Розовый жирафМышь Гликерия. Цветные и полосатые дни
Мышь Гликерия и томатный соус
Мышь Гликерия стояла перед зеркалом и хмуро оглядывала себя. Себе Гликерия не нравилась. Гликерии казалось, что её жизнь не удалась.
Вот хвост. Разве это хвост? Просто неприлично называть это тощее и голое убожество хвостом. Конечно, если повернуться вот этим боком и немного изогнуть талию, то мерзкого хвоста почти не видно.
И можно представить себе на его месте… Представить себе на его месте…
Хвост мотался туда-сюда, отвлекая Гликерию от мыслей о прекрасном… Хвост нервничал.
Хвосту казалось, что его жизнь не удалась.
Вот Гликерия. Хвост по-своему любил Гликерию и всю Гликерину жизнь служил ей верой и правдой. Свивался аккуратной дугой, или торчал вверх тонким стебельком, или водил кончиком по сторонам – всё, что хотела Гликерия, – всё исполнял хвост…
Ну да, на него часто лип всякий мелкий сор, иногда хвост был мокрый и, пожалуй, не всегда чистый… Но ведь хвост старался. И потом – разве другие мышиные хвосты намного лучше? Нет, некоторые знакомые хвосты даже короче. А один ближайший родственник – крысиный хвост – тот и вовсе лысый.
Только Гликерия своим хвостом недовольна. Разумеется, есть животные, у которых хвост и попушистее будет. Но тут уж сам хвост не виноват. Зачем же глупая Гликерия родилась мышью? Родилась бы, например…
«Родилась бы я, например, мексиканским тушканом», – думала в это время Гликерия.
Как-то раз в журнале Гликерия увидела картинку чего-то пушистого, покрытого нежно-пепельным мягким мехом. Гликерия в те времена ещё не умела читать. Но она решила: именно так должен выглядеть мексиканский тушкан – животное далёкое и прекрасное.
«Конечно-конечно, хвост у мексиканского тушкана – не моему чета», – грустно подумала Гликерия перед зеркалом.
Потом она вышла на улицу прогуляться. Хвост она спрятала под юбку.
– Ах, Гликерия, как поживаешь? – окликали её друзья и знакомые.
– Мексика, – отвечала друзьям и знакомым невпопад задумчивая Гликерия. – Прекрасная далёкая Мексика… – и шла дальше.
И друзья перешёптывались со знакомыми:
– Чего это она? О Мексике говорит… Неспроста…
А Гликерия шла дальше. Она хотела встретить кого-нибудь совсем незнакомого. Кто ещё никогда-никогда не видел жалкий Гликерин хвостик.
И кто-то незнакомый встретился ей.
– Здравствуйте, как поживаете? – вежливо начал беседу кто-то незнакомый.
– Здравствуйте, прекрасно, – ответила Гликерия.
Тут ей пришла в голову блестящая мысль. И Гликерия добавила как бы невзначай.
– Позвольте представиться: Гликерия. Мексиканский тушкан.
– Очень приятно, – вежливо ответил кто-то незнакомый. – А меня зовут…
Но Гликерии было неинтересно слушать дальше.
Она шла и думала: «Вот теперь этот кто-то незнакомый расскажет всем: “Познакомился сегодня с прекрасным мексиканским тушканом Гликерией. У неё дивный пушистый хвостик”. А как же иначе? Ведь у всех мексиканских тушканов красивые хвосты. Значит, у меня тоже».
Гликерия помчалась домой и встала перед зеркалом. Хвост боязливо показался из-под юбки и робко мотнулся вправо. И влево.
«Боже мой, ну какая же я красивая, – подумала Гликерия. – Я мексиканский тушкан. И вовсе хвост у меня не голый. А просто покрыт чрезвычайно нежным мехом. Таким ценным… таким редким мехом, – говорила Гликерия, любуясь на негустые волоски, покрывающие розовую кожу хвоста. – За ним нужно просто ухаживать. Мазать его чем-нибудь мексиканским. Например, томатным соусом… И ещё надо заказать сто новых визитных карточек с надписью “Гликерия. Мексиканский тушкан”. В серебряной рамочке».
С этой приятной мыслью Гликерия отправилась спать. На душе у неё было хорошо.
И хвост в ту ночь уснул почти спокойно. Во-первых, Гликерия его полюбила. Во-вторых, она перестала прятать его под одеждой, где хвосту всегда было душно и тесно. В-третьих, соус – это не так уж и плохо. Лишь бы он был не очень острый.
Мышь Гликерия и маленькие пупырышки
Мышь Гликерия всегда ходила босиком. Ей нравилось, как трава щекочет задние лапы. И ещё ей нравилось ходить по гладкому асфальту после дождя. И тёплая мягкая пыль ей нравилась – лапа утопала в ней по щиколотку. Но особенно Гликерии нравилось, если по дороге попадалась коричневая жидкая грязь. Потому что она приятно чавкает, когда в ней топчешься. И иногда даже получалось так, что из-под пальцев всплывал и густо лопался замечательный пузырь. И лапы, аккуратно обмазанные грязью, Гликерии нравились. Гликерия всегда представляла, что на ней фильдеперсовые чулочки шоколадного цвета. Что такое «фильдеперсовые», Гликерия не знала. Она прочитала это слово в старом журнале, и оно ей запомнилось.
