14
Князь Маунтджой был за то, чтобы отправить эту штуку обратно. Для него квадиум-бомба была равносильна вулкану, установленному посреди герцогства. Оставалось только сидеть и ждать, когда начнется извержение!
— Ваша светлость, — сказал он герцогине в приватной беседе, — яс самого начала был против войны. Теперь мы пожинаем плоды нашей победы. Адская машина, которую этот Баскомб так неосмотрительно притащил в нашу страну, может взорваться от грохота колес любой деревенской телеги. Этот взрыв отправит в вечность не только нас, наших детей, наши прекрасные дома и виноградники, но также и Швейцарию, Францию, Голландию, Германию, Италию и Испанию. Этому Баскомбу должно быть предъявлено обвинение в государственном преступлении. Его нужно изгнать из страны! К тому же, вспомните, не взирая на ваш план проигрыша войны, он ее выиграл!
На устах Глорианы сияла удовлетворенная улыбка. Она была радостно взволнована беспримерным успехом Талли и восхищалась им, как ни одним мужчиной в своей жизни, включая папу.
Но Маунтджой продолжал негодовать.
— Что же нам теперь делать? Кто в Америке будет покупать наше вино после такого оскорбления, которое этот деревенщина Баскомб нанес великой стране? Повторяю, мы его посылали проиграть войну, а вместо этого он напал на Нью-Йорк и думает, что Соединенные Штаты завтра с утра начнут посылать нам компенсации за его победу!
— Бобо, — сказала Глориана, — я знаю, ты читал мемуары Черчилля, и это оказало заметное влияние на твое ораторское искусство, но я не считаю, что Баскомбу надо объявить импичмент. Я хочу собрать Тайный совет и пригласить на это собрание мистера Баскомба и доктора Кокнитца. Мне известно, что присутствие на Тайном совете военнопленного необычно, но и вся ситуация, в которой мы оказались, весьма необычна. Мы должны знать, что собой представляет эта бомба и что надо сделать, чтобы она не взорвалась, если мы сами этого не захотим.
— Я исполню ваше пожелание, ваша светлость, — сухо ответил князь Маунтджой.
— Не сердись, Бобо, — ласково улыбнулась Глориана. — Я понимаю, что Талли совершил нечто невероятное, только мы пока еще не понимаем, как этим лучше распорядиться. А если ты волнуешься, что бомба может взорваться от стука колес, прикажи покрыть все дороги, проходящие мимо замка, толстым слоем соломы.
Возвращение Талли домой воплотило в миниатюре все аспекты и детали триумфальных возвращений значительно более великих армий в значительно более великие страны.
Бриг «Стремление», незаметно выскочивший из порта Нью-Йорка, за десять дней пересек Атлантику. Ему помогли попутные ветры и португальское течение. Из Марселя фенвикцы на автобусе доехали до границы герцогства. Перед тем как перейти границу, Талли приказал своей армии до блеска начистить стрелы и всю амуницию. И только когда все засверкало на солнце и герцогиня была уведомлена о возвращении победителей, армия герцогства Великий Фенвик, подняв знамя и возвестив звуком фанфар о своем прибытии, пересекла границу.
Все жители герцогства вышли на дорогу, чтобы встретить своих героев. Люди кричали, пели, плакали, обнимались друг с другом и с солдатами. Они усыпали всю дорогу до замка цветами, а когда провозили тело Тома Кобли, все стали плакать и молиться за жертву войны.
Герцогиня стояла на верхней ступени лестницы замка. С одной стороны от нее находился князь Маунтджой, лидер партии антиразбавителей, по другую — мистер Дэвид Бентер, предводитель разбавителей. Особая милость была оказана Пирсу Баскомбу, отцу Талли. Он стоял рядом с Маунтджоем.
Лейтенант Уилл салютовал герцогине, опустив знамя так, что его навершие коснулось земли у ее ног. Затем знамя вновь было поднято.
Потом Талли, опустившись перед Глорианой на одно колено, доложил об успешном нападении на Соединенные Штаты Америки и о захвате семерых военнопленных, а также мощнейшего оружия в качестве трофея.
— Что еще за мощнейшее оружие? — озабоченно спросила герцогиня.
— Бомба, ваша светлость, которая может уничтожить всю Европу, — ответил Талли.
Он поднялся и показал на ящичек, стоявший на носилках, которые держали солдаты. Солдаты поднесли носилки к герцогине, она протянула руку, но коснуться ящичка не успела.
— Нет-нет! — закричал доктор Кокнитц. — Не трогайте! Это очень опасно!
— Замолчите! — прорычал Талли. — Попрошу без обмороков на параде!
Затем он снова обратился к Глориане:
— Ваша светлость, доктор прав. Он хоть и труслив, как мышь, но эту бомбу сделал он. Нет в мире оружия, равного по силе этой бомбе. Она может поразить пространство в два миллиона квадратных миль.
Люди, собравшиеся в замке поглядеть на церемонию, стали перешептываться и потихонечку отодвигаться от страшного ящичка. Матери покрепче прижали к себе детей, мужья спрятали жен за спину. Постепенно шепот стих, и воцарилась тишина. Казалось, что солнце перестало греть, а замок вдруг стал угрюмым и мрачным.
