– Ну это ты брешешь, – не согласился я. – Нормальный мужик, только занозистый. Как ты сам.
– Ладно, пойдем.
– Куда теперь?
– К доктору Мендлеву. Пощупаем его за горлышко.
Я не стал пока говорить Маркову, что доктор кого-то прячет в своем доме. Мне хотелось самому, в крайнем случае вместе с Комочковым, выяснить – кто этот незнакомец. Чтобы утереть Егору нос. Вполне возможно, что этим человеком мог оказаться маньяк Гриша. Мало ли какие отношения их могут связывать. Даже гомосексуальные. Ведь в свое время от доктора сбежала жена и, может быть, именно на этой почве. А если моя догадка верна, то Гриша мог воспользоваться ножом Мендлева, чтобы убить Мишку-Стрельца. Или это сделал тот, кто прячется в его доме. Что ж, посмотрим, как Марков станет «щупать» доктора за горло…
Мы пришли в медпункт, где Жанна, отличившаяся вчера вечером в танце живота и стриптизе, сидела с видом утомленного рыжего солнца, глотая какие-то пилюли.
– Это было ужасно! – ответила она на мой вопрос, каково ее самочувствие после вчерашнего. – Я ничего не помню.
– А мне понравилось, – соврал Марков. – Веселенький был пикничок. Хорошо бы повторить… Доложи-ка, красавица, доктору, что пришли двое больных люэсом, да поживее, а то у нас мозги вскипают.
Густав Иванович встретил нас смущенной улыбкой, поблескивая круглыми стеклами очков. Видно, и ему было стыдно за вчерашний вечер в особняке, хотя он-то вел себя наиболее скромно: просто хлестал одну рюмку за другой и искал кого-то глазами, словно именно ему должно было явиться привидение. Но это безобразное пиршество теперь каким-то образом объединяло нас в некое таинственное братство. «Элиту Полыньи», как сказал бы Намцевич. Может быть, это и было целью его вечера?
Без долгих разговоров Марков выложил нож перед носом доктора Мендлева.
– Ваша игрушка? – коротко спросил он.
– Моя! – обрадовался Мендлев. – Как она к вам попала?
Он попытался взять нож, но Марков накрыл его рукой.
– Я его вам потом верну, – пообещал он. – А пока скажите, где вы его потеряли?
– Да и не терял я его вовсе, – отозвался доктор. – Просто он исчез с моего стола. Недели две назад. Всегда тут лежал, возле фонендоскопа. Наверное, кто-то из пациентов прихватил.
– Вы хотите сказать: украл?
– Можно сформулировать и так.
– Странно.
– Конечно, странно. Кому он мог понадобиться? Свиней резать?
– Или людей.
– Что вы имеете в виду?
– Скоро узнаете. А скажите-ка, доктор, что у вас в том пузырьке, который вы поспешно задвинули в ящик стола, когда мы вошли? Ужасно жажда мучает.
Густав Иванович молча улыбнулся, встал, достал три мензурки, пузырек и разлил спирт.
– Это лучше того, что мы пили вчера, – сказал он.
– Да… – согласился Марков. – Гораздо лучше. А чем он вчера нас опоил, как вы думаете?
– Наверное, какой-нибудь экстракт белладонны с красавкой.
– Либо наркотические травы, – вставил я. – Но надо быть хорошим специалистом, чтобы разбираться в них. Очевидно, у него грамотный помощник. Вроде Раструбова. Ведь он часто приносит вам свои находки с болота? – Я не забывал, что мне надо выявить еще и возможную причастность пекаря и Мендлева к убийству деда. Но мой вопрос нисколько не смутил его.
– Да, я пользуюсь его услугами, – ответил он. – Иногда я составляю лекарства и по методам народной медицины.
– И яды тоже?
– Ядами занимался ваш дедушка, – холодно произнес доктор.
– А как часто его и ваши пути пересекались? В какой точке болота?
– Я вас не понимаю.
– Поставим вопрос иначе: сколько раз пекарь обещал вам то, что отдавал деду, и наоборот? И из-за какого редкого растения разгорелся главный конфликт?
– Вы говорите загадками, Вадим Евгеньевич. Хотите еще спирта?
– Я хочу, – ответил за меня Марков. – А ему хватит.
Минут через десять мы брели в сторону озера и рассуждали, врет доктор Мендлев или говорит правду, украл у него нож кто-либо из пациентов или он сам имеет прямое отношение к убийству Мишки-Стрельца.
Версия Густава Ивановича выглядела довольно правдоподобно.
– Но я ему все равно не верю, – сказал Марков. – Уж больно все гладко стелется.
– А тебе и положено никому не верить.
– Итак, у нас четверо подозреваемых. Ермольник, Громыхайлов, Гриша и – гипотетически – сам Мендлев. Но не исключено, что есть кто-то и пятый – пациент доктора.
– И вот что любопытно. Заметь, что все они имеют какое-то косвенное отношение к смерти деда. Девочку также могли убить либо Громыхайлов, либо маньяк Гриша, либо опять неизвестный. Какой-то заколдованный пасьянс получается. Как новый труп, так вокруг него те же лица, которые подозреваются в гибели дедули. А за ними – таинственная фигура умолчания. Что это – случайность? Мне так кажется, что все вертится вокруг деда. Найдя его убийцу, мы распутаем все эти узелки.
– И все-таки ты зря раскрыл перед Мендлевым некоторые карты из этого пасьянса, – укорил меня Марков. – Пекаря надо было держать в резерве. Теперь, если их действительно связывает серьезное дело, они будут осторожнее.