Однажды в среду Гликерия собралась в гости к старой знакомой. Старая знакомая так долго жила на свете, что полагала неприличным бегать по гостям самой, как какая-нибудь молоденькая зверушка. Поэтому все приходили к ней в гости и приносили подарки. А хозяйка угощала пришедших смородиновым чаем с маковым рулетом.
Гликерия надела своё самое любимое платье – ну, то самое, с сиреневыми цветочками на подоле и полосатыми рукавами – и отправилась в гости. Она шла босиком и рассеянно думала о том, что её маленькие лапки с аккуратными пальчиками очень мило выглядывают из-под сиреневых оборок.
В подарок старой знакомой на этот раз она несла моток белых ниток. Старая знакомая очень любила вязать салфетки и связала их уже целую тысячу. Поэтому новый моток ниток был всегда кстати.
Дорогу Гликерия знала наизусть и могла идти с закрытыми глазами. Сначала немного шёлковых клеверных листочков, потом направо по сыпучему горячему песку минуты три, потом по краешку тропинки под соснами, по сухим сосновым иголкам. Если ставить лапу аккуратно – никогда не уколешься.
– Здравствуй, Гликерия, – сказала старая знакомая и протянула лапу за подарком.
Гликерия положила в протянутую лапу белый клубок и сделала книксен.
– Обувь можешь не снимать, проходи прямо в туфлях, – продолжала старая знакомая.
А потом добавила назидательно:
– Ведь предлагать гостям тапочки – дурной тон.
Старая знакомая знала о хороших манерах всё.
Гликерия услышала предложение не снимать обувь и немножко растерялась.
Она подумала, что в гостях, конечно же, надо стараться выполнять пожелания хозяев. Иначе получится невежливо. И теперь, с одной стороны, она поступает так, как ей велели. То есть не снимает обувь. С другой стороны, она не может, как ей было предложено, пройти прямо в туфлях. Ведь у Гликерии нет никаких туфель.
Гликерия смущённо затопталась у порога. И даже начала немножко приседать, чтобы скрыть под сиреневой оборкой босые лапки.
Но надо признать, что босым лапкам в гостях у старой знакомой было приятно. Потому что в прихожей был прохладный и гладкий паркет. А когда Гликерия всё же шагнула в гостиную, то лапки попали прямо на пушистый мягкий ковер.
– Ах, Гликерия, да ты никак босиком! – воскликнула за её спиной хозяйка.
И все гости повернулись к Гликерии.
– Как это мило! – сказала дама с аккуратно причёсанным на прямой пробор хвостом.
– Какая непосредственность! – прищурилась дама с лихо подкрашенными кисточками на острых ушках.
– Очаровательно! – склонила голову дама с напудренными серебряной пудрой усами.
Гликерия почесала правой задней лапкой левую.
И посмотрела на гостей.
Все без исключения дамы были на высоких каблуках.
Дамы, увидев босую Гликерию, очень обрадовались.
Ведь в гостях надо чем-то заниматься? Например, играть в «Кто сегодня не пришёл?», или считать серебряные вилки, или придумывать темы для светской беседы.
А теперь все обступили Гликерию и наперебой начали советовать ей, какие именно надо купить туфли. Непременно на высоком каблуке. Потому что ходить босой – неприлично!
Гликерия вздохнула, развернулась и пошла в обувной магазин.
«Если бы эти туфли начали говорить, – размышляла Гликерия, продвигаясь маленькими шажками вдоль полок, – я бы уж, наверное, обращалась к ним только на “Вы”. Но, полагаю, они вообще не стали бы со мной разговаривать».
Украдкой, в уголке Гликерия примерила пару поскромнее. Ноги выгнулись колесом, колени дрожали. Ходить Гликерия могла, но только цепляясь за мебель и помогая себе хвостом. В глазах стоял туман. В тумане было не видно, где кончаются туфельные носы.
Сняла Гликерия туфли. Дальше пошла. Туман рассеялся.
– О, вот это как раз для меня. Нестерпимая красота!
Нашла Гликерия обувку. Верх мягкий, синий, с заклёпочками. Шнурки длинные-предлинные и большими бантиками завязаны. Носок круглый, белый. И подошва белая, ровная, с выбитым узором. Уголки, кружки и маленькие пупырышки.
Пупырышки Гликерию особо очаровали.
Купила Гликерия синие кеды.
Лапе удобно.
Идёт Гликерия домой по песчаной тропке. За ней по песку тянутся уголки, кружки и пупырышки.
Оборачивается Гликерия, любуется пупырышками.
А босиком можно и завтра походить.
Мышь Гликерия и хорошие сны
Мышь Гликерия решила завести себе часы.
Вещь бесполезная, но красивая.
А Гликерия неравнодушна к красоте. В верхнем ящике комода у Гликерии много таких бесполезных и красивых вещей. И у каждой вещи свой пакетик, коробочка или шкатулочка.
Все друзья и знакомые знают: чем выбрасывать ненужную вещь, лучше её Гликерии отнести. Гликерия обрадуется и в верхний ящик комода её положит. Там у неё строгий порядок. Осколки от ёлочных шаров синего цвета – в белой коробочке, обклеенной синими фантиками. А осколки красного цвета – разумеется, в серебряном пакетике из-под чипсов. Персиковые косточки в коробке от печенья. Пуговицы на леску собраны.