— Отнесите ящик в подземелье замка, — еле слышно приказала Глориана. — Наши люди должны быть в безопасности.
Бомбу отнесли в подземелье, и церемония продолжилась.
Талли представил Глориане военнопленных и стал рассказывать о гибели Тома Кобли.
— У него была семья? — спросила Глориана.
— Нет, — ответил Талли.
— Он был братом для всех нас, — сказала герцогиня. — Теперь мы — его семья. Мы положим тело героя рядом с сэром Роджером Фенвиком и каждый год будем вспоминать о нем в день его смерти.
В заключение церемонии Глориана поздравила Талли и тех, кто сражался вместе с ним, и пригласила всех на банкет в замок. Люди радостно зааплодировали герцогине, а доктор Кокнитц снова стал нервничать, как бы сотрясение от стольких ног в банкетном зале замка не вызвало взрыва бомбы.
Глориана обернулась к Талли и попросила подождать ее в комнате для личных аудиенций.
Когда они остались наедине, Глориана никак не могла начать разговор. Ее огорчало то, что она так терялась в присутствии Талли. Она села у круглого столика и указала Талли на стул напротив себя. Глориана отметила, что Талли очень загорел, как будто бы даже вырос и стал еще более мужественным. Глядя на него, она чувствовала в себе какую-то странную легкость, ее сердце начинало колотиться, а голос не слушался своей хозяйки.
А Талли смотрел на светлые волосы герцогини, на ее гордый подбородок и решительные глаза и чувствовал, как гулко бьется его сердце.
— Расскажите мне еще раз историю вашего путешествия, — попросила Глориана. — Особенно хочется услышать все подробности о бомбе.
Талли, опуская мелкие детали, рассказал ей о высадке в Нью-Йорке и подробно объяснил, что такое квадиум-бомба, так как во время обратного путешествия доктор Кокнитц только об этом с ним и разговаривал.
— Что же нам теперь с этим делать? — спросила Глориана.
— Во-первых, день и ночь охранять наши границы. Американцы будут пытаться заполучить бомбу обратно. И кое-кто другой захочет ее украсть. И те, и другие будут засылать к нам своих агентов. Но тут нам повезло: наше государство так невелико, что у нас хватит сил, чтобы патрулировать все протяжение границы. К тому же, нас очень мало и все отлично знают друг друга, поэтому любой чужеземец сразу будет обнаружен. Конечно, и американцы, и русские могут попытаться забросить парашютный десант. Поэтому надо усилить охрану замка, чтобы никто, кроме официальных лиц, не мог сюда проникнуть. А охрану подземелья удвоить и нести там круглосуточное дежурство.
— Все это меня очень беспокоит, — сказала Глориана. — По вашим словам выходит, что мы теперь являемся самой могущественной державой в мире, но, начиная войну, мы стремились вовсе не к этому. Ведь нам надо было всего лишь честным путем достать денег. А вместо этого мы сейчас оказались на острие ножа, с патрулями на границе, с подозрительными оглядываниями по сторонам и постоянным опасением, что эта бомба может взорваться в любой момент.
— Иногда победа приносит больше обязанностей, чем выгоды. На время ведения войны совесть откладывается в сторону. Сначала мы стараемся уничтожить своего врага, а потом, по окончании войны, снова вернувшись от варварства к гуманизму, кидаемся исправлять свои ошибки. Если бы можно было придумать такую войну, где каждая сторона могла бы наполовину выиграть, наполовину проиграть, тогда все в мире было бы по-другому…
Глориана совершенно запуталась. Ей была ближе практическая сторона жизни, чем теоретические рассуждения, и речь Талли об обязанностях победителей ее взволновала.
— Надеюсь, вы не хотите сказать, что мы должны восстанавливать Соединенные Штаты, иначе нам пришлось бы для этого занять у них немного денег.
Талли рассмеялся.
— Конечно, нет. Мы добились невероятного. Победив, мы не потратим ни пенни на побежденных. Однако, начиная войну, мы думали об обязанностях только перед нашим народом. Теперь же мы несем ответственность перед всем миром. Понятно, что за такое короткое время осознать себя властителем мира нелегко. Многие предпочли бы вернуться к тому состоянию, в котором мы прожили всю свою жизнь, но теперь это невозможно.
— А что, если американцы предложат нам миллионы и миллионы долларов за бомбу? Вы думаете, мы должны ее вернуть? — спросила Глориана.
Талли встал, развернул плечи и положил руку на эфес меча. Глориана снова подумала об удивительном сходстве мистера Баскомба с сэром Роджером Фенвиком.
— Мы избраны, — сказал он торжественно, — вернуть мир к разуму и здравомыслию. Вы, ваша светлость, теперь не только правитель герцогства Великий Фенвик. Вы — самая могущественная женщина в мире. От вашего слова зависят жизни миллионов людей. Ваши предки никогда не изменяли своей стране. А вы не должны предать все человечество.
— Но ведь и другие со временем сделают такую же бомбу, — возразила Глориана.
— Верно, — согласился Талли. — И мы должны это предотвратить. Предлагаю вам созвать Тайный совет, чтобы обсудить все аспекты этой проблемы.