцать. Как я понял, этот Герцог проигрывал Невозмутимому, а Вилст им обоим, я же, ради интереса, изучил оставшуюся часть таблицы. Имён здесь было крайне мало. Всё больше прозвища. Я даже не знал, на каком месте расположились знакомые мне люди. Впрочем, пара вопросов Триму, и все прозвища нашего десятка отложились у меня в памяти. С новыми знаниями я вновь вернулся к таблице, и с удивлением обнаружил, что люди из моего десятка умудрились войти в первую сотню из почти двух тысяч имеющихся мест. Досконально изучив таблицу одиночных схваток, я перешёл к таблице, где были записаны десятки. Увидев на третьем месте наш десяток, записанный как «капрал Карст», даже почувствовал гордость. Всё-таки знать, что твои товарищи не просто куски никому не нужного мяса, намного приятнее, чем ощущать альтернативу. Среди сотен лидировал некий капитан Ролст, пара вопросов на соответствующую тему позволили мне узнать, что это, оказывается, мой сотник… а я его даже в глаза не видел.