- Понятная география? - спросил Баулин.- Лосось идет нашими проливами в основном с середины июля, идет сплошняком, в несколько этажей. Сунь в косяк весло - торчком стоять будет! Что-то невероятное! Проскочит лосось из океана в Охотское море и мчит полным форсированным ходом к устьям тех самых рек, где появился на свет божий из икринки. Не куда-нибудь, а именно на родину.- Николай Иванович усмехнулся.- Видели бы вы, с каким упорством стремится лосось к местам нерестилищ! Через камни перепрыгивает, по мелям ползет. Весь в лохмотьях, в крови, а все вперед и вперед против течения, иной раз за тысячи верст! Я еще только одну такую же одержимую рыбу знаю - европейского угря. Этот, бродяга, путешествует из
Саргассова моря, где рождается, чуть ли не через всю Атлантику в Балтику, в Финский залив, и к нам в реки. Подрастет - и тем же путем обратно. Какой-то чудо-инстинкт! Что-то невероятное! - повторил Баулин.- Словом, когда идет лосось, дальневосточным рыбакам не то что поспать, поесть некогда.
- У нас на Камчатке одни грудные младенцы не рыбалят,- вставил Атласов.
- Ну конечно, и соседи не спят,- нахмурился Николай Иванович,- так и норовят пограбить в наших водах. Только недогляди!
- И порядком ловите хищников? - поинтересовался я.
- Бывает…- Капитан третьего ранга посмотрел на часы, сказал Атласову: - Главстаршина, вам пора отправляться.
Спустя четверть часа катер «ПК-5» отошел от стоянки. В сравнении со сторожевиками «ПК-5» выглядел крошкой. Однако установленный на носу пулемет придавал ему если не грозный, то дерзкий вид. Обычно таким суденышкам и дают-то не название, а порядковый номер. Но все это не помешало главстаршине Игнату Атласову сказать мне, что «ПК-5» - геройское судно.
Геройское? Я не сдержал улыбки.
- Зря смеетесь! На этом самом «пятом» Алексей Кирьянов и доказал хищникам, что дважды два - сорок.
Небольшие пограничные катера «ПК», как правило, не ходят на охрану границы. У этих работяг куда более скромное назначение: доставлять на берег с судов, бросивших якорь на внешнем рейде, пассажиров, мелкие грузы и почту или исполнять обязанности посыльных. Вот и сейчас мы шли всего за каких-то десять миль, на один из соседних островков, чтобы доставить погранпосту на мысе Скалистый кое-что из продуктов, несколько кинофильмов и сменить библиотечку-передвижку. И вдруг - на тебе. Оказывается, «ПК-5» - геройское судно, принимавшее участие в боевой операции! Когда? Где? При каких обстоятельствах? И чем, собственно говоря, отличился при этом Кирьянов?
Катерок кланялся волнам, чирком переваливался с борта на борт, оставляя за кормой кольца дыма. Справа раскачивался зыбкий океанский горизонт, слева громоздились скалистые острова.
И вот что рассказал главстаршина, пока мы шли до Скалистого.
Два года назад, в один из первых июльских дней, то есть в ту самую пору, когда лосось валом повалил из Тихого океана в Охотское море, воздушная разведка сообщила командованию погранбазы на острове Н., что напротив соседних островов, ближе к проливам, появились десятки иностранных рыболовецких судов. Чьи-то шхуны и сейнеры, держась пока на почтительном расстоянии от советских вод, занимались ловом в открытом океане. С островов их даже не было видно. Почему же они держатся вместе, как стая акул? И зачем крейсируют в том же районе два американских эсминца и несколько раз пролетали американские самолеты? Едва ли это просто случайное совпадение.
Задача была со многими неизвестными, и тогдашний командир базы Самсонов привлек к ее решению не только сторожевики, а и катера «ПК».
«ПК-5», в команду которого назначили тогда Атласова, Кирьянова, Милешкина и моториста Степуна, как и все другие суда, вышел на операцию затемно. Шли с задраенными иллюминаторами, без опознавательных огней. Монотонно всплескивала рассекаемая форштевнем волна. Невесело постукивал мотор: «Устал, устал, устал…» Небо, по вековечной курильской привычке, затянуло тучами - ни звезд, ни луны. А было как раз полнолуние.
Игнат Атласов стоял за штурвалом, Кирьянов с Милешкиным - у пулемета, Степун колдовал в машине: старенький движок давно просился в переборку.
Откровенно говоря, Игнат не был в восторге, оттого что его назначили на катер вместе с Кирьяновым и Милешкиным.
Алексей все еще держался особняком, всех, кроме боцмана Доронина, сторонился. И хотя он не сплоховал, когда ходил с боцманом на тузике, однако Атласов не мог забыть того, что на Черном море Алексей дал труса. Как-то еще он покажет себя в настоящем деле? А судя по приготовлениям на базе, предстоящая ночь обещала немало неожиданностей. К Петру же Милешкину у Атласова вовсе не лежала душа-гонористый зазнайка. Вот и сейчас он что-то шепчет Алексею, будто забыл или не знает, что в дозоре болтать не положено.
До Атласова долетели обрывки фраз.
- Подумаешь, боцман сказал! - Это голос Милешки-ка.- Что он, больше нас с тобой знает? Что у него за душой-то есть - никакой культуры… Не пойму, о чем ты с ним беседы ведешь?
- А у тебя совесть есть? - Это отвечает Кирьянов.
- При чем тут совесть!..
