– Он для доктора Мендлева старается. Тот ему за это приплачивает. Не знаю уж, для каких там таких медицинских целей… Может, мази делает. А Кимка, почитай, у нас в Полынье один-единственный, кто по болотам ползает, с детства такой. Все тропинки знает. И ведь не боится! Я бы сроду на болото не пошла. А он аж в такую глубь забирается!
– Сноровистый дядя, – похвалил я. – Наверное, для него эти болота как дом родной. А может быть, он не только доктору, но и деду змей да корешки таскал? Тот ведь у нас тоже всякие лекарства и рецепты составлял.
– Уж непременно, – согласилась тетушка. – Хотя и Арсений сам знал заветные тропки. Но до Кимки ему было, конечно же, далеко.
– А что, если эти тропки-то у них где-то и пересеклись? – предположил я. – Могли они поссориться из-за какого-то редкого растения? Или змейки? Могли. Чем дольше здесь, в Полынье, живешь, тем больше новых фактов открывается. Возьмем такой треугольник: доктор – пекарь – дед. Допустим, что пекарь находит на болоте то, что нужно и Мендлеву, и деду. Но он не торопится сделать выбор, тянет из обоих жилы. В булочной происходит между ним и дедом бурная сцена с оплеухой. Мстительный пекарь угрожает убить дедулю. Тем более что ему выгодно избавиться от человека, который и сам, рыская по болотам, может наткнуться на это «нечто». И тогда – прощай его заработок. К этому его подбивает и доктор Мендлев, для которого дед является конкурентом. Остальное – дело техники.
– Хорошо мыслишь, – усмехнулся Егор. – Одна неувязочка: мешок с телом к озеру тащили совсем другие люди. Милиционер и один из охранников Намцевича.
– Ну и что? А может быть, они тут совсем ни при чем? И откуда ты знаешь, что было в мешке? Мишка-Стрелец не видел. А если там был совсем другой труп? Или какая-нибудь… вещь. Которую надо утопить, чтобы спрятать.
– Но тело деда выловили именно из озера, хотя пекарю, если он убил его, проще было бы сбросить труп в болото. Как ты можешь объяснить это?
Я не знал – как, и поэтому молчал. Но чувствовал, что в моих словах что-то есть. Я высказал одну верную мысль. Но какую? Она крутилась у меня в голове, но я не мог сосредоточиться. Мешала тетушка Краб, которая вдруг стала говорить о какой-то дочке Аграфены, своей соседки, убежавшей смотреть оползень и до сих пор не вернувшейся.
– А время-то уже седьмой час, а она еще утром ушла, – вздыхала тетушка. – Не случилось ли чего? Может, ее на болото потянуло, она ведь такая бестолковая, малость с придурью…
– Если с придурью, так надо под замком держать, – в раздражении перебил ее я. – Сколько ей лет?
– Тринадцать.
– Ничего, найдется. Из Полыньи теперь никуда не убежишь.
Мы поднялись из-за стола и стали прощаться.
– Вадим, нехорошо как-то, – шепнула мне тетушка Краб, когда Марков уже спустился с крыльца и зашагал к калитке. – Страшно мне чего-то, ночью особенно. Как засну, так и вижу его: будто он стоит рядом и на меня смотрит.
– Кто?
– Да Арсений наш, кто же еще? Молчит и смотрит. И глаза какие-то… не его. Водяные… чужие. Боюсь я. К чему бы это, а? Может, и правда дух утопленника по ночам бродит?
– Ну будет вам, тетушка! – сердито сказал я. – Глупости все это. Меньше надо на ночь котлеток кушать. Выбросьте это из головы. А то обижусь.
– Ладно, Вадимушка, ладно, – поспешно отозвалась она. А вслед добавила: – Молчит и смотрит, словно не узнает…
Мы вернулись домой, где уже собрались все наши. Не хватало только Милены. Но я не очень беспокоился, потому что она могла назло мне проваляться на берегу озера до позднего вечера. Такой уж у нее был вредный характер: если она захотела мне насолить, то еще и наперчит в придачу. Марков предложил, не теряя времени, заняться осмотром дома, на предмет поисков внутреннего врага. На что Сеня Барсуков ответил язвительным замечанием:
– Главный враг сидит в нас самих.
– Глубокая мысль, – похвалил его Комочков. – Но, к сожалению, не новая.
– А иди-ка ты!.. – огрызнулся Сеня, и с его уст чуть не сорвалось грубое ругательство. Никто из нас не ожидал такой агрессивной озлобленности от добродушного Барсукова. Впрочем, складывалось такое впечатление, что нервы начинают пошаливать у всех. Исключая разве что Маркова, который был по-прежнему спокоен и хладнокровен.
– Начнем с подвала, – сказал он и поднялся. – Мне кажется, это самое уязвимое место в доме. Может быть, там есть какие-то потайные ходы или комнатки.
Вместе с ним пошли только я и Комочков, остальные не проявили никакого интереса к нашей затее. Бетонированные стены подвала были кое-где покрыты трещинами, через которые не проникал воздух. На земляном полу валялось еще много всякой рухляди, а возле обеих лестниц лежали цементные плиты. Зачем они понадобились тут деду? Мы попробовали сдвинуть их, но сил троих здоровых мужиков было явно недостаточно.
– Под ними может быть пустота, – предположил Марков. – Если они как-то и поворачиваются, то только с помощью скрытых рычагов.