– У меня есть против доктора кое-какие козыри в запасе.
– Выкладывай.
– Подожду. Ты же мне тоже не все рассказываешь.
– Ладно. Только не зарывайся. Мы подошли к берегу, на котором лежали сожженные остовы лодок. Вся рыбацкая флотилия была уничтожена за одну ночь. Понурая группка рыбаков стояла чуть поодаль.
– Что это еще за кладбище погибших кораблей? – спросил Марков.
– Какой-то умный ход Намцевича, – пояснил я. – Пока вы давились белладонной и изображали театр времен императора Нерона, мы с ним наблюдали, как горит Рим.
– Понятно. Очевидно, он хочет, чтобы из Полыньи вообще никто не улизнул. Вот только зачем?
– Спроси у него сам. Валентин! – позвал я знакомого рыбака – того самого, кто первым обнаружил труп деда. – Как это все произошло?
– Ночью, – хмуро откликнулся он. – Когда мы спали. Кто-то облил их бензином и поджег. Найти бы эту сволочь!
– И неужели никто ничего не видел и не слышал?
– Куда там! Все так накушались на радостях, что… – И он махнул рукой.
– А что за радость-то? Русалок наловили?
– Да Намцевич нам ящик водки прислал. В подарок. Вот мы… и соблазнились.
– Тогда вопросов больше нет. Бойтесь данайцев, дары приносящих…
– А?
– Я говорю: спроси моего друга. Он вчера был у Намцевича, и его тоже опоили. Только что не подожгли. Еще успеется.
От группы рыбаков отделился один здоровенный мужик.
– А ну валите отсюда! – сказал он, угрожающе надвигаясь на нас. – Еще неизвестно, кто поджег! Может быть, ты сам со своими пришлыми? А Александра Генриховича не трожь, понял?
– А сколько он тебе платит, дядя?
Вместо ответа огромный кулак чуть не влетел мне в ухо, но Марков ловко перехватил руку и вывернул ее за спину. Мужик взвыл. И хотя он был раза в два крупнее Егора, но походил сейчас на беспомощный куль с песком. Остальные рыбаки, потоптавшись, нерешительно двинулись в нашу сторону. Марков оттолкнул к ним мужика и успокаивающе поднял руки.
– Все, ребята, все! Инцидент исчерпан. Будем дружить семьями.
– Уходили бы вы, правда, – посоветовал Валентин. – Мы тут сами разберемся. Без посторонних.
– Уже уходим. А ты все-таки подумай над моими словами, – сказал я.
Мы повернулись и пошли прочь, оставляя поле не состоявшейся битвы. И правильно сделали, потому что даже при всей сноровке Маркова нам бы не поздоровилось. Но зато я понял, что и среди рыбаков у Намцевича были свои люди. Не они ли и подожгли лодки?
– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил я.
– То же, что и ты. Что мы влипли, как тараканы в дуст. А выход только один.
– Какой?
– Принять вызов и бороться. Я лично намерен так и поступить.
– С кем или с чем бороться? Мы еще даже не знаем, что нам угрожает.
– Не беспокойся. Очень скоро мы это узнаем. Я тебе гарантирую. Артподготовка кончается. Теперь жди наступления по всем фронтам.
– А тебе не страшно?
– Наоборот. Давненько я не попадал в такие веселенькие ситуации. Аж руки чешутся…
– Все-таки ты дурак, Марков. Недооцениваешь опасности. А здесь ею пропитан весь воздух. Я чувствую это. Мы просто плывем в ней, словно в густом тумане. И каждый шаг сопряжен со смертельным риском. И главное, реальность тут переплетена с какими-то мистическими явлениями, с запахами потустороннего мира. Я не могу объяснить, но мне кажется, что Полынья – это слепок с умирающего человечества, ждущего прихода Антихриста. Здесь сейчас сосредоточена основная борьба между силами добра и зла, света и тьмы. И мы втянуты в нее, каждый по-своему. А может быть, так и было предопределено нам судьбой… Ты меня понял?
Марков усмехнулся.
– Тебе бы, Вадимка, стихи писать. Или философские трактаты. И то и другое – глупость.
Мы подходили к церкви, из которой выносили гроб с телом девочки. Впереди шел бледный отец Владимир, неся перед собою крест. А рядом, возле «айсберга», в окружении своих многочисленных почитателей, стоял проповедник Монк и громко вещал:
– Вторая Гранула опустилась на Полынью! Вторая Гранула!
Значит, они уже знали, что Мишка-Стрелец убит…
Глава 5Обстановка накаляется
Я не мог себе и представить, сколько злобной энергии может скопиться в этом маленьком и хрупком человечке с фарфоровым личиком и белой бородкой-кисточкой. Вокруг Монка стояли четыре обритых наголо служки в цветастых одеждах, а за ними – его паства, человек двадцать пять, в основном молодого и среднего возраста, жители поселка. Все они были возбуждены и подогреты зажигательными речами проповедника, раскачиваясь словно телескопические антенны, настроенные на нужную волну. Монк взмахивал коротким жезлом, с которого сыпались искры, и кричал:
– Вот они – сгинувшие в лжевере, уводящие детей ваших и застившие глаза! Глядите на них и возненавидьте! Мой свет озарит ваши души и пробудит сердца, идите ко мне, братья и сестры, склоните головы перед духом божественного Космоса, где я вижу ваши счастливые души!