Атласов кашлянул. Шепот прекратился.
В темноте подошли к проливу. Вода устремлялась в него, как в гигантскую воронку. Катер дрожал, едва справляясь с течением.
- Самый полный! - скомандовал в переговорную трубку Атласов.
- Есть самый полный! - приглушенно отозвался Степун.
А катер еле полз. Полз, натужно урча, вздрагивая, отфыркиваясь отработанным газом. За бортом то и дело возникали отрывистые всплески. Ночь, а лосось все еще играет, описывая в воздухе дуги метра в два, не меньше. А может быть, на косяк напали акулы…
Течение нехотя выпустило «ПК-5» из своих тугих струй. Движок застучал веселее. Атласов посмотрел на светящийся циферблат часов: скоро и заданное командиром место - квадрат в океане.
Время напряженного ожидания всегда течет медленно. Игнату подумалось, что прошло с полчаса, а минутная стрелка на циферблате передвинулась всего на девять делений. Перебрав ручки штурвала, он взял немного мористее. Порывистый нордовый ветер стал ударять в левый борт, и закачало сильнее. Должно быть, оттого, что Атласов отвык ходить на такой малой посудине, у него засосало под ложечкой.
Хищников не видно и не слышно. А возможно, они сегодня и не появятся в наших водах и напрасны все приготовления на базе. Но что это?.. Вроде бы стучит чужой мотор.
- Малый, самый малый! - негромко скомандовал Атласов в переговорную трубку.
Нет, ему просто послышалось. Только волна плещет о борт.
- Слева по носу неизвестное судно! - отрывисто выкрикнул с бака Кирьянов: он был впередсмотрящим.
Судно? Не туман ли наползает? Не принял ли Алексей бродячее бревно за судно? Атласов всмотрелся в ночную тьму. Да, судно. Определенно судно.
Поворот штурвала, и одна за другой новые команды:
- Полный вперед!
- У пулемета, готовьсь!
И опять в машину:
- Самый, самый полный!
Палуба под ногами затряслась - Степун старался выжать из движка все, что мог. Злая волна с шипением перебросилась через планшир.
Но тут вдруг движок поперхнулся, закашлялся и замер. И сразу стало отчетливо слышно ритмичное постукивание чужого мотора. «Стосорокасильный «симомото»,- тотчас определил Атласов и нетерпеливо спросил у моториста:
- Что там у вас? Заело?
Переговорная трубка не ответила. Сам Степун высунулся из люка машинного отделения:
- Не проворачивает! Что-то накрутило на винт!
Катер беспомощно качался на волнах, течение и ветер
сносили его на юго-запад, к проливу. Силуэт неизвестной двухмачтовой шхуны растворился в темноте. Неужели это опять неуловимая «Хризантема»?
«Счастливо оставаться! Счастливо оставаться! Счастливо оставаться!..» - затихая, издевался «симомото».
- Милешкин,- позвал старшина,- приготовиться к спуску за корму! («Если скоро не управимся - течение утянет в пролив».)
- Есть! - Милешкин вырос перед рулевой рубкой.
«Боится,- понял по голосу Атласов.- Может, лучше послать Кирьянова?.. Нет, Петр все же поопытнее».
Милешкин поспешно разделся, бросил одежду через окно в рубку.
Оставив вместо себя у штурвала Кирьянова, старшина обвязал Милешкина под мышками тросом, закрепил другой его конец за буксирные кнехты.
- Наверное, на винт намотало сети. Освободишь,- сказал он, передавая матросу кортик.- Быстренько!..
Милешкин не хуже старшины понимал, что, если течение втянет беспомощный катер в пролив, стремительные водовороты разобьют его о скалы. Однако, перебросившись за борт, он в страхе прижался к нему: «А если поблизости рыщут акулы?..» Холодная волна окатила по пояс. Милешкин вздрогнул и уцепился за планшир еще крепче.
- Ныряй, ныряй! Раз-два, и порядок! - подбодрил Атласов.
Он тоже вспомнил сейчас про «морских прожор», как называют акул на Камчатке. Чаще всего они охотятся за пищей именно ночью, и не в одиночку, а целыми стаями. Однажды Игнат и сам видел пойманную на перемет акулу. В желудке у нее нашли остатки двух тюленей, щупальца осьминога и чуть ли не полтонны сельди. Ее вытащили на палубу шхуны, выпотрошили, а она все еще била хвостом, судорожно разевала громадную пасть и мигала веками. А зубы? В пасти торчали сотни треугольных зубов с зазубренными краями, длиной по четыре-пять сантиметров…
- Ныряй, не трусись,- сердито повторил Атласов.
Собравшись с духом, Милешкин разжал пальцы и скользнул в воду. От страха он забыл набрать в легкие побольше воздуху и не смог поднырнуть к винту. Чувствуя, что вот-вот задохнется, он оттолкнулся ногой от пера руля и пробкой вылетел на поверхность. Новая волна ударила его головой о корпус катера, что-то острое полоснуло по бедру.
- Спасите! - в страхе выкрикнул Милешкин.
Атласов с трудом выволок обмякшего, перепуганного
парня на палубу.
- Акула цапнула! - едва выговорил тот.
- Где? - встревожился Атласов, включая электрический фонарик, осветил Петра, все еще сжимавшего в руке кортик.- На бедре у него кровоточила неглубокая ранка.- Сам порезался,- догадался Атласов.- Герой! Перевяжись и одевайся. Кирьянов, приготовиться!