– Интересно, с какой целью пожаловал этот Данила-мастер в нашу реальность. Кое-что из своих способностей он мне продемонстрировал. Ты знаешь, убедил!
– И какие же такие способности? – спросила Марина, разливая кипяток по чашкам. – Расскажи, не томи меня.
Вспомнив о принесённом подарке, Бронислав хлопнул себя по лбу:
– Секунду терпения, сударыня! – с этими словами он поднялся, вышел в прихожую, достал из кармана пиджака коробку с колье и вернулся. – Это тебе. Я хотел ещё в прошлый раз подарить, но твой Кирилл из прошлой жизни мне… гм… помешал немного.
– Спасибо, я весьма тронута, – она нежно поцеловала в ту самую пострадавшую щёку, раскрыла коробку и ахнула. – Но это так дорого!
– Но и мы уже не восьмиклассники, целующиеся в подъездах. Мы взрослые серьёзные люди, которые планируют будущую жизнь.
– Броник, думаю, пока не время говорить об этом, – покраснев, призналась Марина. – Отец Лёвчика погиб и… я сегодня утром побывала в морге… такого насмотрелась. Не время, поверь.
– Готов ждать, сколько потребуется. Согласен, что неожиданно, что как снег на голову.
– Мне бы хотелось знать домашний адрес твоего.
– Торичео? Именно так его назвал Данила, я менять не стал, чтобы не путать с двойником. Они очень похожи. Кстати, зачем тебе его домашний адрес?
– Мне желательно не только знать его домашний адрес, – качая головой, заметила Марина. – Но и род деятельности, имена и адреса родственников. Короче, полное досье.
– Уж не хочешь ли ты с ним лично познакомиться?
– Угадал. Тебя он знает в лицо, Торичео твоего – тем более. А я для него человек совершенно новый. Меня он подозревать в чём-то не станет.
Помолчав какое-то время, Бронислав неуверенно заметил:
– Это небезопасно. Он обладает сверхспособностями. Эту самую коробочку с колье он перемещал по моей комнате, не прикасаясь к ней руками. Улавливаешь?
– Разумеется, улавливаю. Но, кажется, у нас нет другого выхода, не так ли? У вас с Торичео руки связаны. Олег боится его как огня. Остаюсь я, бедная женщина, которая ничего не боится. Я докопаюсь до истины, вот увидишь!
– Ага, мужики, значит, оба в кусты, а ты – на передний край. Безумству храбрых поём мы песню? Как у Горького? Я против этой затеи, но ты меня всё равно не послушаешь.
– Не послушаю. И пролетарский писатель здесь ни при чём. Просто я журналистка. И как журналистку этот случай меня очень заинтересовал.
– Делать нечего, – вздохнул Бронислав, допивая чай. – Записывай адрес.
Ледяная купель Жиделя
Своего подопечного Бронислав заметил у подъезда. Оставалось проехать метров пятьдесят, но затормозил, и решил понаблюдать. В куртке-дутыше с капюшоном и в джинсах, Торичео долго озирался по сторонам, словно боялся увидеть зловещего двойника, потом перебежками направился к остановке.
Дождавшись, когда парень заскочит в подъехавший троллейбус, Бронислав поехал следом в небольшом отдалении.
«Это ж надо, – рассуждал сам с собой доктор, двигаясь по просыпающемуся городу на второй скорости, то и дело зевая и тря глаза, которые закрывались, казалось, сами собой. – Опоздай я на пять минут, и никакого вояжа бы не получилось. Определённо, сегодня везение на моей стороне!»
Через две остановки коренастый контролёр вывел испуганного Торичео из троллейбуса, усадил на лавку и начал что-то записывать. «Заяц» понуро сидел, отрешённо глядя перед собой, изредка отвечая на вопросы контролёра.
«Определённо, у парня нет ни копейки в кармане, и его надо выручать, – заключил про себя Бронислав, останавливая свой джип и доставая бумажник. – Эх, знать бы ещё, какие на сегодняшний день штрафы!»
Когда были улажены бюрократические нюансы, и Торичео нервно ёрзал на сиденье рядом с доктором, настало время для расспросов.
– Хотел съездить к своему научному руководителю, – нехотя объяснил парень цель «отлучки». – Правда, дома ли он, я не в курсе. По телефону отвечает как-то односложно, словно опасается чего-то. Но если кто-то и может мне помочь, так это Юрий Валентинович. Больше, пожалуй, никто. Ни менты, ни врачи… Никто. Или мне до конца жизни терпеть эти издевательства, или.
– Заявляться в гости в столь ранний час? – недоверчиво уточнил Бронислав, трогаясь с места. – По-моему, это бестактно. Тебе не кажется?
– Если он дома, то поверьте мне, никакой разницы нет, в какое время мы его навестим. Это такой человек, что.
– Кто он по профессии? – начал расспросы доктор, вписавшись в утренний поток транспорта. – Какого возраста?
Торичео помолчал пару минут, глядя за окно, потом усмехнулся:
– Странно, мне показалось, вас больше всего интересует, почему именно в нём я вижу свое спасение. А вы начали, можно сказать, с паспортных данных. Сейчас поверните налево, затем до светофора прямо.
– Не привык я сразу в лоб, – крутя «баранку», признался Бронислав. – Понимаешь. А потом бы спросил обязательно. Такой уж я человек. А вот что мне показалось странным, так это что мы с тобой давным-давно друзья, можно сказать, по несчастью, а ты лишь сейчас удосужился подключить к этому делу Юрия… э-э-э.