– Думаешь, мы найдем там гробницу фараона? – съехидничал Комочков. – Или клад царя Соломона? Пошли отсюда, здесь мы только впустую тратим время…
Затем мы облазили чердак и обшарили все комнаты, но никаких следов присутствия постороннего не обнаружили. И вернулись в зал, где Ксения и Барсуковы играли в карты.
– Милена не приходила? – спросил я, хотя это и так было ясно. Впрочем, мне никто и не ответил. Марков толкнул меня в бок.
– Вижу, что беспокоишься, – сказал он. – Давай сходим к озеру.
– Еще чего!
– Ну так я один пойду, притащу ее на аркане.
– Валяй… – кивнул я и подсел к игрокам четвертым.
Прошел час, но ни Марков, ни Милена не появлялись. Между тем незаметно исчез и Комочков. Я догадывался, куда он пошел. И кто его там ждет. Мне почему-то захотелось сделать им маленькую пакость. И желание это было столь сильно, что я не удержался.
– Ребятки, – сказал я. – А почему вы не интересуетесь Волшебным камнем? Вы же никогда такое не видели и больше не увидите. Это же настоящее чудо природы. Давайте отправимся туда прямо сейчас?
– А плевать я хотел на твой камень! – отозвался Сеня, разглядывая карты. – Какие у нас там козыри?
– Пики, – ответила Ксения. Вот где настоящее волшебство: как это Машка постоянно умудряется выигрывать? Наверное, жульничает.
– А куда это подевался Николай? – озабоченно спросила Маша. Я чувствовал, что она находится на каком-то взводе и уже почти не в силах скрыть свою тайну. Скоро, очень скоро ее связь с Комочковым станет достоянием гласности – как величайшее открытие демократии.
– Утонул в болоте, – ответил ей Сеня. – Бульк!.. И все. Туда ему и дорога.
– Дурак! – произнесла его жена.
– А ты – бельмо.
За все время нашего знакомства я впервые видел, что они ссорятся. Я-то думал, что это прерогатива лишь моя и Милены. Наконец появился Марков.
– На озере ее нет, – сказал он. – Я обошел почти весь поселок – нигде. Что будем делать?
Какие-то нехорошие предчувствия стали овладевать мною. Но я упрямо продолжал смотреть в свои карты, хотя вместо дамы червей мне мерещилось язвительно улыбающееся личико моей жены: она подмигнула мне и высунула кончик языка, скорчив гримаску, словно говоря: «Так тебе и надо!» Я бросил даму-Милену на стол, отбившись ею от вальта Ксении.
– Николай тоже куда-то запропастился, – сказала Маша.
– Они сейчас вместе, – назло ей и мне произнес Барсуков.
Я посмотрел на часы: было уже половина одиннадцатого. Куда она могла деться? А что там тетушка Краб плела про дочку своей соседки? Та тоже исчезла. Похоже, в Полынье начинают пропадать люди…
– Сеня, ты снова в дураках, – сказала Ксения, выигрывая партию.
– А ты – в дурах! – грубо ответил тот, бросив карты на стол. – Надоело играть. Спать пойду. Ты идешь? – обратился он к жене.
– Нет, – холодно ответила она. – Буду ждать… Милену.
– Как знаешь, – ответил Сеня, удалившись в свою комнату.
Мы остались вчетвером, не зная, что предпринять дальше.
Тишину нарушила Ксения:
– Под утро мне приснился странный сон… будто мои руки и ноги схвачены тисками, я кричу и не могу вырваться. А вокруг меня стоите все вы, но… Это не вы. А ваши… двойники. Чем-то похожие на вас, но другие. Двойник Вадима, двойник Егора, Николая, Сени, Маши, Милены… Странно, правда? А потом в комнату вхожу – я сама. Тоже двойник. А кто же тогда на кровати? И где я – настоящая?
– Все потому, что ты вчера перепила, – пояснил ей Марков. – Спьяну еще и не такое может присниться.
– Неправда, я капельки в рот не брала, – нагло соврала Ксения.
– Мы тебя еле отволокли в койку, – сказал я. – Ты была пьянее самого пьяного матроса. Если такое вообще возможно.
– А чем закончился твой сон? – спросила Маша.
Ксения посмотрела на нее и прошептала:
– Смертью…
– И кто же кого убил?
– Мы все… друг друга.
– Бред какой-то, – разочарованно произнес Марков. – Я-то думал, что все мы перепились на радостях, что у нас появились двойники-братья… Вот что значит тяжелая форма женского алкоголизма.
А я вдруг вспомнил о том человеке, которого мельком увидел в особняке Намцевича, когда спускался по лестнице: ведь он был похож на меня. Я взглянул на часы: стрелки приближались к половине двенадцатого.
– Пошли искать? – спросил Марков.
И тут вдруг все мы услышали урчание подъезжавшей к дому машины. Она затормозила возле калитки. Открыв дверь, мы с Егором встали на крыльце. Нас осветил свет фар. Затем хлопнула дверца джипа. И донесся веселый голос Милены:
– Чао, мальчики!.. Все было как на Новый год, спасибо, что довезли…
Слегка покачиваясь, Милена шла по дорожке к дому, а джип, мигнув фарами, развернулся и медленно отъехал прочь. Я стоял, сцепив на груди руки, и походил, наверное, на Отелло перед финальной сценой.
– Па-асторонись! – скомандовала Милена, пытаясь пройти, протиснуться мимо нас.
– Привет, красавица! Где ты пропадала? – спросил Егор, отступив в сторону. От нее явно пахло вином. – Где ты накушалась, крошка?