– Валентиныча, – подсказал Торичео. – С тех пор, как Данила взял меня под колпак, я не мог… просто не имел возможности связаться с учителем. Так плотно опекал этот. К тому же учитель ставит очень сложные эксперименты. Режим секретности, понимаете? Юрий Валентиныч… Он… учёный. Немного физик, немного химик, но прежде всего – биолог, доктор наук, профессор. Очень странный, словно не от мира сего. Возраст его я могу лишь предположительно назвать. Под шестьдесят где-то. Сейчас, пожалуйста, направо за троллейбусом.
– Какое отношение этот. Жидель имеет к тебе? Как ты с ним познакомился? Не на конференции ли научной?
– Нет, – замотал головой Торичео. – Всё гораздо прозаичней. Хотя на конференциях мы с ним побывали, скрывать не буду. Когда-то, в другой жизни, мы жили в одной коммуналке… по-соседству. Один раз он вылечил меня от страшной ангины. При температуре за сорок облил ледяной водой.
– Тоже мне, ледяная купель Жиделя. – от досады Бронислав чуть крутанул руль, машину слегка тряхнуло. – Этот способ ещё применяли, знаешь, кто? Насчёт холодной воды я. А мамаши твоей что, не было в этот момент дома?
– Не было. Она была на дежурстве как раз. Отец посреди ночи начал «скорую» вызывать. Я в бреду метался. Потом он переехал в другую квартиру. У нас с ним… как бы это выразиться… общие научные интересы.
– Так со мной рядом, может, – начал иронизировать доктор, – нобелевский лауреат будущий сидит… А я веду машину небритый, заспанный. Неуважение, однако! Что ж не предупредил?
– Ладно вам… – немного стушевавшись, Торичео продолжил. – Он с детства брал меня в свою лабораторию. Опыты на мышах, на лягушках… Кто-то их терпеть не мог, а меня – хлебом не корми, дай повозиться. Сейчас после светофора за фурой налево. Там прямо.
– Над чем ты конкретно работал? Вы исследовали побочные эффекты лекарств? Моделировали болезни?
– Не совсем…
От доктора не укрылось, как смутился его подопечный, услышав последние вопросы.
«Ты не так прост, парень, как может показаться на первый взгляд! Наверное, не зря тебя архивариус поместил под колпак. Так сказать, подальше от греха. Ты много знаешь или являешься важным свидетелем, которого пока нельзя убирать».
Чтобы как-то заполнить возникшую паузу, решил сменить тему:
– Ты не думаешь, что Данила-мастер в курсе вашей дружбы, и предпринял… превентивные меры. Уверен, что тебя не опередили? И сейчас в квартире этого учёного нас не ждёт засада.
– Не думаю, – уверенно заключил Торичео, что-то внимательно разглядывая за окном. – Вернее, он, разумеется, в курсе нашей дружбы. К тому же он неоднократно спрашивал меня о нём. Я звонил по телефону Валентинычу, тот от встречи уходил под любым предлогом.
– Может, архивариусу нужен как раз Жидель?
– У меня именно такое впечатление и сложилось. Меня он убрал с дороги, чтобы не мешал. Я беспокоюсь о своём учителе. Что касается засады в квартире, то у меня голова не болит. Это верный признак того, что путь пока свободен. К тому же маловероятно, что Валентиныч дома.
– Почему ты так уверен?
– Предчувствие у меня. Кстати, мы уже приехали. К третьему подъезду, пожалуйста. Правда, я должен вас предупредить.
– О чём же? – весело поинтересовался доктор, выбираясь из машины.
– О странностях Юрия Валентиновича, если мы его застанем, разумеется, – виноватым тоном поведал студент, направляясь к подъезду. – Его манера поведения может шокировать любого, лучше быть готовым ко всему. Он любит подтрунивать, подшучивать, даже издеваться над людьми… Всякие прозвища придумывает. Мне кажется, это черта любого талантливого учёного.
– Слышал бы тебя сейчас твой учитель, – Бронислав поставил джип на сигнализацию и не спеша направился за подопечным. – Что ж, постараюсь не упасть в обморок.
– Такие понятия, как такт и вежливость ему в принципе неведомы.
– Интересно, как он смог достичь таких высот в науке при этом? В моём понимании широта кругозора, образованность, начитанность являются синонимами тактичности. Есть, разумеется, исключения из правил, но в целом тенденция, знаешь ли.
Торичео первым зашёл в лифт, подождал Бронислава, нажал кнопку шестого этажа, и только после этого продолжил:
– Юрий Валентиныч является исключением из правила. Мне кажется, на свете не существует ничего такого, чего бы Жидель не знал досконально. Во всяком случае, на все мои вопросы он всегда отвечал не задумываясь.
Дверь квартиры, в которой, по мнению Торичео, должен был проживать гений, оказалась закрытой. Шагов за ней не прослушивалось. Позвонив несколько раз и постучав кулаком для надёжности, Торичео заметно приуныл. Неожиданно скрипнула дверь напротив, из-за неё высунулась женская голова в бигуди.
«Седьмой десяток давно разменян, – привычно прикинул возраст соседки Бронислав. – Зачем ей бигуди? Непонятно!»
– Василка, ты ж вчерась заруливал, – прошепелявила соседка, застыв наполовину в проёме: голова здесь, всё остальное – по ту сторону. – Тебе внятно было сказано, что Валентиныча давненько не видать чего-то. А мне-то что? Моё дело сторона.